Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Коцюбинский Михаил Михайлович

Слышен стук в калитку.

К тебе стучится кто-то.

Нерисса уходит в гинекей. Антей открывает калитку и впускает Федона – молодого скульптора.

Антей Привет, Федон!

Здороваются.

Федон Я только на минутку, Мне некогда. Антей А что? Работать надо? Федон Свою работу я пока закончил, Но есть еще заботы – должен быть я На оргии в палатах Мецената! Антей (пораженный) Ты приглашен туда? Федон С тобою вместе. Антей Что это, шутка иль издевка? Федон Правда, Я и пришел затем, чтоб приглашенье Вручить. Антей А кто тебе его принес? Федон Сам получил у Мецената в доме. Антей Ты у него был? Для чего? Федон По делу… И знаешь, я никак не мог подумать, Что он такой. Антей Какой? Федон Он так приветлив, И странно, чтобы знатный господин Так разговаривал… Антей Чему дивишься? Что бедняка-художника пускает Вельможа знатный на порог? Тому ль, Что кое-как и римлянин приемлет Красу искусства? Федон Нет не «кое-как», Ведь он знаток большой и настоящий! Вот и тебя он первый оценил. Антей Он первый? Но давно имел я школу, Когда в Коринфе Меценат и не был! Федон Что школа! Далека она от славы, Как глиняная чаша от скульптуры. Антей Похожее на славу что-то было, Раз господин услышал обо мне. Федон Сказать по правде, случай лишь слепой Помог тебе: один твой ученик, Вступить желая в хор панегиристов, Пропел, чтоб показать свое искусство, Эпиталаму ту, что ты сложил На

собственное бракосочетанье.

Антей делает жест оскорбленного, но Федон, не обращая внимания, продолжает.

