Повести
Шрифт:
— Хорошо, — сказал Зыков. — Тут и дом, тут и работа.
— А мало хорошего. В праздничные дни, ночь ли полночь ли, стучат в окно — выручи. Кофе хотите?
— Ну что вы! И без того неудобно, что напросился, можно сказать, навязался в гости к вам.
— Ничего особенного… У меня экспресс-кофейник, мигом сварю. — Она налила воды в никелированный цилиндр, толкнула штепсель в розетку. — Вы пока ружье посмотрите. Оно за диваном лежит.
Ружье оказалось маленькой, почти игрушечной одностволкой. Не штучное, массового производства. Дробовое, калибр тридцать два. Такие называют мухобойками. Открыл ствол, посмотрел на свет. Канал был серым от пыли. К нему давно никто не прикасался.
— Ну, и как мое ружье? — спросила Клава.
— Самое подходящее для женщины ружье. Легче перышка. Только вот содержать его надо бы поаккуратнее. Проржавеет, пропадет.
— А оно мне ни к чему. Вот и кофе готов. Садитесь к столу.
XV
Вечером, как заранее было условлено, все собрались в сельсовете. Печку на этот раз не топили. Баторов оседлал стул, навалился грудью на спинку. Курил сигарету. Без того смуглое лицо от солнца или усталости совсем почернело, кудри на голове как-то поосели. Его доклад был предельно кратким.
— Не нашел.
Зато Зыков говорил долго, так долго, что Алексей Антонович с трудом слушал и следил за его не всегда ясными мыслями. Зыков насобирал целый короб различных сведений, и часто требовалось незаурядное воображение, чтобы установить хоть какую-то связь этих сведений с делом. Под конец Алексей Антонович отвлекся, углубился в свои мысли. Вчерашний план, который ему так нравился логической стройностью, в связи с появлением на сцене Виктора Сысоева существенно менялся. Строго говоря, он отпадал. Следовало как можно скорее найти Сысоева. Может быть, всем выехать в район? Однако стопроцентной уверенности в том, что Сысоев является убийцей, нет. Это во-первых. План, предложенный лично им вчера, отменять, не осуществив и половины, вряд ли стоит — кто знает, как все обернется… Это во-вторых. А в-третьих, ему очень хочется самому, без посредничества Зыкова, раскрыть и обезвредить преступника. Он имеет на это право. И он это сделает.
Решение почти созрело, и он вновь стал внимательнее слушать Зыкова.
Поторопил его:
— Короче, Зыков, короче.
— Я, собственно, кончил.
— Прежде всего подобьем итоги. Мы работаем почти сутки. Что удалось выявить? В разное время егерем Степаном Миньковым за браконьерство было подведено под наказание двенадцать человек. Пятеро из них — леспромхозовские — давно здесь не живут. Еще два человека в отъезде, один на курорте, другой гостит у брата в Баргузине. Один болен, лежит в постели. Из двенадцати интерес представляют четверо.
На листке бумаги Алексей Антонович написал:
1. Василий Сергеевич Дымов — шофер леспромхоза.
2. Семен Матвеевич Григорьев — штатный охотник госпромхоза.
3. Ефим Константинович Савельев — лесовальщик леспромхоза.
4. Куприян Гаврилович Садин — пенсионер, бывший штатный охотник госпромхоза.
Спросил:
— Есть добавления? Баторов! Ваша пассивность мне не очень понятна и не очень нравится. Вы еще на службе. На службе, говорю!
— Я это знаю. — Баторов выпрямился, бросил сигарету. — Я со всем согласен… Только вот Куприян Гаврилович… Когда убили Минькову, он сидел за столом у Константина Данилыча. В этом списке он значится напрасно.
Кое-что Баторов, оказывается, уловил-таки. И, смягчаясь, Алексей Антонович пояснил:
— Это список оштрафованных. Нам предстоит составить другой — подозреваемых. И в этот второй список твой Куприян Гаврилович не попадает. Я его только что опросил. На Минькова старик зол. Но в момент убийства, как ты только заметил, он находился в доме Константина Данилыча. Что касается первых трех, шофера Дымова, охотника Григорьева и сына Константина Данилыча, то их мы, разумеется, включаем в список подозреваемых. Дальше — Виктор Николаевич Сысоев. Есть у вас какие-либо предложения?
— Запишите Клавдию Федоровну Дрицину, продавщицу, — сказал Зыков.
— Вы же только что говорили: ее ружье забито пылью.
— Может быть и другое ружье. И вообще… Медэксперты не смогли определить, из гладкоствольного или нарезного ружья была убита Минькова. С этим у вас мороки еще будет. А Дрицину все-таки запишите.
— Записать — запишу. Но честно скажу — не убежден, что женщина может решиться на такое. Не убежден.
— Я и сам не убежден, — сказал Зыков. — Но проверить нужно. Лучше сделать лишнюю работу и лишний раз ошибиться тут, чем допустить, чтобы преступник проскользнул меж пальцев или, того хуже, остался в стороне.
Зыков боится что-либо проглядеть, упустить. Истина одна, а дорог к ней бесчисленное множество. И он хочет двигаться к истине сразу по нескольким направлениям. Что ж, это не лишено смысла.
— Чем же, конкретно, вам, Зыков, не понравилась Дрицина?
— Она понравилась, мы с ней кофе пили, — вздохнул Зыков. — Замечательный кофе. — Почмокал полными губами. — Хорошо поговорили. Но что-то, какое-то несоответствие все время улавливалось. Будто думает одно, а говорит другое.
— Она же женщина, Зыков! Некоторые из них обладают особенностью — думать одно, говорить другое, делать третье.
— А я и мужчин встречал с такой же точно особенностью, — сказал Зыков.
— Все? — спросил Алексей Антонович и на новом листке бумаги стал составлять другой список.
Выглядел этот список следующим образом:
1. Василий Сергеевич Дымов — шофер, к Минькову относился с неприязнью. В момент убийства находился за селом в кабине якобы заглохшего лесовоза.
2. Семен Матвеевич Григорьев — охотник, не однажды называл Минькова «таежным царьком», грозил найти на него управу. В момент убийства был якобы в шалаше на реке, где охотился на уток.
3. Ефим Константинович Савельев — лесовальщик, в нетрезвом виде не однажды похвалялся расправиться с Миньковым. В момент убийства находился в непосредственной близости, якобы курил в сенях.
4. Виктор Николаевич Сысоев — инженер, когда-то был близок с В. М. Миньковой. Приехал в поселок с неизвестной целью, требовал от В. М. Миньковой, чтобы она пришла на свидание. Где был в момент убийства, не установлено.
5. Клавдия Федоровна Дрицина — продавщица, была неравнодушна к Минькову, что могло натолкнуть на мысль устранить соперницу, т. е. жену Минькова. В момент убийства якобы была дома.
Прочел список вслух и сказал:
— Объем работы, как видите, не так уж и велик. Но работа требует сугубого внимания и большой тщательности. Главное сейчас — не разбрасываться, не кидаться из стороны в сторону. Силы распределим так. Я беру на себя Сысоева. На вашей совести все остальные. — Спросил у Зыкова: — Вы согласны? — Тот молча кивнул, и он поднялся. — На сегодня все. Идем в гостиницу. Отдыхайте.
— А вы? — спросил Баторов.
— Я поеду домой. Организую поиски Сысоева.