Посылка из Полежаева
Шрифт:
Не подкупишь дружбы и братства.
Она торжествующе положила тетрадь на стол.
— Нравится? Ну, переписывай это… Надо, чтобы твоя рука была, а то Мария Прокопьевна догадается.
— Что ты, Люся! Я не буду, я сам…
— Да ведь сам не напишешь, — невозмутимо возразила Люська. — Надо талант иметь.
— Я… Я…
Слова вязли у Тишки в горле: конечно, так, как она, ему не написать и в десятом классе. Это Тишка понимал и сам. Но присваивать чужое он не намерен.
— Ты мне только географию дай, — вспомнил он, наконец, то, зачем пришёл, и облегчённо вздохнул, — а заметку уж я один… уж потом…
— Было бы предложено, — сказала Люська и обидчиво захлопнула тетрадь.
Тишка ещё раз прочитал на обложке:
Стихи про Луиса Корвалана и Чили
Писала Люся Киселёва, ученица 3-го класса
Полежаевской восьмилетней школы.
Ничего не скажешь… У человека — та-а-ла-ант…
34
Тишка не мог взять в толк, как в Зинкиной географии искать Чили. Первым делом он заглянул в оглавление, но там эта страна ни одним словом не упомянута. Соединённые Штаты Америки есть, Япония есть, Франция есть, социалистические страны есть, а Чили-то, самого нужного государства, и нет. На внутренней стороне обложки — и в конце учебника, и в начале — помещены схемы крупнейших городов мира. И хоть названия улиц не обозначены, а разобраться можно, куда как пройти. Но ведь города-то даны какие — Будапешт, Прага, Гавана, Нью-Йорк, Токио, Париж, Каир, Бомбей, какой-то Буэнос-Айрес. А столицы Чили Сантьяго — нет. Вот, как назло, и учебник-то такой составили. Неизвестный город Буэнос-Айрес нарисовали, как будто кто-то туда бежать соберётся — он не поймёшь где и расположен, — а чилийскую столицу не поместили. Учёные-то географы о чём думали? Тишка даже и знать не знает, на берегу какого моря Буэнос-Айрес стоит. Там, на схеме, где верхний угол закрашен голубой краской, что должно обозначать какое-то водное пространство, написано, правда, — «Ла-Плат», но Тишка такого моря не слыхивал. И океана такого нет тоже — это ему совершенно точно известно.
Но чего скрывать, Тишка и о Сантьяго не знал, на каком оно берегу. В учебник по географии вшита политическая карта мира — уж на ней-то и Чили есть, но Тишка недоумевал, где тут Чили искать. Туда-сюда пальцем ткнул, прочитал все названия и крупным и мелким шрифтом выдавленные, бесполезно.
Взмок весь от пота, язык, как собака, высунул, глаза от напряжения заслезил, а не нашёл.
— Люська, ты не знаешь ли, где тут Чили?
Люська — тык-мык — тоже как корова на льду…
— Мы этого не проходили, — ещё и оправдываться начала. Уж молчала бы лучше, а то лишний раз подчеркнула, что, кроме вызубренного в школе, и знать ничего не хочет. — Тиш, а зачем тебе на карте Чили искать? — встрепенулась Люська, косички забросила за спину, приосанилась: полюбуйтесь на неё, какая сообразительная. — Ты не про географическое положение Чили рассказывай, а про то, как мы, советские школьники, переживаем за Корвалана, как мы ждём, когда его освободят из застенков.
Люська даже интонацию Марии Прокопьевны переняла говорила «с чувством, с толком, с расстановкой».
— Ну, если ты стихов не берёшь… Хочешь, я тебе напишу начало? — она вырвала из тетради листок, схватила ручку и взгромоздилась на подвинутый к столу стул. — Ну, как назовём твою заметку? «Свободу Корвалану!» Неплохо? По-моему, то, что надо…
— Люська, — упавшим голосом остановил её Тишка. — А у твоей сестры нет прошлогоднего учебника?
— Какого прошлогоднего? — не сразу поняла она.
— Ну, она же в девятом классе второй год…
— Ну и что?
— Может, у неё старые учебники сохранились?
— А она по ним и учится.
Тогда понятно… Пожалели денег купить новую географию. А уж в новой-то — непременно! — написано и про Чили. Шкаф книжный приобрели, а на новый учебник не раскошелились…
— Придётся вашей Зинке и третий год в девятом классе сидеть, — мрачно заключил Тишка.
— Это почему же?
— Да вы что? С луны, что ли, свалились? Вы разве не знаете: учебники меняются каждый год. Ой, нахватает Зинка двоек и нынче.
Люська обиделась за сестру.
У неё, если хочешь знать, нынче чуть не сплошные пятёрки… А на второй год её оставляли в девятом классе не потому, что она двоечница, а потому, что она зимой долго болела — четыре месяца лежала в больнице и догнать своих не успела. Она, если хочешь знать, способная, как и я.
Тишка смутился:
— Я же не про неё говорю, я про учебники. Я вон у нашего Славки какой учебник для третьего класса ни возьму — всё не так, как у нас с тобой. Учи по нему, так из двоек не выберешься…
— Сравнил тоже. Ваш Славка в третьем классе когда учился? То-то и оно, что три года назад. А у Зины всего один год прошёл.
Ну, с учебниками, слава богу, разобрались, какие годны, а какие устарели. Но Тишка, хоть и уступил Люське, был уверен, что уж в новой-то географии — нет сомнений! — и схема Сантьяго помещена и про Чили расподробнейшим образом всё рассказано.
А в этой, в прошлогодней, что? Ни одного словечка о самой важной стране. Уж на что Люська копуша, а и она перелистала весь учебник — ничего не нашла.
Не заявись в это время Люськина сестра Зинка, так бы и остался Тишка ни с чем.
Зинка перевалилась через порог, напустив в избу морозу. Волосы и брови у неё заиндевели, щёки пылали огнём.
Люська, видно, побаивалась старшей сестры: вытянула у Тишки из-под носа учебник географии, спрятала его за спиной и — бочком, бочком — двинулась к книжному шкафу. Зинка разгадала её манёвр.
— Вы чего это в моих учебниках роетесь? — грозно остановила она сестру.
У Люськи и руки опустились. Но разве её с наскоку возьмёшь — затараторила как сорока:
— Зина, мы не роемся. Мы учебник географии твой смотрели… Мария Прокопьевна заставила его, — она кивнула на Тишку, — заметку в стенгазету писать про страну Чили, а мне поручила ему помогать, потому что у меня хорошо получается…
Конечно, не забыла и себя похвалить. Как же, вокруг неё весь земной шар крутится. Тишка ухмыльнулся, ладясь идти домой и проклиная себя за то, что связался с этой трещоткой.
Кроме неприятностей и унижения, от общения с Люськой ничего не получишь. Всякий раз расстаёшься с ней, словно оплёванный.