Правила больших мальчиков

Урбан Марк

Несмотря на вердикт Калькутта, Уайтхолл отвергает утверждения о том, что Уоллеса ложно об­винили в убийстве, в котором он был признан виновным и осужден за непредумышленное убий­ство в 1981 году. Вопрос о том, кто именно был очернен подразделением «черной пропаганды» Лисберна в 1970-х годах, остается более сложным. Правительство продолжает отвергать утвер­ждение Уоллеса о том, что сотрудники разведки в Ольстере вступили в сговор с целью очернить тогдашнего премьер-министра Гарольда Вильсона. Но в нем признается, что подобные действия осуществлялись против людей, связанных с экстремистской политикой в Ольстере.

В парламентском ответе, в котором объявлялось о начале расследования Калькутты, Арчи Га­мильтон, министр вооруженных

сил, заявил: «С середины 1970-х годов в Северной Ирландии не проводилась политика распространения дезинформации способами, направленными на очерне­ние отдельных лиц и/или организаций в пропагандистских целях».

Ссылаясь на политику середины 70-х годов, это заявление, скрупулезно составленное в стиле государственной службы, подразумевает, что сбор информации, который, по словам Уоллеса, проводился МИ-5 для использования против лоялистских экстремистов, подозреваемых в сексу­альном насилии в приюте для мальчиков Кинкора, действительно мог осуществляться в начале 70-х годов, хотя Уайтхолл этого не подтвердит. Это также оставляет открытой возможность дезинформации в целях, отличных от очернения «отдельных лиц и/или организаций в целях про­паганды». Два дня спустя во время в ходе дебатов по делу Уоллеса Том Кинг, государственный секретарь по обороне, ранее представлявший Северную Ирландию, был рад указать на другие такие цели. Он сообщил Палате общин, что дезинформация все еще используется в Ольстере, «где это необходимо для защиты жизней и по разумным и абсолютно благородным соображени­ям безопасности».

Хотя распространение заведомо ложных версий событий, как, например, после стрельбы в Бал­лисиллане, должно было стать обычным делом после операций полицейских и армейских подразделений под прикрытием, дезинформационные мероприятия такого рода, проводимые Ко­лином Уоллесом, безусловно, стали более редкими, если не прекратились совсем, в конце 70-х и начале 80-х годов. Отчасти это стало результатом растущей роли поли­ции в руководстве стратегией по связям с общественностью. В то время как армейское командо­вание в начале 70-х рассматривало информацию как законное оружие, особенно в попытках разжечь фракционное соперничество внутри полувоенных группировок, философия Нока была иной.

Сдвиг в армии в сторону более искреннего и безоговорочного признания главенства полиции в начале 80-х годов, должен был сопровождаться появлением более тесного согласия в области связей с общественностью. Было решено, что лучший способ действовать - убрать конфликт из заголовков газет. Попытки распространить дезинформацию о политиках и общей ситуации с без­опасностью были сведены к минимуму, поскольку считалось, что отсутствие огласки - это хоро­шая огласка.

Часть 2. 1979-1982 год

Глава 8. Смена настроения

В конце 1978 года армия пересмотрела свою политику в отношении развертывания подразделе­ний САС и прекратила, по крайней мере на некоторое время, использование этих хорошо обу­ченных войск для организации засад. Это последовало за усиленным вниманием и растущим беспокойством по поводу поведения военнослужащих САС в тайных операциях как со стороны обществен­ности, так и со стороны КПО. С 1976 по 1978 год САС убила десять человек. Семеро из них бы­ли членами ИРА, но трое были простыми свидетелями. Даже некоторые из тех в Лисберне и Но­ке, кто верил, что САС может законно применять неофициальный вид смертной казни, сочли склонность полка к «судебным ошибкам» неприятной.

