Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Коцюбинский Михаил Михайлович

В это время в зеркале появляется фигура Командора, такая же, как на памятнике, только без меча и жезла, выступает из рамы, идет тяжелой каменной походкой прямо на Дон-Жуана. Анна бросается между Командором и Дон-Жуаном. Командор левой рукой ставит ее па колени, а правую кладет на сердце Дон-Жуана. Дон-Жуан застывает, пораженный смертельным оцепенением. Донна Анна вскрикивает и падает ниц к ногам Командора.

‹29 апреля 1912 г.›

ОРГИЯ

Драматическая поэма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Антей – певец.

Гермиона – его мать.

Эвфрозина – его сестра.

Нерисса – его жена.

Хилон – его ученик.

Федон – скульптор.

Меценат – богатый, знатный римлянин, потомок известного Мецената.

Префект.

Прокуратор.

Гости на оргии, рабы, рабыни, танцовщицы, мимы, хор панегиристов.

Действие происходит в Коринфе во время римского господства.

I

Садик у дома певца-поэта Антея, небольшой, обнесенный глухими стенами, с калиткой в одной из них; в глубине садика – дом с навесом на четырех столбах и с двумя дверьми: одна ведет в андронит, другая - в гинекей.

Гермиона, старуха мать Антея, сидит на пороге гинекея и прядет шерсть.

Слышен стук в калитку.

Гермиона (не поднимаясь с места) Кто там стучит? Голос (за калиткой) Хилон Алкмеонид. Гермиона (кричит в другие двери) Антей, к тебе твой ученик пришел! (Сидит по-прежнему, только ниже спускает покрывало.) Антей (молодой, но мужественный, выходит и открывает Хилону калитку) Сегодня ты, Хилон, явился поздно. Ученики все разошлись. Хилон (совсем молодой человек, говорит заикаясь, с явной неловкостью) Прости… Но… я, признаюсь, не пришел учиться… Антей (приветливо) Будь гостем. (Садится на скамейку под деревом и указывает Хилону место рядом с собой, но тот стоит.) И садись же. Xилон Я по делу… Антей Столь неотложному, что сесть не можешь? Хилон Да нет, конечно… но прости… я должен Тебе сказать спасибо за ученье… Я больше не приду. Антей Как

так?

Хилон молчит.

