Правила больших мальчиков

Урбан Марк

За стрельбой САС, как и за другими, последовали расследования, поэтому правительство приня­ло меры по изменению процедур расследования. В 1980 году был введен измененный свод пра­вил для коронеров в Северной Ирландии: расследования в Ольстере больше не могли выносить открытый вердикт, если коронеры полагали, что кто-то, кроме умершего, несет ответственность за его или ее смерть, но вместо этого им было предписано просто опубликовать «выводы» с ука­занием того, когда, где и как умер этот человек. Лорд Хейлшем, тогдашний лорд-канцлер, оха­рактеризовал открытый вердикт в Северной Ирландии как «мощный источник затруднений».

С введением «выводов», а не вердиктов, любое решение о привлечении к ответственности со­трудников сил безопасности будет приниматься Генеральным

прокурором и будет основываться на полицейском расследовании. Возможность влияния независимого коронера на такое решение была исключена.

Изменение 1980 года было частью общего обзора процедур, рекомендованных для Англии и Уэльса в отчете Бродерика. Однако они были введены в действие только в Ольстере: расследова­ния в Англии и Уэльсе всегда были и все еще могут приводить к вынесению открытых вердик­тов и вердиктов о незаконном убийстве.

Новые правила также сняли с коронеров в Северной Ирландии обязательство, которое все еще распространяется на их коллег в Англии или Уэльсе, привлекать в случае смерти всех, кого со­чтут «целесообразным». Правила 1980 года означали, что солдат, совершивших стрельбу со смертельным исходом, больше нельзя было заставлять присутствовать на месте происшествия. И, в отличие от остальной части Соединенного Королевства, присяжных коронеров в Северной Ирландии выбирает полиция.

Результатом этих правил стало то, что армия и КПО смогли представить свою версию событий в расчете на то, что присяжные не будут подвергать ее тщательному рассмотрению, особенно те, кто проводил операцию. После неразберихи, последовавшей за расстрелом Питера Клири в 1976 году (см. главу первую), о том, как следует поступать с САС после такого инцидента, Лисберн ввел в действие обширный механизм защиты своих бойцов.

Офицеры юридической службы армии были специально обучены закону о минимальном при­менении силы, и для них стало обычным делом встречаться с солдатами перед допросом в уго­ловном розыске, которое несет ответственность за расследование инцидентов со смертельным исходом, и оставаться с солдатами на протяжении всех их допросов.

Поэтому заявления солдат, подаваемые в суды, готовились в консультации с армейскими юриста­ми на регулярной основе. Необходимость убедить суд в том, что примененная сила была разум­ной и необходимой, привела в 1980-х годах к заявлениям, которые звучали удивительно похоже от одного инцидента к другому, несмотря на очевидную неразбериху, которая сопровождала не­которые случаи смерти.

На следствии по делу о стрельбе у почтового отделения Баллисиллана в 1978 году, состоявшемся через два года после этого события, солдатам пришлось оправдываться за убийство Уильяма Ханна, местного жителя, который был убит по дороге домой из паба. Один из двух бойцов САС, которые подошли к Ханну, рассказал следствию: «Внезапно он сделал резкое движение, и мы подумали, что он потянулся за пистолетом, поэтому мы оба открыли огонь».

Патрик Даффи, безоружный член ИРА, убитый в Лондондерри в ноябре 1978 года, судя по пока­заниям солдата Б. на дознании в 1980 году, потянулся за оружием. Солдат утверждал, что Даффи «развернулся» и поднял правую руку вверх.

На следствии по делу о расстреле трех невооруженных членов ИРА в Гибралтаре в 1988 году солдаты САС, которые вели стрельбу и которые давали свои показания лично, а не в письменной форме, что стало нормой в судах Ольстера, также ссылались на повороты и движения руками, которые предположительно были попытками схватить либо оружие, либо устройство дистанци­онного управления бомбой. Солдат А. сказал, что Дэнни Макканн «агрессивно провел правой рукой по передней части своего тела». Солдат С. рассказал, что Шон Сэвидж, еще один терро­рист, «очень быстро развернулся» и «упал, прижав правую руку к карману куртки». У Ханны, Даффи, Макканна и Сэвиджа, похоже, возникло желание схватиться за оружие, которого у них не было.