Мы с Меценатом этого коснулись, Я рассказал ему, кто автор песни, И он мне дал тотчас же порученье Позвать тебя на оргию к нему, А это стоит многого, мой друг. Антей (сдерживая досаду, вызванную последними словами Федона) С каким ты мог к нему явиться делом? Федон Купил мою скульптуру он недавно, Так я ее к нему доставил, чтобы Рабы-носильщики не повредили. Антей Какую ты ему скульптуру продал? Федон Прости… Мне не мешало б заручиться Твоим согласьем… только господа Не любят ждать… Антей Так ты Нериссу продал? Федон Нет, статую богини Терпсихоры. Антей Ты б самую богиню тоже продал, Когда сумел бы, в римский дом разврата! Федон (встает обиженный) Ты этого не смеешь говорить мне! Антей Обидчивость тебе ведь не к лицу: Ты лучшее творенье продал тем, Кто презирает все для нас святое. Федон (с запальчивостью) Никто там ничего не презирает! Там ценят гений, и там дарят славу, Не только деньги. Я не продавал Скульптуру Терпсихоры. Я оставил Ее для созерцанья, словно в храме. Не слишком ли она свята для храма, По-твоему? Антей По-моему, кощунство – Приравнивать дом римлянина к храму! За деньги иль за славу,- ты продался, Отдав творение свое. Федон Антей! Ты хочешь привести меня к тому, Чтоб я пошел и выкупил обратно Скульптуру. Но едва ли вероятно, Чтоб Меценат ее вернул за деньги. А может, вдохновенье не угасло Во мне, и я еще создать сумею Получше что-нибудь – на выкуп ей. Антей Ты купишь новый грех потяжелее. Федон Я не пойму, что от меня ты хочешь! Чтоб был я вынужден весь век сидеть, Как ты, без хлеба и без славы? Антей Должен Терпеть все эллин, если хлеб и славу Добыть он может лишь из римских рук. Федон Кто к славе не стремится, тот не эллин,- Влеченье к ней отцы нам завещали, Наследовав от предков. Антей Предки брали Свои венки от матери-Эллады, Отцы позволили связать ей руки И тем своих детей венков лишили. Но вот когда в бесславии Эллада, Пойми, Федон, что каждый эллин должен Желанье славы в сердце заглушить, Федон И увеличить родины бесславье? А чем прославится сама Эллада, Когда ей дети лавров не добудут? Антей Но не из вражьих рук их принимать! Федон А почему? Гомер сказал, что «сладко Хвалу врага принять». Антей На поле боя, А не в плену! Федон Пускай в плену - Все слава будет славой. Антей Не надейся! Не славою теперь венчают нас, А славу Рим берет, как будто дань. Тобою проданная Терпсихора Прославит не Элладу, не тебя, А тот богатый Рим, что все ограбил Во всех краях руками Меценатов. Твое создание его прославит, А не тебя, ты только раб, который Своим искусством оргию украсит, Та оргия останется господской, Хотя б рабы трудились для нее. Федон Рабам на оргии не будет чести, Но тот, кто гостем должен быть на ней, Как я и ты… Антей Не льсти себя надеждой, Что я пойду на оргию с тобою! Ищи господского расположенья, А я «без хлеба и без славы» буду, Как ты сказал, но, может, не без чести. Федон Я от души советую пойти. Антей Конечно! И волам сподручней в паре Носить ярмо. Федон Я вижу, ты не веришь, Что я тебе могу желать добра. А все ж, хоть сильно ты меня обидел, Я не забыл, что мы друзья с тобою. Антей Так я тебя, не ты меня обидел?! Федон Я Терпсихору все же откуплю, А ты обидных слов вернуть не можешь. Антей И ты не выкупишь того, что сделал. Ты ведь свое искусство опозорил. Богиню сделал ты простым товаром. Пускай из плена выйдет Терпсихора, Она богиней все равно не будет. А мрамор – коль не бог, так просто камень. Федон Но если богом стал он,- снова в камень Не обратится. Так, твое творенье Всегда созданием искусства будет. Твоя эпиталама прозвучала Не хуже и в просторной римской школе, Чем у тебя в убогом, тесном доме. А если б ты еще и сам пропел Ее в палатах гулких Мецената, На дорогой подыгрывая лире… Антей Федон! Не говори мне этих слов, Тебя я навсегда возненавижу! Федон Антей! Твое упрямство непонятно. Ведь не впервые эллинам хвалу От чужеземцев слышать,- в чем позор тут? Антей Мне от захватчиков хвалы не надо. Захватчик лишь тогда хвалить согласен, Когда чело склоняет побежденный К его ногам и пыль от ног его Целует. Федон Так у персов лишь бывало И у восточных варваров. Но в Риме Никто от нас не требовал такого. Антей Не требовал? А кто прошел по грекам, Как по мосту в храм славы мировой? Кого на спинах мы своих несли Из бездны варварства к вершинам горным? Ложился кто краеугольным камнем Под мавзолей захватчиков из Рима? И мы еще должны быть очень рады, Когда в палатах гулких нам позволят Играть на лире, краденной у нас? Федон Безмолвствовать той лире лучше, что ли? Антей Да, лучше! Федон Нет, я думаю, что хуже. Все ж лучше созидать нам мавзолеи, Хотя бы не себе, чем просто быть Травою придорожной под ногами Захватчика того же. Лишь захочет, Растопчет вмиг железною пятою Всю нашу гордость, буйные мечтанья… Антей Что ж? Лучше нам самим все растоптать, Чтоб не давать врагам работы лишней? Жрец красоты так говорит и мыслит? Осталось лишь одно – вот так и сделать. Ты не продался,- хуже! Ты отдался Своим врагам, как мертвенная глина, И каждый может вылепить, что хочет. Так кто ж вдохнет в тебя огонь живой, Коль из творца ты сделался твореньем? Иди, прислуживайся Меценату, Забудь великие заветы красоты, Забудь тираноборца Прометея Бессмертный образ, и Лаокоона, За правду мученика, и забудь Самоотверженную Антигону, Электру-мстительницу. И не помни Эллады, скованной, как Андромеда, Чудовищу оставленная в жертву, Что ждет в тоске защитника Персея. Ты не Персей, ты в камень обращен, Не сознаешь ты высшей красоты Стремления, хотя бы без надежды… Федон Нет красоты в упрямстве от бессилья… С тобою, вижу, мне не сговориться! Так будь здоров. Я ухожу. Антей Прощай! Федон Уже мы не друзьями расстаемся? Антей Боюсь, как бы не встретились врагами.

