Пояс Ипполиты
Шрифт:
– Не надо, дорогая хозяйка. Мои друзья не привыкли к речам и не поймут их, им нужны женщины.
– А тебе?
– спросила Годейра.
– У меня есть Лебея. Я подожду ее.
– Вот и прекрасно. А у меня есть Перисад. Поэтому нам нужно быть вдвоем и следить за порядком. Согласен?
– Ты мудро решила. Там, где вино, там и драки.
– Ты говоришь о своих?
– И о твоих. Смотри - пожилые амазонки все еще ходят без места. Они, выпив вино, начнут отнимать скифов у молодых. Ваших втрое больше...
– Вина не так много. Мы не ждали такого большого
Беата отошла, и скоро на пригорке появились амазонки с флейтами, барабанами и кифарами. Грянула не стройная, но резкая плясовая музыка. Пожилые амазонки не растерялись, они стали выхватывать скифов из пирующих групп и увлекать за собой в пляску. Скоро луг загудел в вихре танцующих пар, кто-то подпевал, кто-то подпрыгивал в такт барабанам - скифы танцевать не умели. Годейра подхватила коноя и начала кружить его по лугу. Агапевесса входила в свое веселое Русло.
Скиф Бакид сидел на коне, как на вершине своего счастья. За последние полсотни лет своей жизни он почти ни разу не ездил верхом. А ведь он, считай, родился и вырос на коне и простор степей любил больше всего в жизни.
И вот он скачет по степному простору, на гнедом жеребце, а по бокам его едут две молоденькие полногрудые и крутобедрые коры [14]и ждут, когда он заговорит.
– Куда мы едем, дядя Бакид?
– спрашивает Лебея, придерживая коня.
– И зачем? — добавляет Гипаретта.
Скиф осадил коня, перевел его на шаг, поравнялся с корами и заговорил:
– Чтоб вы знали, мои милые корочки, мы едем, хотя и по краткому, но немалому пути, прямо в Горгипию. Туда должен зайти корабль боспорского царевича Митродора, который ходил по понтийским гаваням, а попутно заезжал в Фермоскиру.
– О, боги!
– воскликнула Гипаретта,- В ту самую, в нашу?
– Вот именно. И мы должны успеть перехватить его, чтоб он не проехал в Тиритаку. Если прозеваем, нам царица оторвет головы и бросит их в камышовое болото. Вы-то хоть успели передать приглашение кону Агату?
– Не совсем,- ответила грустно Лебея,- К кону мы подъехать не посмели, а коной Агаэт ушел в степь, к табунам.
– И мы вынуждены были передать приглашение коне, на скотном дворе.
– Это плохо, красавицы мои. Чтоб вы знали, пока я вас ждал, я видел коноя. Он проскакал мимо меня в Камышовую с тысячей молодых склотов и огромным табуном лошадей сзади.
– В Камышовую?
– На агапевессу, я так полагаю. И там его женят на самой красивой амазонке, а то и на двух сразу. Там таких корочек, как вы, вдвое, а то и втрое ‘больше, чем парней.
Хитрый скиф, конечно, знал о любви Лебеи к Агаэту (царица предупредила его об этом), но он был в резвом настроении и ему нравилось передразнивать влюбленных девушек.
– Нам нет дела до коноя,- сердито произнесла Гипаретта,- а ты все еще не сказал, зачем мы едем в Горгипию?
– А царица обещала, что ты расскажешь,- тоже смущенно спросила Лебея.
– Ну, слушайте. Чтоб вы знали - с боспорцем Атосса посылала Агнессу. Она должна была разведать в Фермоскире, цел ли в храме Ипполиты волшебный пояс богини и Золотой Кумир Девы.
– Она думает перевезти его в Тирамбо?
– Скорее всего.
– Но как мы можем помешать этому?
– спросила Лебея.
– А чтоб вы знали - Агнесса тайно послала вместо себя Мелету...
– Мелету?! Для чего?
– Чтоб самой без помех побыть в усадьбе царевича в Тиритаке. Мелета заедет к ней, расскажет все о Фермоскире, а та от своего имени передаст все матери.
– И что же мы?
– А мы должны упредить Мелету, научить ее говорить то, что нужно нашей царице.
– Ты бы мог это сделать один,- с досадой сказала Лебея.
– Мог бы. Но вдруг меня по пути убьют, вместо меня это сделаете вы.
– А чему мы должны научить Мелету?
– Об этом успеем поговорить на месте. А сейчас во всю прыть к морю.
В Горгипию они прискакали через сутки. В гавани узнали, что фелюга Митродора еще не пришла в город и в порту ее ждали со дня на день.
Город Горгипия был пограничной гаванью Боспорского царства. Всякий, кто хотел войти в пролив, чтобы попасть в Меотиду или посетить Пантикапей и другие города царства, должен непременно остановиться в Горгипийской гавани и попросить разрешения у чиновника боспорских царей. Бакид знал, что корабль царевича Митродора не минует это место, но на всякий случай остановился в небольшой таверне у самого мола. Входящие в гавань корабли здесь были видны из окна таверны. В таверне мало удобств, но пищу и кров она могла дать. Скиф поселился в комнате на втором этаже вместе с девушками. Им в удел была отдана единственная лежанка, сам Бакид расположился на полу. Всю вторую половину дня скиф рассказывал «своим корочкам» о том, что они должны передать Мелете. Рассказывал он подробно и нудно, прекратил лишь тогда, когда понял, что коры уснули. Утром он разрешил им посмотреть город, а сам пошел в порт, чтобы потолкаться среди моряков.
На воле и на легких хлебах скиф раздобрел, даже помолодел. Он вынул из переметной сумы приличную одежду и теперь смахивал скорее на купца, чем на старого степняка-склота.
В порту он не узнал ничего интересного для своего дела, но в питейном подвале ему повезло. Здесь он увидел за длинным столом мужчину редкой красоты. Он был высок, могуч, окладист, борода и шапка седых волос делали его похожим на легендарного Геракла. Он сидел один, малочисленные посетители, видимо, побаивались его. Бакид тоже остановился в нерешительности, но моряк сам позвал:
– Купец, посиди со мной, поговорим. Из этих баранов не выжмешь ни одного умного слова. Только бы жрали да пили. Садись.
– Благодарю покорно, архистратег,- скиф сел напротив моряка и выпил из кружки, которую подвинул к нему моряк.
– Ты знаешь меня?!
– воскликнул великан,- Знаешь, что я был архистратегом когда-то.
– Благородную морскую косточку видно далеко. А я догадлив.
– Кто ты и откуда?
– Зовут меня Бакид, а приехал я, ты может не поверишь, от амазонок.