Послевкусие
Шрифт:
– У неё и руки холодные круглый год. И кончик носа, – соглашается с ним Маша.
Жерар берёт в руки яблоко, садится рядом с Хельгой и начинает его чистить.
– Яблоко хочешь?
Девочка хлопнула выпуклыми глазами и кивнула головой. Маленький человек наконец-то почувствовал себя маленьким.
– Порезать?
Глаза хлопнули, голова кивнула.
Брат рассказывал сестре подробности своей жизни с отцом во Франции. Изучал он земледелие, виноделие и журналистику. Зная русский язык, имеет стабильно оплачиваемые приглашения в качестве переводчика на разные мероприятия
– Не надо спешить. Подавишься.
Плечо молодого человека касалось головы девушки, или это она старательно дотрагивалась до парня. Он был таким тёплым, таким сильным, таким красивым! Таким, таким, таким…
– Отец женат на хорошей, трудолюбивой женщине. У меня есть и брат и сестра. Искать работу им не надо, она всегда есть в нашем доме и на нашей земле.
У его плеча завозились. Жерар посмотрел в выпуклые глаза, вспомнил свои обязанности. Отрезал дольку яблока и отдал девушке. Вдруг отобрал, вырезал сердцевину и снова отдал.
– Рад быть в гостях. Буду рад приезду сестры.
У его плеча вновь завозилась Хельга, с обиженным лицом протянула яблочную дольку, в которой Жерар не заметил семечку. Жерар поспешил исправиться и положил дольку яблока прямо в рот девочки. Еле успел отдёрнуть руку – так активно работали её челюсти. Глаза Хельги сердились.
– Рад буду видеть и Хельгу в доме моего отца.
Жерар смотрел на странного человечка у своего плеча и чувствовал, что это не просто слова вежливости. В ответ странная девочка радостно заболтала ногами под столом. Парень заглянул под стол. На одной ноге Хельги вновь не было носка. Совершенно спокойно молодой человек поднял носок и снова надел его на ножку девушки. В знак благодарности его ласково боднули большой головой в плечо. Жерар не заметил, как плотнее придвинулся к Хельге.
«Мне это кажется или… Парень воспитан и вежлив. Мне это кажется», – решила Маша, разглядывая сидящего напротив сводного брата и подругу.
Брат встал и вышел. Через минуту вернулся.
– Купил и маме и тебе серьги. Маме подарил ночью. Сестре дарю утром. Помни обо мне.
Серьги были точно такими же, как и для мамы. Только камень белый, а у мамы цвета табака – что-то между коричневым и зелёным.
– Жерар, это так красиво и так дорого, наверно! – Маша не рассчитывала получить дорогой подарок и растерялась.
– Это непременно золото. Память сестре.
Он наблюдал, как сестра любовалась подарком, как сняла свои маленькие серёжки и убежала в ванную комнату с подарком. Там нет никого и много света. Жерар посмотрел на Хельгу, опасаясь, что она обиделась. Может, пообещать купить что-то?
– Красивее тебя на земле нет человека, – сказала Хельга.
Сказала и сама задумалась, не сводя глаз с Жерара. Тот стоял у стола и мысленно переводил её слова, а когда перевёл, понял, что сказать такие слова, с такой достоверностью, мог только поистине красивый человек. Это не прозвучало как комплимент, нет! Это прозвучало как долгожданное открытие чего-то очень светлого, почти божественного. Жерар нравился женщинам и платил им той же разменной монетой. Франция – самая раскрепощённая во всех любовных проявлениях страна. Новым для него было то, что в данный момент никто ни с кем не заигрывал.
– Спасибо.
– И тебе спасибо.
Странное лицо подростка было сосредоточенно-спокойным. Такой взгляд Жерар наблюдал у бабушки. Мудрый взгляд.
– Мы купим тебе подарок, какой ты захочешь.
Жерар присел возле неё. Посмотрел на ручки, на крохотные пальчики. Осторожно подёргал за мочку уха, как бы давая понять, что именно купит для неё. Она погладила его волосы. Но как она это сделала! Как гладит счастливый ребёнок отца, как гладит счастливая мать сыночка. Умиротворённо и нежно. Хельга любовалась им…
– Лилипутам не идут дорогие украшения. У нас детская внешность.
Жерар не понял смысла сказанного.
– Кто ты? Откуда? Где твой дом?
– Я лилипут. Мама лилипут. Бабушка и дедушка лилипуты из цирка. И их родители тоже. Я всем говорю об этом сразу, чтобы меня долго не разглядывали. Маша со мной дружит не как с лилипутом.
Жерар смотрел на необыкновенного человечка и наполнялся нежностью. И далеко не жалостью. Он вспомнил значение слова «лилипут».
– Мы купим тебе тапочки, маленькие тапочки.
– В детском отделе, – подсказала Хельга.
Маша остолбенела в дверях и от увиденной сцены перестала чувствовать в ушах новые серьги. Пришлось подождать немножко, пока её заметили.
– Красиво очень, – сказал Жерар, имея в виду новые серьги на сестре. – Я предлагаю обняться.
Они обнялись.
– Как хорошо, что вы есть у меня, – сказала Хельга, смотря, как обнимаются брат и сестра.
– А ты у нас, – сказала Маша.
– Нас ждут. Скоро приедет папа. Надо одеваться.
Хельга ускакала в спальню. Маша убрала со стола и пришла к ней.
– Ты заигрываешь с ним? – обратилась Маша к подруге.
Хельга разглядывала своё отражение в зеркале.
– Заигрывать – это как бумажный бантик на ниточке. Помахал им перед носом котёнка, он и порвался весь. Нет, это совсем не то. Тут как обухом по голове, и я увидела себя со стороны. Мне не надо его приручать, быть служкой во всём и всегда, лишь бы он оценил мою заботу и остался со мной. Он делает это за меня. И, видно, бабушки ошибаются порой и говорят не дело совсем. Любовь и лилипутам нужна. Мать за ней и ушла, наверное.
Сердилась Маша, сердито произнесла свою тираду и Хельга.
– Не смей надевать дурацкие полосатые гольфы, – выпалила в сердцах Маша и получила рассудительный ответ.
– Я без них, как червяк в юбочке. В гольфах, пусть по-детски, зато не безобразно выгляжу. Ты сама посмотри…
Хельга доверчиво сняла гольфы и приподняла край юбки в складочку.
– Мне прямую юбку нельзя носить. Полное уродство!
Маша была сражена.
– Я стерва. Прости меня. Что на меня нашло?
– Всё нормально, иначе ты не была бы женщиной. Жерар мне тапочки собирается купить. Придётся отказаться. – Хельга счастлива незнамо почему, потому и шутила.