Федон, поведя плечами, уходит.

Нерисса (выходит из гинекея, едва закрылась калитка за Федоном) Антей, я не могу понять тебя! Так резко ты с Федоном обошелся, А чем он виноват? Антей Ты все слыхала? Так надо было слушать хорошенько. Быть может, это по сердцу тебе, Что на позор для нас твоя фигура Поработителя украсит дом? Нерисса Какой позор? И кто поработитель? Чем Меценат виновен, если дед Его иль прадед с эллинами бились? Теперь же Меценат не отбирает У нас сокровищ никаких насильно, А покупает и недурно платит… Антей Тем золотом, что римляне сдирают С порабощенных, даже с нас самих. Нерисса Не сам же Меценат его сдирает. Ты, получив отцовское наследство, Не спрашивал, кто, как его добыл. Антей Я знал – оно добыто было честно. Нерисса Так, верно, думает и Меценат О том наследстве, что отец оставил. Немало он Элладе возвращает, А ты его за это ненавидишь. По-твоему, так нужно, чтоб у нас Произведения искусства чахли, Чтоб с голоду творцы изнемогали, Чтоб мрамор плесень ела, струны – ржа, Чтоб эллины, как варвары, тупели, Все для того, чтоб Риму не служить? Антей Довольно служат им, а я не буду. Нерисса Никто тебя служить не принуждает. И разве презирает Меценат Тебя, к себе как гостя приглашая? Антей Как гостя? Думаешь и в самом деле, Что Меценат певца зовет к себе На оргию для дружеской беседы, А не для пения гостям в усладу? Нерисса А если б ты и спел гостям немного? Там все равно твои звучали песни. Антей Но я тут ни при чем. Нерисса Как «ни при чем»? Ты дал ученикам списать те песни И, значит, сам их выпустил на свет. А то, что римлянин их оценил Получше земляков,- другое дело, Вини, коль хочешь, в этом Мецената. Теперь в Элладе только тот прославлен, Кого похвалит Рим. Коринф оценит Певца, когда его он потеряет. Когда б ты в Рим собрался с Меценатом И там стяжал заслуженный триумф,- Ведь Рим умеет прославлять таланты! – А после этого в Коринф вернулся, Родные лавры вешнею травою Тебе бы под ноги тогда стелились. Антей Топтать родные лавры не хочу я. Триумфы в Риме – для меня позорны. Нерисса Чего ж ты ждешь? Антей На родине признанья Без помощи захватчиков любезных. Нерисса Когда ж оно придет? Когда умрешь? Посмертной славой жить – удел обычный Таких певцов, как ты. Пока живут, Никто о них не знает, их не слышит, Как будто похоронены в могиле. Уйдя глубоко в мысли и мечтанья, Певцы такие словно недвижимы, А мимо вакханалией несется Цветами разукрашенная жизнь, Бросает розы и венки из лавра Тому, кто их подхватит на лету. А вот таким, как ты, достаться могут Надгробные венки из вялых листьев. Уж не собрался ль ты повергнуть Рим Могильной неподвижностью такою? Будь я, как ты, его б я ослепила И гением Эллады и своим, На всех бы сценах царствовала я, Все форумы и портики взяла бы, Мое бы имя прозвучало громче, Чем имя Цезаря. Была бы это Победа подлинная! Антей Все б сказали: «Каких певцов купить умеет Рим! Совсем уже Эллада обнищала!» (Берет в руки лавровый венок Эвфрозины.) Нерисса, вот единственный венок, Который я стяжал, но он дороже, Чем все твои хваленые триумфы. И коль на гроб венки такие лягут, Так что ж, пускай скорей приходит смерть! (Надевает на голову венок с гордой, спокойной улыбкой.) Нерисса Антей, пойми! Я больше не могу Терпеть все это. Можно задохнуться В могильном воздухе у нас в дому. Хоть одному из нас быть нужно в свете. Я так тебя люблю, что я согласна На то, чтоб славою твоею жить, Но не могу я жить совсем без славы - Я эллинка! Антей И хочешь добиваться У римлян этой славы? Нерисса Пусть у них Иль у других, но мне потребна слава, Как хлеб, как воздух, как вода. И если Ты для меня того добыть не можешь, Что мне дороже жизни, я сумею Сама добыть, а только умирать Я не хочу,- еще я молодая. Антей Так чем же ты себе добудешь славу? Нерисса Тем, чем добыл бы ты,- своим искусством. Антей Ты все-таки пойти на сцену хочешь? (После паузы.) Ну, что ж, Нерисса, я скажу открыто – Когда тебя туда влечет не прихоть, А муза Терпсихора, я не смею С богиней состязаться. Может, правда, Ты для Коринфа возродить сумеешь Таинственные игры Диониса. Нерисса О нет, не для Коринфа! Знай, меня Не здешние рукоплесканья манят. Хочу, чтоб первенство живой Нериссы Над каменною Терпсихорой было, Когда она Танагры танец спляшет У Мецената нынче. Антей Что ты, бредишь? Нерисса Нет, не в горячке я. Антей Но ты не можешь На оргию пойти! Нерисса А почему? Повсюду ходят римлянки – и мы Могли бы перенять такой обычай… Приду, скажу: «Мой муж теперь болеет, Но, чтобы не обидеть Мецената, Прислал меня, свою жену, к вам в гости»… Антей Нет, не пойдешь ты! Нерисса Ты меня запрешь? Тогда уже я твердо буду знать, Что ты меня перекупил для рабства. Но помни, и рабыни убегают. Ты не надейся на замки. Антей Нерисса!! Нерисса Что, господин мой?