А впрочем, Мне спрашивать об этом не пристало. Должно быть, я тебе не угодил Своим ученьем? Что же, не стыдись,- Мне – не тебе – приходится стыдиться. Хилон (искренне) Нет, нет, учитель мой! Ты так не думай, Свидетель Аполлон, что я ученье Твое не меньше чту, чем культ мистерий! Антей Тогда не понимаю… (Перебивает сам себя, ударив ладонью по лбу.) Догадался! (Видно, что и ему несколько неловко.) Хилон, послушай… подождать могу я, Пока окончишь ты мою науку… Да и совсем не брать хотел бы деньги Я от тебя, когда платить не можешь… Хилон Учитель мой, и ты ведь не богат. Антей Хилон, тебе скажу я откровенно, Хоть молод ты еще, чтоб это слышать, Но трудно мне иначе объяснить… Да, песня, слово, музыка приносят Мне заработок, но свое искусство Ценю неизмеримо выше денег. Я никому еще не дал таланта И дать не мог – во власти бога это,- Так если я учу людей, простых, Не тронутых рукою Аполлона, Я обучить могу их в малой мере: Перебирать рукой умелой струны И выражать возможно ярче мысли,- За это мне они немного платят - И с ними мы в расчете. Если ж бог Избранника пошлет мне молодого, Чтоб я служил ему своим уменьем, И вижу я, что мертвые те формы, Которые ему я излагаю, Воспринятые им, вдруг оживают, А гений молодой и в старой форме Бурлит, сверкая самоцветом, точно Сок виноградный в хрустале старинном,- Тогда мой труд оплачен. Даже больше, Я словно чувствую свою вину, Что не могу ему служить как надо, Как бы хотел. Теперь ты понимаешь? Xилон Учитель мой… (Волнение мешает ему говорить, он низко опускает голову и прикрывает лицо ладонью.) Антей Когда теперь твой гений Уж перерос те формы, ту науку, Которой я владею, что ж, мой мальчик,- Покинь меня, советую тебе я. Но только – заклинаю Аполлоном!
– Ученье не бросай. Иди в Афины, Ты сможешь там найти, наверно, то, Чего нельзя найти у нас в Коринфе. А после, школы разные окончив, Учись еще и знанье добывай Из книг и у людей, повсюду в мире, Но никогда не говори себе: «Окончил я ученье». Xилон Твой совет, Учитель мой, в меня вливает смелость. Признаюсь я тебе, что не покину Ученья, удалившись от тебя, Ведь я вступаю в школу… (Снова замолкает.) Антей А в какую? Xилон В ту школу, что открыл здесь Меценат, Антей Латинскую?! Xилон Да все латинским стало… Антей Как? Я, и ты, и наша речь родная – Уже латинские? Xилон Что ж, я ошибся, Их римскими скорей назвать бы мне. Антей Когда ты у меня не научился Ошибки понимать, то в новой школе Ошибок больше сделаешь таких. И я не знаю, что ты там усвоишь,- Ошибки лишь. В поэзии латинской, Мне кажется, тебе ведь я открыл Все то, что изучения достойно. Не верю я, чтоб риторы в той школе Тебе могли бы новое открыть, Ведь я их знаю. Думаю, ты мог бы Их поучить. Xилон И я уверен тоже, Что там учителя ни в чем не могут С тобой сравниться. Все же я обязан Пойти туда. Антей А кто тебя заставил? Xилон Когда б остался я с тобой, учитель, Моя судьба с твоей была бы схожа. Антей А почему тебя пугает это? Неужто я среди певцов последний? Xилон Нет, не среди певцов… Антей Среди людей? Xилон Я не скажу последний, только все же Ты в обществе не занимаешь места, Которого достоин по таланту. Антей А ты чего добиться в жизни хочешь, Когда окончишь школу Мецената? Xилон Могу я ритором стать в этой школе, А позже в академии, пожалуй. А то поеду в Рим. Там хорошо Живут воспитанники Мецената, Ведь род его ту силу сохраняет, Которой Августом был наделен. Но и теперь, пока еще учусь я, Вступить могу я в хор панегиристов На службу к Меценату. Антей (возмущенно) Ты? Ты вступишь В тот хор панегиристов, в эту свору Врагов искусства жалких и продажных? О, лучше б ты навеки онемел, Лишился рук, оглох, чем пасть так низко!.. И это был мой лучший ученик!…

Пауза.

Xилон Прими ж, учитель, эту благодарность… (Подает Антею деньги, достав их из кошелька.) Антей (отводит его руку) Я ничему тебя не научил! Уйди ты с глаз моих!

Хилон, понурившись, уходит.

Гермиона Антей, напрасно Не взял ты денег. Ведь стократ богаче Его отец, чем мы. И как-никак, А все ж ты честно заслужил. Антей Нет, мама! Позор я только заслужил – не больше. Гермиона А в чем же твой позор? Не понимаю. Быть может, в том, что заработок свой На ветер ты пускаешь. Так, сынок мой, Как нищим нам с тобой придется жить. И хорошо ли это будет, если Твоя семья пойдет просить подачек У римлян тех, что ты так ненавидишь? Антей Еще нам хлеба своего хватает. Ты не гневи богов. Гермиона На все их воля… Наверно, так хотелось, Афродите, Чтоб вместо девушки богатой я Взяла в свой дом невестку – дочь рабыни, Танцовщицы… Антей Опять ты упрекаешь? Гермиона Нет, это не упреки, только правда. И разве ты не выкупил Нериссу, Отдав отца наследство и свои Доходы? Антей Все-таки не Афродиту Вини ты. Эллинские боги все Мне выкупить велели из неволи Ребенка эллинского рода. Так же Могла попасть бы в рабство дочь твоя, Моя сестра… Гермиона Ох, сын мой, между ними Различия почти не существует! Хватило денег выкупить Нериссу, А вот приданое для Эвфрозины Мы дать едва ли сможем. Чем же доля Рабыни хуже доли старой девы? Антей И без приданого сестра дороже Всех дочек богачей. Гермиона Кто это знает? Она у нас – не римлянка, не ходит Везде и всюду. Вечно в гинекее И за работой. Если ж и пойдет Она на праздник, то в таком наряде Никто и не посмотрит на нее.

В дверях гинекея появляется Эвфрозина, но Гермиона, не замечая ее, продолжает.

