Посылка из Полежаева
Шрифт:
— Ну, и чего же вы почерпнули из моего учебника про страну Чили? — полюбопытствовала Зинка.
— А ничего, Зина, нет, — огорчённо вздохнула Люська. — Даже на карту почему-то эту страну не нанесли.
Зинка, не успев раздеться, прошла к столу.
— Значит, искать не умеете. — Она открыла учебник географии на той странице, где помещена политическая карта мира, и сразу же потянулась пальцем к Южной Америке. — Вот она, ваша Чили… — Зинка показала узенькую жёлтую полоску, до того тонкую, что в иных местах она прерывалась. И слепо, сверху вниз, по ней и вправду было написано: «Чили». И кружочек,
А ехать туда не всё равно как. Хорошо, что он решился на самолёт. А то бы…
Ведь это ж только сказать: весь Атлантический океан пересекать пришлось бы. Не железной дорогой, а пароходом, выходит… Да-а… И даже если брать по прямой, то и до Атлантического океана дорога не близкая: всю нашу страну с севера на юг проехать (Тишка вспомнил слова заведующей почтой Марии Флегонтовны, что посылка до Крыма идёт три дня — значит, сам Тишка, в лучшем случае, только за двое суток добрался бы дотуда), потом надо было бы переплыть Чёрное море, потом Средиземное, потом с северо-востока на юго-запад пересечь Африку — только тогда к океану выйдешь.
Это ж сколько дней пришлось бы потратить, пока попадёшь в Чили? Нет! Только самолетом! Самолётом, конечно, сложнее, при первой же проверке могут найти. Одна надежда на лётчиков — с ними в сговор вступить…
Зинка тем временем отыскала в учебнике те страницы, где написано про Чили. Оказывается, надо было смотреть главу «Страны Латинской Америки».
Но и тут всё равно не разбежишься. В трёх-четырех местах упомянута Чили всего. То, что там из всей Латинской Америки наиболее высок удельный вес пролетариата (это хорошо, пролетариат может против Пиночета поднять революцию!), то, что в чилийских горах Андах расположены высокогорные пастбища, то, что в этой стране добывают медную руду и селитру.
Да, с такой информацией к побегу не подготовишься. Придётся, как и раньше, действовать наугад, вслепую.
Люська увидела, что Тишка вконец расстроился.
— Да ты не горюй, — она попыталась расшевелить его. — Я тебе помогу. Мы с тобой и без географии обойдёмся… Значит, так… — Она села за стол и обернулась к Тишке: — Иди сюда!
Ещё чего? Что он… не знает, что все невзгоды от женщин? За один сегодняшний день две неудачи пришлось пережить, а Люська предлагает ему и третью…
Ну, нет уж… Он заметку о Корвалане напишет и без неё. Посмотрим тогда, кто кому нос утрёт.
— Не забудь, о чём договаривались, — подмигнув, напомнила ему о походе Люська, и Тишка снова сник.
Может быть, впервые за эти нервные дни Тишка понял: в Чили ему не бывать. Он ещё не хотел признаваться в этом себе, но сердце-то разболелось не зря. Как увидел Тишка на карте, в какую недосягаемо далёкую даль упрятана страна Чили, так и дрогнула в нём незнакомая ему доселе жилка: не переплыть ему через океан, и на самолёт его никто не посадит (да ведь, скорей всего, чилийские фашисты и не пускают наши самолёты к себе). Всё-таки
Тишка, расстроенный, перешагнул порог Люськина дома.
А на улице новая встреча — Славка с Аликом крутятся под окошком.
— Не забудь, — пристрожил Тишку брат, дрова на твоей совести… Сам обещал…
Тишка побрёл пилить дрова. Но Славка, бахвалясь перед Аликом, крикнул вдогонку:
— Смотри у меня! Без обмана! А то мой характер знаешь, — и, придурок, на свою же шею запел: «Тихон Иваныч, снимай штаны на ночь…»
Тишка сел на дорогу.
— Не буду пилить дрова.
— Это как не будешь? — опешил Славка. — Ты же слово давал.
— А ты чего дразнишься?
— Ну, Тишка, у меня же просто к слову пришлось.
— Вот и пили сам «к слову»…
Алик возвысился над Тишкой:
— Старшего брата надо слушаться, Тихон.
— Ага, «слушаться»! — передразнил его Тишка. — Старший брат любовные письма девочкам пишет, а младший дрова пили…
Славка растерянно заморгал.
— Какие письма? Какие письма? — наконец опомнился он.
— Знаю, чего здесь крутишься… Будете Зинке письмо вручать…
Славка зажал ему рот рукавицей, испуганно оглянулся на Зинкины окна.
— По чужим портфелям лазишь? Да? — зашептал он зло.
— Бы… ла… мм… — Тишка не мог через рукавицу выкрикнуть, что хотел, и только мычал, вцепившись в рукавицу пальцами и пытаясь оторвать её от лица. — Была нужда… Я или дурной, не вижу, чего вы тут шьётесь.
— Ну, Тихон Иванович, мало тебе не будет, — пообещал Славка, отпуская его, потому что на крыльцо выходила Зинка Киселёва. — Смотри не пикни нигде!
— А посмотрю на твоё поведение…
Тишка таки отправился пилить дрова, понимая, что отношения с братом будут теперь вконец испорчены.
35
Серёга пришёл с фермы, где они с бабушкой Ульяной помогали матери обряжаться с коровами, и полез на печку: ни ног, ни рук он не чувствовал. Серёга на своей памяти таких морозов не помнил.
Кирпичи были калёные, но Серёга ощутил это не сразу, поначалу печь показалась ему нетопленой. Он пристраивал босые ноги и туда, и сюда, наконец скрюченно упёр их в кожух — они не улавливали шероховатости кладки, тогда как раньше, в иные дни, им в таком положении всегда было колко и щекотно.
Но печь все-таки доказала Серёге своё: вскоре ему пришлось с середины передвинуться на закраек, да ещё и подостлать под себя фуфайку.
В трубе гудел ветер. Серёга повернулся на бок и задремал. Он не знал, долго ли был в забытьи, но проснулся оттого, что в глаза било солнце.
«Откуда на печи-то солнце?» — долго не мог он сообразить, а когда, увернувшись от луча, посмотрел вниз, увидел, что солнце отражается от зеркального трюмо и высвечивает весь застенок за печью. При солнце оклеенный газетами застенок казался праздничным, как витрина.