Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание
Шрифт:
Итак, Симеон ставит на один уровень древних, прославленных святых, с одной стороны, и святых своего времени, с другой. Можно даже сказать, что жития древних святых интересуют его лишь в той мере, в какой их опыт похож на его собственный, а также на опыт его эпохи, его окружения. Говоря о жизни Симеона Нового Богослова [711] , мы указывали на то, что он был решительно против тенденции»архивизации»(«антикваризации») святых, характерной для официальных церковных кругов Византии X-XI вв. (т. е. после завершения корпуса Метафраста). Мнение о том, что святость была возможна в древности, но стала невозможной в его времена, Симеон считал ересью и богохульством. Он многократно высказывался против всякого вида ностальгии по славному прошлому Церкви, призывая своих слушателей обратиться к настоящему:
711
См. Введение.
Многие каждый день говорят, а мы слышим их говорящими:«Если бы мы жили во дни апостолов и удостоились, как они, видеть Христа, то и мы стали бы святыми, как они»… Так говорят те, что грубее других.
712
Cat. 29, 6–10; 61–67. Подобная ностальгия по»дням, когда жили святые отцы» — не новое явление среди монашества времен Симеона: это лейтмотив»Изречений пустынных отцов»; ср. Исхирион [241 D-244 А]; Иоанн Колов, 14 [208 CD]; Пимен, 166 [361 С]; Илия, 2 [184 AB] и 8 [185 AB].
На самом деле, возражает Симеон, мы находимся в положении во много раз лучшем, чем все древние святые. Для тех, кто видел Христа во время Его земной жизни, Он был обычным человеком, Который ел с мытарями и грешниками, и весьма удивительно, если бы кто-либо признал Его Богом; сейчас же Он явлен как Бог и прославлен на весь мир, и цари и народы поклоняются Ему [713] . Во времена святых отцов, продолжает Симеон, было намного труднее, чем сейчас, потому что было много ересей, много лжехристов, лжеапостолов и лжеучителей: достаточно вспомнить, сколько претерпели святые Антоний, Савва, Евфимий, Стефан Новый и особенно Василий Великий, а также Григорий Богослов и Иоанн Златоуст [714] .
713
Cat. 29, 20–47.
714
Cat. 29, 68–98. Примечательно в этом списке имя Стефана Нового: он пострадал в 764 году при Константине V Копрониме за иконопочитание и по времени относительно близок к Симеону, который родился два века спустя.«Житие св. Стефана» (текст см. в PG 100, 1067–1186), по мнению И. Шевченко, является»жемчужной агиографии времен иконоборчества». Это житие, написанное в 806 году, вскоре приобрело большую популярность в Византии: см. Sevcenko. Hagiography, 115
Однако, продолжает Симеон,«хотя прошлое было ужасным, но и ныне в жизни имеется много еретиков, много волков, аспидов и змей, вращающихся среди нас» [715] . Кто же они? Упомянув Ария, Македония, Савеллия, Аполлинария, Нестория и других еретиков древности, Симеон говорит, что не о них идет речь:
Но я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, что нет никого в наши времена и среди нас, кто способен был бы сохранить евангельские заповеди и стать подобным святым отцам… [чтобы] просветиться, принять Святого Духа и через Него узреть Сына с Отцом. Итак, говорящие, что это невозможно, не одной какой-либо частной ересью обладают, но всеми, если можно так сказать, поскольку эта [ересь] намного превосходит и покрывает все прочие своим нечестием и богохульством. Говорящий это ниспровергает все Божественные Писания… Говорящие так заключают небо, которое открыл нам Христос… Он взывает: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28). А эти противобожники или, лучше сказать, антихристы говорят:«Это невозможно, невозможно!» [716]
715
Cat. 29,99–101.
716
Cat. 29, 137–167. Симеон постоянно возвращается к этой теме: он говорит об этом в Cat. 6, Cat. 34, Eth. 4, Eth. 9, Ер. 4, Hymn 22 и других сочинениях.
В схолии к этому тексту анонимный комментатор XIV века говорит:«Он [Симеон] подразумевает епископов, которые говорили ему это: патриарха Сергия, Стефана Алексинского [т. е. Никомидийского] и других, мыслящих подобно им» [717] . Именно этих людей Симеон называет антихристами и против них направляет острие своей полемики. Унаследовав от Симеона и Феодора Студитов — а через них от монашеской традиции — понимание святости как призвания всякого христианина, Симеон обнаруживал, что в официальных кругах его Церкви такое понимание почти исчезло, и решительно высказывался против подобной тенденции.
717
См. цитату в SC 113, 178–179 (глосса).