Нерисса все ж принарядиться может, У Эвфрозины же и ленты нет. Эвфрозина (молодая, но не совсем юная, одета по-будничному, видно, только что оторвалась от работы. Нагибается и обнимает мать) Ах, мамочка! Зачем мне эти ленты? Для красоты не нужно украшенье, А нет ее, и ленты не помогут! (Смеясь, целует мать и поднимается.) Как, мамочка, заправить голубей? Я уж сварила их. Гермиона (встает) Не тронь, не тронь, Я их сама заправлю – ты не сможешь! (Поспешно идет в дом.) Эвфрозина (подходит к Антею и кладет ему руку на плечо) Ты почему печалишься, мой братик? Наверно, мама снова тут ворчала? Пустое – лишь старушечья привычка. Антей (отвечает не сразу, словно не слышит ее. После паузы слова прорываются у него как бы через силу) Хилон меня покинул. Эвфрозина (удивленно) Что случилось? Антей Вступить он хочет в хор панегиристов. Эвфрозина Да что ты говоришь?! (На минуту немеет от удивления и гнева, затем овладевает собой.) А впрочем, ясно, Он в мыслях неустойчив. Антей А талантом Учеников всех превзошел, как на смех! Эвфрозина Мне кажется, Аполлодор, который Пришел к тебе из школы Мецената, Не только мыслями, талантом тоже Хилона превосходит. Я слыхала, Как он читал отрывок «Антигоны» - Речь Гемона,- и я едва смогла Сдержать душившие мне горло слезы! Антей (с мягкой улыбкой, обнимая сестру за плечи) Ты у меня сама ведь Антигона! Мне кажется, что я б простил Хилону, Когда бы совершил он свой поступок, Чтобы спасти в беде сестру такую. Эвфрозина Зато уж я сестре той не простила б! Антей О, ты б не приняла ни этой жертвы И ни другой. Однако же, сестричка, Когда бы стать хотел я богачом,- То для тебя лишь. Эвфрозина О, напрасно это, Я не хочу. (Смеется.) Мне мама бы тотчас же За деньги жениха купить сумела, И это было бы плохой покупкой. Антей Да где уж там богатство! Если б мог я Тебя избавить от нужды… Эвфрозина Нужды? А в чем ее ты видишь? Антей Коль не вижу, То в этом я тебе одной обязан. Эвфрозина И маме и Нериссе. Антей Нет, ты знаешь… Мать отработала уже свое… А вот Нерисса… Эвфрозина Та еще успеет. И разве жизнь твоя уж так сладка, Что и медовый месяц вам не нужен? Антей Мне как-то стыдно наслаждаться счастьем, Когда я думаю, что за него Ты платишь тяжкою работой… Счастье Берем себе, а что тебе досталось? Эвфрозина Мне брат достался. Пусть навеки буду Безбрачной я – завидовать не стану Ни женщинам, ни матерям счастливым, Ведь их любовь семье одной лишь служит, Моя ж – Элладе всей. В тебе, Антей мой, Надежда наша вся. Антей О Эвфрозина, Как можно всю надежду возлагать На одного? Эвфрозина Один лишь Аполлон Из всех богов не разлюбил Элладу, И есть еще у ней надежда жить. Пока жив на Парнасе Аполлон, И музы будут с ним. Антей (с улыбкой) Я не бесславен, Хоть ты одна приносишь мне триумфы, Ты Ника для меня! Эвфрозина Но Ника знать Должна свою работу. Подожди. (Отламывает с лаврового куста две ветки, сплетает их в венок и становится на цоколе колонны в позе богини Победы – Ники, простирая руки с венком.) Приди, склоняя гордое чело!

Антей подходит, не переставая улыбаться, и склоняет голову перед Эвфрозиной, а у нее улыбка борется со слезами искренней взволнованности, когда она возлагает на голову брата лавры.

Нерисса (молоденькая, стройная, очень изящная, красиво одетая, появляется на пороге гинекея и удивленно вскрикивает) Что тут такое?

Эвфрозина, застыдившись, соскакивает с цоколя.