Попытки скрыть всю правду от судов часто мотивировались желанием защитить ценных инфор­маторов. Но действовал и другой, более фундаментальный фактор. Старшие офицеры и

полити­ки осознавали важность поддержания видимости верховенства закона. Некоторые полагали, что лучший способ сделать это - успокоить националистическое беспокойство после инцидента, раз­решив проведение расследований или запросов со стороны полиции, но ограничив ущерб, кото­рый может быть нанесен, путем ограничения информации, предоставляемой посторонним ли­цам, пытающимся тщательно расследовать секретные операции. Но принцип поддержания види­мости законности, столь важный для подрыва поддержки терроризма, не очевиден для многих солдат.

Один сержант, служивший в разведке в Ольстере, говорит: «Я не возражаю против смертной каз­ни или этой политики стрельбы без предупреждения по вооруженным террористам, я просто хо­тел бы, чтобы у правительства хватило смелости признать это». Он раскрывает отношение к расстрелу вооруженного террориста, которое армия никогда бы публично не одобрила. Опять же, «политика», на которую он ссылается, - это игры «больших мальчиков», правила «больших мальчиков», а не кодекс поведения, публично признанный правительством. Подчеркивают суть дела комментарии офицера разведки, сказавшего, что предоставил информацию для этой книги отчасти потому, что «я не понимаю, почему мы не можем признать, что стреляем в этих террори­стов».

И офицер, и сержант имели в виду засады, устраиваемые спецназом, обычно на основе предва­рительной информации, предоставляемой разведывательными службами, и с участием не­большого, хорошо подготовленного контингента солдат. Они, как и солдаты в целом, согласи­лись бы с тем, что неприемлемо подойти на улице к известному члену ИРА и хладно­кровно застрелить его или ее.

Старшие армейские офицеры понимают культуру солдата, который хочет немедленно открыть огонь, если увидит предполагаемого террориста во время операции, и давление, которое может заставить его сделать это по ошибке, когда он лежит в засаде в безлюдном поле поздно ночью. Но они также понимают необходимость контролировать применение силы и избегать публично­го позора министров. «В конце концов, на самом деле все дело в связях с общественностью», - говорил один офицер, занимавший руководящую должность в Лисберне. Манипулирование вос­приятием националистического сообщества относительно того, действуют ли силы безопасно­сти в рамках закона или нет, является одним из ключевых элементов усилий республиканского дви­жения по сохранению своей поддержки. В этом контексте армия в Северной Ирландии не только стремилась наилучшим образом осветить потенциально неприятные инциденты, но и в разное время намеренно пыталась ввести журналистов в заблуждение.

В 1970-х годах подразделение информационной политики армии отвечало за распространение дезинформации об ИРА и лоялистских полувоенных группировках. Подразделение также участвовало в печатании поддельных листовок и плакатов, направленных на дискредитацию этих организаций. В том, чтобы лгать прессе, нет ничего противозаконного, на что в разное вре­мя в частных беседах указывали высокопоставленные офицеры армии и КПО.

Колин Уоллес, государственный служащий, служивший в армейском отделе информационной политики, позже выступил с утверждениями о том, что армейские пресс-офицеры сотрудничали с МИ-5 для распространения клеветнических историй о ведущих политиках, в том числе связан­ных с террористическими группировками в Ольстере, а также о членах лейбористского прави­тельства того времени, которые стали непопулярными у старших офицеров сил безопасности. В январе 1990 года правительство организовало независимое юридическое расследование под ру­ководством королевского адвоката Дэвида Калькутта в связи с утверждениями о том, что Уоллес был несправедливо уволен со своей работы в рамках сокрытия фактов. Калькутта установил, что Уоллес был несправедливо уволен, рекомендовав выплатить компенсацию, и вышел за рамки полномочий расследования, сообщив, что апелляция сотрудника службы информации на его увольнение в совет по гражданской службе была отклонена после представления совету офици­альных лиц Министерства обороны.