Послесловие
Шрифт:
— "Саша".
— Ты, кстати, тоже найти могла бы.
— Да ну.
— Серьезно. Купи платье, сними это тряпье. Давай с другом Александра познакомлю.
— Что за друг?
— Пока не знаю, но друзья у него хоть как есть.
Лена улыбнулась:
— Верю. Привет передавай, если познакомишься.
— Я серьезно.
— И я.
— Познакомиться не хочешь? Семью, ребенка?
— Есть один.
— Чужой.
— Кому как, — посерьезнела. — Не до платьев мне, не до свиданий. Туго Домне одной с Сережкой, а Вера как с ума сошла — что ни день, то пьяная. Ругаем, ругаем — толку ноль.
— Вот
— Платье покупать не стану, другие траты планирую.
— Черт с тобой, упрямая, найду тебе платье.
— И на счет остального потише. Девочки семья моя, нет у нас как личных проблем так и радостей, все пополам.
— Не обижайся, я не против них, я против того, чтобы ты в старуху раньше времени себя превращала. Дом, подруги, работа — хорошо, но нужно и личную жизнь устраивать, согласись. При муже и самой легче будет и подругам помощь больше будет.
А вот об этом Лена как-то не подумала. Признаться, она вообще не думала о знакомствах и свиданиях, как-то не трогало, словно мимо нее эта сторона жизни проходила.
— Седьмого? — переспросила.
— Да, после демонстрации. Договорюсь и позже скажу куда подходить. А платье у девушек — соседок попрошу. Варя такая же как ты, худенькая. Договорились?
— Хорошо, — улыбнулась.
Вечером Лена долго у зеркала в ванной крутилась, волосы распускала, опять в косу заплетала, лицо пристально разглядывала, и не столько не нравилась себе, сколько все больше не нравилась ей затея, на которую согласилась. Радости от чего-то в груди от нее никакой. Слабый интерес и только, а это неправильно, наверное.
— Ты чего вертишься? — удивилась Вера, ввалившись в душевую за ведром — полы на ночь глядя мыть решила.
Лена, задумчиво глядя на себя в зеркало, поправила волосы у виска и сказала:
— Соображаю насколько хочу личной жизни.
— Ну и? — подперла бока руками девушка.
— Не екает, — констатировала.
— А ты с мужиком-то была? — хмыкнула Вера.
Вопрос Лену в тупик поставил. Села у стены, на подругу уставилась, словно ответы у нее узнать хотела.
— Знаешь, я тут к выводу пришла, что ничего о себе не знаю. Даже эвакуация на Урале — была или нет? Она как строчка в газете — есть, но под ней ничего. А еще взрывы, земля в воздух взлетает и пыль стоит, как туман над озером по утрам. Откуда я могу это знать? А ведь снится. А еще деревня горящая, крики и грязный мокрый пол на стыке со стеной, а на ней надпись: "смерть фашистам. Да будут они прокляты за мученья наших детей!" И люди, Вера, странные люди — в форме — солдаты, офицеры, камуфляж или доходяги в полосатой одежде, как привидения. А еще в гражданской одежде, но с винтовками на плече или «шмайсерами» на груди. Все снится и снится. И смерть, постоянно. Трупы, трупы, искореженные взрывами, остановленные пулями, избитые, покалеченные, повешенные. Кошмары изо дня в день. Я спать боюсь, Вера. Я боюсь проснуться и узнать, что это правда.
Вера вздохнула, с сочувствием глядя на подругу. Присела рядом и, обняв девушку начала гладить по голове, успокаивая:
— Это кошмары и только. Нам всем всякая чертовщина сниться, потому
— Лучшее — что?
— Для каждого свое.
— Для тебя?
"Чтобы Устин вернулся, на миг хоть его увидеть и обнять, а там будь что будет".
Вера встала, в ведро воду наливать начала, спиной к Лене повернувшись, что бы слез навернувшихся она не увидела:
— А для тебя что?
Санина не думала, само вышло:
— Чтобы война не начиналась.
Девушка обернулась, внимательно глянув на нее:
— В сорок первый хочешь?
— Хочу, чтобы в ночь с сорокового на сорок первый начался сразу сорок шестой.
— Паршивый год, — отвернулась. Ведро подхватила. — Лучше на свидание сходи, чем о несбыточном мечтать, — посоветовала и, пол мыть двинулась. А Лена горько усмехнулась, самой себе поражаясь и, пошла к Сереже, задачки помогать решать.
Николай домой поздно пришел — последние штрихи по делу Карпова обсуждал.
В квартиру зашел — Дроздов у порога встречает:
— Привет. От кого на этот раз сбежал?
— Почему сбежал? Очень даже наоборот. Удивительная, умная женщина. Ирина. Лейтенант запаса.
— Здорово. Женишься?
— Это всегда успеется, — усмехнулся.
Николай разделся, в комнату заглянул — никого:
— А Валюха где?
— На свиданье убежала!
— Так и сказала?
— Представь. Суп на плите, я разогрел — голодный был.
— Ладушки. Мне не греть, — прошел в кухню, поставил чайник подогреваться и суп себе налил в тарелку.
— Ноябрьские праздники на носу, выходной светит, — начал Саша издалека.
Николай улыбнулся:
— Издалека заходишь. А прямо?
— Ладно, — хохотнул, руки на столе сложил, на друга посмотрел проникновенно, внушаемо. Санин чуть в лоб ему ложкой за такой взгляд не дал. Ну, клоун!
— У Иры есть подруга, молодая красивая девушка…
— Понял, — кивнул. — Мимо.
И за суп принялся.
— Нет, ты дослушай — девушку зовут Лена.
— Поздравляю, — жевать хлеб принялся.
— Если все будет нормально…
— То вы поженитесь с Ирой, я буду шафером на свадьбе. Не против, свадьба Белозерцева мне понравилась, хочу повторения.
— Слушай, Коля, ты молодой мужик, бабу-то надо в конце концов!
— Бабу тебе надо, а я женщину хочу. И не какую-нибудь, а…
— Мертвую, — кивнул Дрозд и хлеб у друга из-под руки стянул.
— Не мертвую!
— Ну, погибшую!
Санин ложку в суп кинул — аппетит пропал начисто. Глянул зло на Сашку, но чай ему и себе налил. То молча хлеб дожевал, опять вещать начал:
— Собираемся…
— Не у меня.
— Точно. В ресторане чин-чином. Я с Ирой, ты…
— Дома.
— Буф! — сдулся Дроздов. — Нет, в кого ты упертый такой? Что, утянет тебя девочек в ресторан сводить?
— Нет. Вале об этом скажем? — улыбнулся хитро.
— Помирились?
Николай поморщился — пятьдесят на пятьдесят. Натянутые отношения стали — дулась она на него до сих пор, и он не отставал. Зарплату в урезанном варианте отдавал — остальное из вредности на сберкнижку откладывал.