Антей Ника тут венчает Поэта своего. Когда ж Харита Ему гранат протянет или розу, Тогда иметь он будет все дары, Которые лишь смертный пожелает. Эвфрозина (неловко чувствует себя от холодного взгляда Нериссы) Вот роза расцвела… (Антею.) Но все же Ника Должна идти на кухню – маме в помощь. Сегодня прямо оргия у нас: Купили рыбы, и как раз нам тетка Дала вина и пару голубей. А если я медовики спекла бы, Сам Меценат завидовал бы пиру! (С несколько вынужденным смехом исчезает в дверях гинекея.) Нерисса Чудная Эвфрозина – все смеется. Антей Что ж, молода… (Снимает лавры с головы, держит их в руке, а потом кладет рядом с собой на скамейку, на которую садится.) Нерисса Но я моложе, верно, И все ж… Антей «И все ж есть у меня причуды»,- Хотела ты сказать? (Смеясь, обнимает ее, она сдержанно принимает его ласки.) Да что с тобой? Уж не больна ли ты, иль кто обидел? Нерисса А ты не знаешь? Верно, и соседи Все выучили наизусть те речи О выкупе моем и о приданом Твоей сестры, что мать твердит все время. Антей Уж так все время! Нерисса Что же, это правда. Мне и самой неловко Эвфрозине Глядеть в глаза. Антей Тебя ведь Эвфрозина Ни в чем не обвиняет. Нерисса Знаю это. Она твоя недаром Антигона… Антей Нериссочка! Вот это просто стыд,- Подслушать, а потом прийти с упреком. Нерисса Подслушать! Не такие здесь палаты, Чтобы повсюду не было все слышно. Антей (немного обиженный) Палаты есть теперь у римлян только. Тебе за Мецената надо б выйти. Нерисса (мягче, чем до сих пор) За бедность я тебя не укоряю, Но разве каждая жена не хочет Для мужа своего больших достатков? Антей И для себя притом. Нерисса И для себя. А разве эго плохо? Я, признаться, Не приспособлена ходить в ярме Так, как твоя сестра. Антей Ты и не ходишь. Нерисса Ты думаешь, от этого мне легче? Антей А раз не легче, так сама работай. Нерисса Есть у людей на то рабыни. Антей Это, Нерисса, странно слышать от тебя. Нерисса Не оттого ль, что я была рабыней? Так что ж, я б заработала на воле Тем, чем тогда, коль ты бы мне позволил. А если никому я не нужна И всем мешаю, как порог высокий, Ты виноват один. Антей Родная, хватит… Нерисса Так разреши мне выступать в театре, И я твою сестру озолочу, А матери невесткой стану милой. Я больше заработаю за танцы, Чем ты за пенье и свое искусство. Антей Нерисса, будет! Это голос горя, И в этом я повинен. Извини! (Целует ее, она прижимается к нему с видом обиженного ребенка.) Любимая! Сокровище! Не дам, Не дам тебя толпе на поруганье! И к ней на оргию ты не пойдешь,- Она понять не может, что такое Святая оргия, служенье богу! Нерисса А ты бывал на оргиях? Антей Давно. Еще подростком. Здесь, в Коринфе, тайно Гетерия певцов существовала: Ведь римляне содружество любое Считают преступленьем. Нерисса Что же, были Те оргии пышны? Антей Представь себе: В таких домах мы собирались часто, Как этот мой… Нерисса (разочарованно) Ах, так!… Антей У нас в кратерах Вода торжествовала над вином. Цветы у нас бывали лишь в ту пору, Когда они цвели в садах и в поле, Когда ж сходила в тартар Персефона, Она все украшенья отнимала. Нерисса А оргии бывают без цветов? Антей У нас бывали, шумные какие! Нерисса Они же были тайными, сказал ты? Так что же, буйство оргий не слыхали Чужие со двора? Антей А разве можно Услышать было, как сердца стучали, И разве глаз горячее сиянье Могло пройти сквозь каменные стены? Нерисса А ваши песни? Антей Вдохновеньем были Они сильны,- не гулом голосов, И в сдержанном вздыханье тихих струн Угадывать могли мы ураганы, Что бушевали у певца в душе. А кудри буйные вились как тирсы, Кричали взоры там: «Эвоэ Вакх!» Когда б одна вода была в кратерах, И то бы пьяными мы возвращались. Хотел бы я, чтоб ты хоть раз попала На