Послы
Шрифт:
Она чуть приподняла брови, словно отрицая от имени молодого человека саму возможность подобного намерения с его стороны.
— Знаете, Чэд будет несказанно огорчен, если вы хоть чего-то лишитесь. Но он полагает, что в ваших силах сделать ее терпимее.
— Вот как, — сказал Стрезер, остановив на ней взгляд. — Так вот чего вы от меня ждете. Только как мне этого достичь? Может быть, подскажете?
— Просто скажите ей правду.
— А что вы называете правдой?
— Ну, любую правду: то,
— Весьма вам признателен. Мне нравится, — продолжал Стрезер с резковатым смехом, — как вы устраняетесь.
Но она все так же мило и мягко, словно тут не было ничего такого, настаивала на своем:
— Будьте абсолютно честны. Расскажите ей все.
— Все? — странным эхом отозвался он.
— Да, всю чистую правду, — продолжала, не меняя тона, мадам де Вионе.
— Но в чем она — чистая правда? Именно чистую правду я и пытаюсь обнаружить.
На секунду-другую мадам де Вионе отвела взгляд, но тут же вновь остановила его на Стрезере:
— Расскажите ей все, исчерпывающе и ясно, о нас.
— О вас и вашей дочери? — уставился на нее Стрезер.
— Да, о моей Жанне и обо мне. Скажите ей, — голос мадам де Вионе дрогнул, — что мы вам полюбились.
— А что мне это даст? Или вернее, — уточнил он, — что вам это даст?
Она помрачнела.
— Вы думаете, совсем ничего?
— Она ведь не за тем меня сюда послала, — сказал, помявшись, Стрезер, — чтобы я «полюбил» вас.
— О, — отвечала мадам де Вионе в своей чарующей манере, — она послала вас принять то, что есть.
В этом заявлении, согласился про себя Стрезер, было зерно истины.
— Да, пожалуй, — подтвердил он. — Но как мне принять то, чего я не знаю? — И, собравшись с духом, произнес: — Вы хотите, чтобы Чэд женился на вашей дочери?
Она качнула головой — стремительно и гордо.
— О нет… вовсе нет.
— И сам он тоже этого не хочет?
Она повторила движение головой, но на этот раз ее лицо озарилось каким-то необычным светом.
— Она слишком ему дорога.
— Слишком, чтобы захотеть — вы это имеете в виду — отвезти в Америку.
— О нет. Слишком, чтобы желать одного: пестовать ее и лелеять, быть с ней поистине добрым и ласковым. Мы оба печемся о ней, и вы тоже должны нам в этом помочь. Вы непременно должны еще раз встретиться с моей Жанной.
Стрезеру стало не по себе:
— С удовольствием. Она необычайно хороша.
Впоследствии материнское тщеславие, с которым мадам де Вионе откликнулась на его похвалу, вспоминалось ему как нечто особенно прекрасное.
— Так она понравилась вам, мое сокровище! — И, услышав в ответ восторженное «О!», дала себе волю: — Она — само совершенство! Моя радость!
— Да, да. Если
— Вот и скажите это миссис Ньюсем! — воскликнула мадам де Вионе.
— Но что это вам даст? — спросил он, еще больше поражаясь ее настойчивости. И пока она мешкала, не находясь с ответом, решился задать еще один вопрос: — И ваша дочь… она влюблена в Чэда?
— Ах, — почти с испугом отвечала она. — Если бы вы могли это выяснить!
— Я? Человек посторонний? — Он не скрывал удивления.
— Вы уже не посторонний. И сможете бывать с ней, уверяю вас, как человек совершенно свой.
Тем не менее такое положение вещей казалось ему странным:
— Но… если вы, ее мать…
— Ох, нынешние дочки-матери! — весьма непоследовательно вставила она, но тут же переключилась на то, что, видимо, полагала более соответственным главному предмету: — Скажите ей, что ему на пользу знакомство со мной. Ведь вы согласны — на пользу?
Ее слова имели для него куда большее значение, чем он способен был в тот момент оценить. Но и тогда они потрясли его до глубины души:
— О, если это все, чего вы…
— Пожалуй, не совсем «все», — перебила она, — но в значительной степени. — Право же, так, — добавила она тоном, который запал ему в душу, оставаясь среди самого памятного, что там хранилось.
— И прекрасно! — Стрезер улыбнулся ей и почувствовал, что напряжение сковывает его лицо, это продолжалось мгновение.
Наконец мадам де Вионе тоже встала:
— Вам не кажется, что ради…
— Мне следует вас спасти? — Итак, его вдруг осенило, каким образом он мог удовлетворить ее — и каким образом одновременно, так сказать, с честью ретироваться. И выспреннее слово, сам звук которого подталкивал Стрезера к бегству, невольно слетело с его языка: — Я спасу вас, если смогу.
XIV
Десять дней спустя, коротая вечер в прелестных апартаментах Чэда, наш друг и сам испытывал такое чувство, будто робкая тайна Жанны де Вионе рушится у него на глазах. Отужинав в обществе этой юной леди и ее матери вкупе с еще несколькими гостями, он перешел в petit salon, [66] чтобы, исполняя просьбу Чэда, побеседовать с его юной приятельницей. Этим разговором, уверял Чэд, Стрезер крайне его обяжет:
66
малую гостиную (фр.).