В этой связи небезынтересно отметить, что Никита Стифат в своем жизнеописании Симеона постоянно проводит параллель между борьбой Симеона за почитание своего духовного отца и борьбой, развернувшейся в иконоборческий период в защиту святых икон. В эпоху иконоборчества существовало расхождение между»официальной»Церковью и теми, кого народ считал истинными»носителями Предания». Светские власти начали иконоборческое гонение, но многие представители епископата и священства их поддержали; защитниками же иконопочитания были в основном монахи и миряне. Защитники икон, такие как Иоанн Дамаскин и Феодор Студит, понимали изображения Христа как живое свидетельство Воплощения Бога, воспринявшего человеческую плоть и преобразившего ее; а поэтому иконоборчество воспринималось ими как отрицание Воплощения Божия,«неуважение к тайне Богочеловечества» [718] . Соответственно, отрицание икон Пресвятой Богородицы и святых воспринималось ими как отрицание возможности для человека в земной жизни достичь преображения
718
Флоровский. Византийские Отцы, 250. Ср. слова патриарха Тарасия и Феодора Студита, сказавших императору Льву Армянину:«Отрицание Божиих икон ведет., к отрицанию Самого Сына Божия, Который… стал человеком, подобно, нам, и явил нам Свой Божественный образ»; Житие преп. Феодора Студита, [173 В].
719
Флоровский. Византийские Отцы, 252; ср. также Ware. Church, 32–34.
Не был ли конфликт между Симеоном и его оппонентами в действительности продолжением этого затянувшегося спора? Не был ли Симеон одним из носителей Предания, пытавшимся доказать своими творениями и жизнью, что изначальный христианский идеал святости жив и в его время? Акцент спора переместился с почитания икон на почитание святых [720] , но природа конфликта была та же, что и в эпоху иконоборчества: епископы, относившие себя к защитникам Предания [721] , на деле защищали его формализацию и искажение, а монах, воспитанный на Предании, защищал его истинный и первоначальный смысл.
720
Кстати, почитание святых тоже было предметом спора во времена иконоборчества, хотя вопрос этот в ту эпоху оставался вторичным: см. Martin. Controversy, 52 и 190. Иоанн Дамаскин возражал тем, кто отрицал почитание святых:«Ты предпринял войну не против икон, но против святых… А что и святые суть боги, говорит [Писание] (Пс. 81:1)… Святые и при жизни были исполнены Святого Духа, также и по смерти их благодать Святого Духа неистощимо пребывает и в душах, и в телах, лежащих во гробах, и в их чертах, и в святых их изображениях, не по причине их сущности, но по благодати и [Божественному] действию»; Иоанн Дамаскин. Слова против отвергающих святые иконы, 1, 19 [94–95] (текст и глосса). Не удивительно, что Симеон в защиту своей практики ссылался на это сочинение Иоанна Дамаскина (см. ниже)
721
Вспомним, что Стефан Никомидийский, вероятно, сам был агиографом (см. Вступление), а поэтому продолжил работу по»архивизации святых», начатую Симеоном Метафрастом
Следует всегда избегать схематических обобщений и поспешных выводов: возможно, было бы ошибкой ставить Стефана Никомидийского в один ряд с иконоборцами и уподоблять Симеона Нового Богослова великим исповедникам иконопочитания. Впрочем, в таком сравнении есть доля истины, особенно если вспомнить, как Никита Стифат описывает кампанию против культа Симеона Студита, организованную Стефаном Никомидийским:
Ободренные поддержкой синкелла и патриарха, враги выкрали образ святого Симеона Студита и принесли его в патриарший дворец. Симеон был вызван к патриарху, которому сказал:«Я не делал ничего чуждого Преданию Отцов и апостолов , потому что именно они советовали нам писать образы святых отцов наших и поклоняться им и лобызать их». Процитировав Иоанна Дамаскина [722] , Симеон воззвал к своему духовному отцу:«О святой Симеон, ты сделался словно икона Господа нашего Иисуса Христа благодаря твоей причастности Святому Духу! Дай мне силы пострадать за тебя и образ твой, а вернее — за Самого Христа!..«И что же? Они послали людей, чтобы уничтожить иконы святого старца, как во времена Копронима уничтожали иконы [723] .
722
Первая ссылка — на Точное изложение православной веры, 4, 15, 51 [204–205]; вторая — на Слова против отвергающих святые иконы, 2, 11 [101–102]
723
Житие 87, 18–93, 11 (в сокращении).
Мы видим, что для Никиты, как и для Симеона, кампания против почитания Симеона Студита была в некотором роде»новым иконоборчеством». Несомненно, Симеон считал себя защитником»Предания Отцов и апостолов», а свою борьбу со Стефаном и Синодом воспринимал как страдание за Христа. Отрицание святости его духовного отца он приравнивал к отказу от идеи святости вообще, а потому и от идеи обожения человека. По мнению Симеона, Студит»имел всего Христа и сам весь был Христом» [724] ; потому любое неуважение к Студиту было в его глазах оскорблением Христа.
724
Hymn 15, 209
Только в контексте этого драматического конфликта становятся понятны некоторые крайности в учении Симеона, чрезвычайно удивлявшие его современников. Резкое противопоставление»рукоположения от людей»«рукоположению от Духа» [725] , т. е. церковной иерархии — иерархии святых, характерное для учения Симеона, также в значительной степени является порождением этого печального, хотя, может быть, и провиденциального конфликта. Без сомнения, Симеон не выступал против иерархического принципа в Церкви вообще. Однако его историческая роль защитника Предания ставила его в оппозицию высшему священноначалию его времени и заставляла уделять больше внимания тем, в ком он видел последователей древних святых, чем носителям высоких иерархических степеней.
725
Ср. Ер. 1, 16(127].