нашу оргию! В святом безумстве Ты в танце бы менадою зашлась. Нерисса Бывала я на оргиях не раз. Антей А все ж не на таких! Нерисса Зато на лучших. Антей Не может это быть. Нерисса Не знаю, право, Какими были ваши, только те, Которые ребенком я видала, Как сон прекрасный были. Антей Преступленье Водить детей на оргии такие! Нерисса Но мать моя должна была! Антей Я знаю… Прости меня, сказал я, не подумав, Я должен был бы знать, как тяжело Танцовщицы-рабыни билось сердце, Когда она единственную дочку, Едва забывшую свои пеленки, Вела на то позорище. Нерисса Об этом Мне мама ничего не говорила. Всегда на оргию я шла веселой, Там лакомства я получала вдоволь, Мне иногда игрушки доставались. Ласкали все меня… Антей Не вспоминай! Меня бросает в дрожь при мысли… Ясно, Что ласки их бесстыдными все были, А слово каждое дышало грязью! Нерисса Не знаю, я тогда не понимала Ни взглядов грязных, ни бесстыдных слов, Но красоту я знала и ребенком, Мое сердечко от похвал дрожало, Как струночка под плектроном на лире. И мы вдвоем на возвышенье были - Две радуги – большая с малой – вместе. На ясной высоте. А покрывала, Прозрачные и пестрые, мелькали, Вились дугой средь облачков густых Курений золотисто-ароматных. Тогда казалось мне, что я танцую На облаках небесных, а с земли Ко мне цветы одни лишь долетают. То гости нам наверх цветы бросали, Теряя свой разгоряченный разум… Антей А в тех цветах невидимо таился Холодный змей разврата и бесстыдства. Нерисса Я ж говорю, что я того не знала! Антей Зато теперь ты знаешь, что для римлян Танцовщицы-рабыни означают, И понимаешь, что с тобою было б, Когда б ты выросла средь этих оргий, Подобно матери твоей несчастной, Погибшей, как разбитая игрушка, Больной, покинутой, презренной всеми. Нерисса Тебя должна благодарить я, знаю. Не бойся, этого я не забуду. Антей Я разве этого хочу, Нерисса? Нерисса Нет, нет, забыть я не имею права, Что из меня ты сделал человека, Из «маленькой танагрской обезьянки». Антей Оставь! Я не люблю речей подобных И прозвища того я не терплю, Что грубо римляне ребенку дали, Прекрасной нежной девочке Эллады. Их зависть разбирала: неуклюжи, Грузны все римлянки, когда сравнить С моею «ветроногою» Нериссой! Нерисса (задумчиво) Зачем мне это?… Антей Что, моя родная? Нерисса Вот эта «ветроногость», как сказал ты… Уж не танцовщица я больше. Антей Как? Ужель тебя не радует, Нерисса, Хвала моя, моих друзей сердечных? И разве мало в нашем скромном доме Сокровищем сокрытым быть, но ценным, Таким, что даже цезарь не владеет? Нерисса «Сокровищем сокрытым»… Так, признаться, Тебя счастливее я уродилась, «Сокровище сокрытое» ведь ты, А я, Антей, не радуюсь, что лиры Твоей не слышит свет широкий,- я лишь И узкий круг твоих учеников. Когда бы я могла, то я тебя бы Поставила на пьедестал высокий, Подобно Аполлону-Кифареду! Пускай весь мир твои узнал бы песни, Творимые тобой на пьедестале! Антей Ты, верно, думаешь, что вдохновенье От пьедестала подниматься может? Нерисса Я в том уверена! Антей Да ты ребенок… Но если ты так любишь пьедесталы, Так утешайся: изваял Федон По твоему подобью Терпсихору И дал ей пьедестал вполне высокий. Нерисса Что будет с этой статуей он делать? Антей Нам принесет. Нерисса Оставит здесь? Антей Наверно, То будет от Федона дар в знак дружбы.

Пауза.

Ты приумолкла, словно загрустила. О чем, Нерисса? Нерисса Думаю о том, Как много этот дом еще схоронит Сокровищ скрытых, будто бы гробница… Антей Я не люблю подобных разговоров. Нерисса Вот будет каменная Терпсихора, Я у нее молчанью научусь. Антей Нерисса, ты капризная сегодня. Нерисса Раз так, я ухожу… (Встает.) Антей (задерживает ее, обнимая) Нет, нет, родная! Нерисса (освобождаясь) Пусти меня!