Один старший офицер, служивший в то время в Лисберне, отрицает, что переосмысление было вызвано количеством ошибок. Другой отмечает: «Никто не занимается тем, что ставит мини­стров в неловкое положение». В некоторых своих публичных заявлениях о перестрелках с уча­стием спецназа армия пытается создать впечатление, что это случайные столкновения. Отряд САС может

быть назван, вводя в заблуждение, «патрулем». Намерение состоит в том, чтобы со­здать впечатление, что военное командование не знало заранее о местонахождении конкретных террористов. Однако ясно, что для организации засад САС, могла быть использована информа­ция, как это было в период с 1976 по 1978 год.

В декабре 1978 года засады прекратились, и в течение пяти лет, до декабря 1983 года, САС нико­го не убивала в Северной Ирландии. Конечно, в течение этого периода члены ИРА были убиты обычными армейскими патрулями, КПО и, в одном инциденте, 14-й разведывательной ротой. Однако анализ всех опубликованных источников о смертях в Ольстере, включая собственный «Список почета» павших добровольцев Шинн Фейн, показывает, что, например, в период с 1979 по 1980 год только один член ИРА был убит армией во всей Северной Ирландии.

Но если САС была стреножена, кто был ответственен за это? Ответ, по-видимому, лежал на самом верху командной структуры сил безопасности. В те дни, когда операции САС ограничива­лись Южным Арма, руководство операциями осуществлялось на относительно низком уровне. В этом районе часто был главным командир армейского батальона, иногда обращаясь к лицам с более высокими полномочиями, в 3-ю бригаду в Портадауне для проведения определенных опе­раций.

Один отряд остался в Бессбруке в Южном Арме, в районе, контролируемом 3-й бригадой, но остальные три были размещены в другом месте. Один был направлен в 39-ю бригаду в районе Белфаста, другой - в 8-ю бригаду в Лондондерри. Четвертый отряд оставался в центральном пункте дислокации под личным контролем командующего сухопутными войсками. Хотя осталь­ные отряды формально были прикреплены к штабам трех бригад, это было в значительной сте­пени лишь для административного удобства. Один офицер описывает такое расположение: «Имело смысл расставить их по кругу, с точки зрения более быстрого реагирования на местах. Если у КСВ не было для них никаких дел, они шли к командиру бригады». Однако в большинстве слу­чаев САС находились под контролем командующего сухопутными войсками. Эта система коман­дования и развертывания была задумана в конце 1977 года и, вероятно, оставалась в силе до кон­ца 1980 или начала 1981 года. Преимущество системы состояло в том, что она давала регионам «собственных» спецназовцев, готовых быстро отреагировать в случае чрезвычайной ситуации. Проблема заключалась в том, что это распыляло усилия САС, в то время как их лучше было бы сосредоточить в том месте, где были доступны наилучшие разведданные.

После 1978 года у КСВ все еще была возможность использовать их для засад, если бы он захо­тел. Один офицер, занимающий ключевую должность в Лисберне, говорит: «Было много случа­ев, когда мы знали, что собираются сделать террористы». Но ключевые личности, а вместе с ни­ми и отношение к применению смертоносной силы, изменились.

В феврале 1979 года Джеймс Гловер, бригадный генерал Генерального штаба, который написал несколько влиятельных разведывательных отчетов, находясь в Уайтхолле, прибыл в Лисберн в качестве командующего сухопутными войсками после повышения до генерал-майора. Генерал-майор Гловер выступал против засад на ИРА. Он остро осознавал важность похорон для поддер­жания республиканского движения и не хотел, чтобы убийство попало в заголовки газет.

Традиция мученичества давняя, и она играет важную роль в подтверждении статуса образцовых республиканцев в семьях, потерявших члена, сражавшегося за ИРА. Похороны добровольцев становятся своеобразной демонстрацией солидарности, в ходе которой точные обстоятельства смерти человека часто забываются, поскольку скорбящие поддаются эмоциям. Похороны «до­бровольца» из «временных», возможно, еще подростка, на которых тысячи людей прошли мар­шем за гробом, были важны для подтверждения статуса людей, которые в противном случае, возможно, никогда бы не заслужили никакого уважения в своем сообществе.