Предвестники
Шрифт:
Мы были готовы взлетать, когда я выпрыгнул из лодки, бегом вернулся к хрустальному созвездию и забрал сияющий шар. "Зачем?" - спросил Рилэн. Он хмурился, смотрел с тревогой и, должно быть, думал, что безумие все-таки поглотило меня.
Я не знал, что ему ответить. Песни владели мной, я растворился, я был тенями и звуком, обычные мысли покинули меня.
И теперь, каждое мгновение, сквозь свист ветра, сквозь голоса Джерри и Рилэна, я слышал как песня полета сплетается с голосом алого света, уносит меня все выше, все дальше,
Но я был не во сне, и я знал, что мне делать.
Мы приближались, небесная река мчала нас все быстрей, была спокойной - невидимые корабли не обогнали нас, не оставили в воздухе звенящий след.
– Я вижу Форт!
– крикнул Рилэн.
Я запел, бездумно, еле слышно, - так поет ветер, задевая колокольчики под крышей. Тихое волшебство, песня теней, скользнула на дно лодки. Я чувствовал, как она растекается там, окутывает ящики и ружья, укрывает хрустальный шар. Эта песня усыпит алый свет. Мы не будем сияющей мишенью в ночном небе.
Снизу донесся выстрел, еще один, Джерри выругался. Я услышал, как он передернул затвор, и открыл глаза.
Чернота по-прежнему нависала над нами - горы и небо, как опрокинутая пропасть. Шар едва приметно мерцал, его тоскливая песня царапала мне сердце.
– Стреляли в нас?
– спросил я.
– Нет, - ответил Джерри. Я почти не различал его, должно быть он полулежал, прижавшись к борту, целился вниз.
– Возле Форта!
– Куда лететь?
– Ветер рвал голос Рилэна, доносил лишь клочья.
– Снижаться?
Мгновение я не мог понять, о чем они говорят, но потом наклонился над кормой и увидел.
Форт был под нами. Черный, как расщелины в скалах, видны лишь факелы на башнях, на крепостных стенах, искры в ночи. Где-то там, в одной из башен, качается на ветру флейта - я не удержался, прислушался, но она молчала. Звучала лишь высоко в небе, по ту сторону моей души, и отражалась в земле, у ворот крепости.
Из Форта вновь донеслись выстрелы, разрозненные, повторяющиеся эхом, и темнота за воротами ответила им. Взорвалась вспышками, окатила стены белым огнем, и я увидел врагов, но не мог сказать, что я вижу.
Они стояли строем, но десять их было или сто, тысяча или сотня тысяч? Их магия звенела и сияла, белый огонь, черные тени, и больше ничего не увидеть, ничего не понять.
– Снижайся!
– крикнул я.
Мы пошли вниз, и я вскочил, бросив весло. Лодка качнулась, я едва удержался на ногах, но мне было все равно. Песня подступала к горлу, - горячее огня, ослепительней полуденного солнца, - и остальное не было важно.
Я запел.
"Забудь обо всем, - говорил мне Кимри.
– Есть только твои враги, и есть песня, пусть она пылает, пусть сожжет их! Ты смерть, ты сметаешь все, ты непобедим. Пой!"
Я пел.
Моя душа, рассеченная песней смерти, была пламенем, огнем из сердца солнца. Мой голос взлетал и падал, песня рушилась на землю, прожигала ее до самых недр. Сколько бы ни было врагов - десять, тысяча или сотня тысяч, - их жизни стали пеплом, и пепел сгорел без остатка. Их смерть рванулась к небу, пылающая и яркая, и стала моей силой. Я вдохнул ее с последним звуком, и песня смолкла.
Я рухнул на корму, вслепую нашарил весло. Я не слышал даже свиста ветра, тишина была звенящей и страшной.
Кимри научил меня только одной песне, но она была сейчас важнее других.
– Ужасно, - сказал Джерри. Его голос был прерывающимся и хриплым.
– Что это было?
– Песня смерти, - ответил я. Песня еще жила во мне, отголоски саднили горло, сила переполняла, обжигала при каждом вдохе - и лодка качалась, словно нас бил прилив.
– Атака прекратилась? Я не видел...
Джерри пробормотал что-то утвердительное, ветер унес слова.
Я мог не спрашивать. Наши враги умерли, лезвие песни полоснуло их души - уничтожило мгновенно, каждого из них.
Факелы внизу двигались, зажигались все новые огни. Нам нужно спуститься, нужно сказать людям, что опасность позади.
Я потянул весло, направляя лодку к земле, но вслух не успел сказать ни слова.
Эли! Они здесь!
Мысль Тина была как пуля, окутанная дымом. Прошибла меня насквозь, окатила тошнотой и слабостью. Но песня смерти, эхом бьющаяся в крови, не дала мне отпустить весло.
Я по-прежнему знал, что делать.
– На север!
– крикнул я Рилэну и лодке.
– Туда, где мы оставили всадника!
Рилэн сказал что-то, вопрос распался на звуки. У меня не было сил переспрашивать и отвечать.
Лодка развернулась, тяжело и неловко, словно впервые была на лету. Накренилась, черпанув бортом ветер, и мерцающий шар покатился, стукнулся о мои ботинки и замер. Я чувствовал, как с каждым мгновением немеют руки, как все сильнее саднит горло.
Всадники знают то, что недоступно другим людям.
Это известно каждому. И это все, что известно, - их орден окутан тайной, посторонние не могут входить в их дома, приходить на их собрания. Каждый может узнать всадника по крыльям. Любой волшебник ощутит незримые следы всадников - горячий пепел, дымный огонь. Но кто испытал на себе их силу?
Мысль Тина была словами, стремительным призывом. Но ни звука, ни чувства, ни света, ни тени. В Роще мысли струились, наполненные образами, дрожащие от песен, - частички души.
Мысль Тина не сплеталась с душой, она пробивала душу.
Учитель был прав, это не волшебство.
Но это призыв, и нельзя медлить.
Я глубоко вздохнул, пытаясь собрать все силы. Мы были уже близко, - сумеречный шелест струился в воздухе, сворачивался спиралью, уходил вниз. Я потянул весло, направляя лодку за ним, и ощутил другой след.