Пауза.

Так решай сейчас же: Ты или я. Антей Когда б имел я силу Из сердца вырвать навсегда тебя, Как ядовитую змею, и бросить Под ноги римлянам! Нерисса (с отрывистым, злым смехом) Раз ты не можешь, Так должен покориться. И, пожалуй, Потом меня благодарить ты будешь. От слова своего не отступлюсь я,- Не ты, так я добыть сумею славу, Сегодня же. Достаточно ждала я. Антей (после тяжелого молчания) Так я пойду. Приятнее мне будет Там, среди римлян, чем с тобою здесь. Нерисса Иди. Но прежде надо с головы Снять ветки – неужели так пойдешь ты?

Антей прикасается к голове, снимает лавры, с проникновенной тоской смотрит на них и молча кладет туда, где стояла Эвфрозина, когда надевала на него венок.

Голос Эвфрозины (раздается из глубины дома) Нерисса! Где Антей? Пора обедать! Уже большая оргия готова!

Антей мгновенно бросается к калитке.

Нерисса (догоняя его) Куда же ты? Переодеться надо! Антей Пусти меня! Нас ищет Эвфрозина, А я не смею ей взглянуть в глаза. (Выбегает за калитку.) Эвфрозина (выходит из дверей) А где ж Антей? Нерисса На оргию пошел. Он приглашен сегодня к Меценату. Эвфрозина Ты шутишь очень странно. Нерисса Не шучу я. Вот там венок домашний вялых лавров,- Сегодня он нам свежий принесет, Приняв от знатоков… (Гордо подняв голову, уходит в дом.) Эвфрозина (хватаясь за голову) Так это правда?!

II

В доме Мецената, потомка того знаменитого Мецената, который жил при Августе.

Большая, пышно убранная для оргии комната, разделенная аркой на две неравные части: в первой, меньшей (на переднем плане), поставлен триклиниум для хозяина дома – Мецената и двух самых почетных гостей – Прокуратора и Префекта, и устроен невысокий помост, застланный коврами, для выступления певцов, мимов и прочих артистов; в другой, большей (на заднем плане), много столов то с ложами вокруг – на греческий лад, то с табуретами – на римский, там сидят и возлежат гости разного положения и возраста, греки и римляне. Пир еще только начался и идет как-то вяло, видно, что гости еще мало знакомы между собой и чувствуют себя неловко перед взорами знатного триклиния, расположенного в основной части комнаты. На помосте хор панегиристов, среди них Xилон заканчивает пение.

Хор панегиристов (поет) Свет лишь от света Вечно родится, Так и пресветлый Род Мецената Светит лучами, Переливаясь Блеском своим!

Когда хор закончил петь, Меценат слегка кивнул головой корифею и сделал рукой жест, не то приказывающий, не то пригласительный, чтобы хористы заняли места на пире в задней части комнаты. Хор размещается за самыми дальними столами, в глубине. Рабы разносят напитки и яства, рабыни раздают цветы.

Меценат (движением пальца зовет раба-домоправителя) Пускай попрыгают немного мимы, Потом давай «бескостных» египтянок, Что будут делать фокусы с мечами, Но чтобы это все недолго длилось: Минуту-две даю для выступленья, И чтоб никто не смел являться дважды. (Прокуратору и Префекту.) Подумайте, и эти обезьяны Неравнодушны к славе: им похлопай - И трудно их потом согнать с помоста.

Тем временем домоправитель вышел с поклоном, и на помосте стали появляться мимы, разыгрывая коротенькие фарсы без слов, акробатки-египтянки с мечами, жонглеры и жонглерки с пестрыми мечами и т. п. Гости награждают их хлопками, иногда бросают им цветы и лакомства. Мало обращая внимания на все это, Меценат и двое его почетных гостей беседуют между собой. Меценат чуть приглушенным голосом, Префект мерно, однотонно и несколько небрежно. Прокуратор громко и непринужденно.

Меценат Вся эта оргия, признаться должен, Слегка напоминает царство теней Перед Плутоновым триумвиратом. Вы не поверите, как я стараюсь, Чтоб одолеть немного эту дикость И недоверчивость, чтобы сплотить В одну семью две части населенья Коринфского – и эллинов и римлян. Префект Мой друг, и так ты многого добился: Завел прекрасный хор панегиристов, Такой и в Риме не всегда услышишь. Меценат (махнув рукой) Э, что это за хор!… Сказать по правде, Такой поэзии на кухне место, Объедки для нее – милей награда, Чем лавры… Я прошу у вас прощенья, Что жалким зрелищем вас угощаю. (Еще тише.) Пригодно это все лишь для толпы,- Но я в дальнейшем постараюсь дать вам Иное нечто. Мне певца назвали Чудесного. Не очень он прославлен, Но грекам в том позор, а не ему. Я покажу коринфянам, что нужен Им римлянин, чтоб оценить искусство, Иначе ни к чему искусство это. Прокуратор А скоро явится певец? Меценат Не знаю. Я пригласил его, но был ответ Мне не совсем понятен. Прокуратор Вот еще! Их приглашать… ты просто б приказал! Меценат Приказывать никак тут не годится. Антей не раб, а вольный гражданин. Префект Он римский гражданин? Меценат О нет, конечно, Но все ж он рода честного. В Коринфе Его семью глубоко уважают, Когда-то из нее герои вышли. Прокуратор У этих греков все подряд герои! Кто в ссоре бросит миску через стол И в лоб соседу влепит – уже зовется Discobolos!… [64] (Смеется.) Такие ж их поэты: Горация по-гречески испортит, И вот уже в венке лауреата! В Афинской академии ты купишь Лауреатов пару за обол - Один поэт, другой философ будет! Но все ж разумней – не давать обола. Меценат Не надо забывать, мой друг, что боги Неблагодарности не любят. Помни, Что римляне у греков обучались. Префект Известно, что негоден ученик, Когда учителя не превзойдет он. Меценат Пусть так, но должен быть он благодарен. Префект Рим щедро заплатил за ту науку: Он Греции покой дал и закон, Чего ей спокон веку не хватало. Прокуратор (в том же тоне) А Греция, прославленная школой, Рим научила только бабским сказкам, Религию подвергла поношенью И разумом вилять нас приучила Без всякой цели, словно пес хвостом. И в этом вся наука. Больше греки Не знали ничего, не сотворили. У них и языка нет своего! Меценат Ну что ты! Почему же нет? Ты, друг, Нам говоришь неслыханные вещи. Прокуратор У них был ионийский диалект, Аттический, еще какой, не знаю,- Что ни писатель, то другой язык, Но крепкого, устойчивого слова, Единого, всемирного, как наше, У греков сроду не бывало. Меценат Верно. Префект А их поэзия, скажу я честно, Не стоит ничего в сравненье с нашей. Изящества Горация достигнуть Грек не сумел и никогда не сможет. Меценат А все же уважать родную речь Нас грек учил. Поэзии латинской Отец – не римлянин, а пленный грек. Прокуратор Он речь господ усвоить был обязан, А господин имел важнее дело, Чем речь родную превращать в трохеи. Префект (Меценату) Но ты, мой друг, не станешь уверять, Что этот стих не выглядел дубовым, А тот язык сплошным уродством не был? Меценат Кто знает, друг мой, чем была та искра, Что людям принесла огонь на землю? Быть может, это уголек, чуть тлевший, А все же чтить ее нам надлежит И прославлять титана Прометея, Хотя, возможно, был он просто вором. Прокуратор (Префекту, кивая на Мецената) Вот это плод от греческой науки! Префект Наш Меценат известный «грекофил»,- Еще возьмет и отделит от Рима Коринфскую республику! (Смеется.) Прокуратор Ты шутишь, А Риму от такого грекофильства Все ж может выйти вред. Меценат Не беспокойся, Учительница старая ведь знает, Что ей при дряхлости нужна опора; Когда бы, рассердись, отвергнул Рим Ее, она бы закричала: «Гибну!» Префект И все же прав наш друг: вред несомненен. Заигрыванье наше с чужаками Уже нас привело к тому, что мы В каких-то варваров преобразились, Напичкавшись «латынью африканской» От «римских граждан», только черномазы. Меценат Ну что ж, без варваров не обойтись нам: Ведь обновлять необходимо кровь, Трудом испорченную и пирами. Хотел бы ты, чтоб наши все народы Всегда по-варварски бы говорили? Едва ли то прибавит славы Риму! Прокуратор Пускай молчат, пока не овладеют Как следует латынью! Меценат Трудновато! Овладевать произношеньем молча - И Демосфен того бы не добился. Прокуратор Так что же делать? Меценат То же, что и я: Учите милостью, дарами даже, Всех знатных чужеземцев Рим любить. Кто любит, тот становится подобен Любимому и телом и душою. Прокуратор Ну, ты совсем размяк от грекофильства! Хотел бы знать, как ты бы собирал С них подати лишь «милостью с дарами»? Вот много бы собрал! Меценат (смеясь) Ну, тут я должен Сложить оружие. Сильней ты в этом. Раб-атриензий (входит) Пришел певец Антей. Меценат Зови сюда. Постой! Когда он петь начнет, я знак Подам,- пускай танцовщицы выходят Сюда, но ты смотри, чтобы не раньше! Иди и точно выполняй. Атриензий выходит. Рабы Мне постоянно портят распорядок. Им не понять, что оргия – не скачки. Антей (у порога) Привет вам, достославные. Меценат Привет! Поближе подойди. Любимцу музы Стоять не подобает у порога.

64

Метатель диска (греч.).