Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Отлично, мастер Ки, наконец-то разумное требование. Поговорим о моих ошибках. Разговор будет долгий. С чего начать?
— С начала? — отважился ученик. — С чего же еще?
Маг раздраженно хмыкнул.
— Стало быть, с самых старых времен.
Он помолчал, глядя на костер, отблески плясали на его задумчивом лице.
— Я был первым учеником Иувина. Но едва началось мое обучение, мастер взял еще одного — мальчика с Юга. Его звали Кхалюль. — Ферро вдруг бросила хмурый взгляд из своего угла. — Мы с самого начала ни в чем не знали согласия. Мы оба были слишком гордые, завидовали талантам друг друга и ревниво ловили любые знаки внимания,
Логен собрал миски и начал раскладывать дымящуюся кашу, стараясь не пропустить ни единого слова Байяза.
— Наше соперничество переросло во вражду, а вражда — в ненависть. Мы боролись на словах, потом на руках, потом — с помощью магии. Возможно, без присмотра мы поубивали бы друг друга. Возможно, так было бы лучше для мира, но Иувин вмешался. Меня он отправил далеко на север, а Кхалюля — на юг, в две большие библиотеки, которые он построил за много лет до этого. Он послал нас учиться, по раздельности, в одиночестве, чтобы охладить наш пыл. Он думал, что высокие горы, широкое море и все просторы Земного круга положат конец нашей вражде, но он нас недооценил. Каждый из нас ярился в своей ссылке, в которой обвинял другого, и измышлял страшную месть.
Логен раздал еду — уж какая была, — а Байяз взглянул на Ки из-под тяжелых бровей.
— Если бы мне тогда хватило разума слушать учителя… Но я был молодой, упрямый и раздувался от гордости. Я загорелся желанием стать сильнее Кхалюля. И решил — каким я был идиотом, — что, если Иувин не научит меня… придется найти нового учителя.
— Что, розовый, снова бурда? — проворчала Ферро, принимая миску из рук Логена.
— Можешь не благодарить. — Логен бросил ей ложку, и Ферро поймала ее в воздухе. Логен протянул миску первому из магов. — Другого учителя? Но какого учителя можно было найти?
— Только одного — Канедиаса. Мастера Делателя, — пробормотал Байяз, задумчиво вертя в руке ложку. — Я отправился в его дом, встал перед ним на колени и попросил разрешения учиться у его ног. Конечно, он отказал мне, как отказывал всем… сначала. Но я был настойчив, и со временем он сдался и согласился учить меня.
— Значит, вы жили в доме Делателя, — проговорил Ки.
Логен поежился, сгорбившись над своей миской. После единственного визита в этот дом его мучили кошмары.
— Да, — ответил Байяз. — И многое узнал. Мои познания в высоком искусстве были очень полезны для моего нового учителя. Но Канедиас хранил свои секреты еще ревностней, чем Иувин; он обращался со мной, как с рабом в кузнице, и учил меня только тем мелочам, которые мне помогли бы лучше служить ему. Я ожесточался; и, когда Делатель отправился разыскивать материалы для работы, мое любопытство, мои амбиции и моя жажда знаний толкнули меня забраться в те части его дома, куда он запрещал мне соваться. И там я обнаружил его самый охраняемый секрет.
Маг замолчал.
— Что это было? — поторопил Длинноногий, застыв с ложкой у рта.
— Его дочь.
— Толомея, — прошептал Ки еле слышно.
Байяз кивнул, уголок рта чуть поднялся — словно маг припомнил что-то приятное.
— Она была не такая, как все. Она никогда не покидала Дом Делателя, не говорила ни с кем, кроме отца. Как я узнал, она помогала ему в некоторых
— Вкусно, — сказал Луфар и, облизнув пальцы, поставил миску на землю. В последнее время он стал гораздо менее привередливым в еде. Логен подумал, что для человека, несколько недель не имевшего возможности жевать, это естественно. — Можно добавки?
— Возьмите мою, — прошипел Ки, сунув миску Луфару. Лицо ученика застыло, он не сводил горящих глаз с учителя. — А дальше?
Байяз поднял глаза.
— Толомея очаровала меня — а я ее. Звучит странно, но я был тогда молодой, горячий, и шевелюра была, как у капитана Луфара. — Он прошуршал ладонью по лысине, потом пожал плечами. — Мы полюбили друг друга.
Байяз оглядел всех по очереди — не засмеется ли кто, — но Логен озабоченно слизывал с зубов соленую овсянку, и остальные даже не улыбались.
— Она рассказывала мне, какие поручения давал ей отец, и я смутно начал понимать. Он повсюду собирал фрагменты материалов из нижнего мира, оставшиеся с тех времен, когда демоны еще ходили по земле. Он хотел собрать силу этих осколков, включить их в свои механизмы. Он заигрывал с силами, запрещенными первым законом, и уже добился определенных успехов…
Логен беспокойно заерзал. Он вспомнил то, что видел в доме Делателя, лежа на сыром белом камне, странное и зачаровывющее. «Разделитель» — так назвал его Байяз. Два клинка — один здесь, второй на другой стороне. Логен, мигом потеряв аппетит, поставил свою миску с недоеденной бурдой у огня.
— Я ужаснулся, — продолжал Байяз. — Я видел, какие разрушения принес миру Гластрод, и я решил вернуться к Иувину и рассказать ему все. Но я боялся оставлять Толомею, а она не хотела оставлять все, к чему привыкла. Я медлил, и тут неожиданно вернулся Канедиас и застал нас вместе. Его ярость… — Байяз поежился от болезненных воспоминаний, — невозможно описать. Его дом трясся, звенел, пылал от этой ярости. Мне повезло убежать живым, и я отправился просить убежища к старому учителю.
— И он был из тех, что прощают? — хмыкнула Ферро.
— К счастью для меня, Иувин не прогнал меня, несмотря на мое предательство. Особенно после того, как я рассказал ему, что его брат пытается нарушить первый закон. Делатель, в страшном гневе, требовал наказания для осквернителя его дочери и похитителя секретов. Иувин отказался. Он желал знать, что за эксперименты проводил Канедиас. Братья сражались, а я сбежал. Небо было освещено яростью их битвы. Вернувшись, я нашел учителя мертвым, его брата не было. Я поклялся отомстить. Я собрал магов со всего мира, и мы объявили войну Делателю. Мы все. Кроме Кхалюля.
— А он? — спросила Ферро.
— Он сказал, что мне нельзя доверять. И что война разразилась из-за моей глупости.
— А ведь так и есть? — пробормотал Ки.
— Отчасти да. Но Кхалюль выдвинул и худшие обвинения. Он и его проклятый ученик, Мамун. Ложь! — прошипел Байяз в огонь. — Все ложь, и остальные маги не поддались. Тогда Кхалюль бросил всех и вернулся на Юг, продолжая искать силу. И он нашел. Он повторил путь Гластрода и навлек на себя проклятие. Он нарушил второй закон и ел человеческую плоть. Нас отправилось только одиннадцать сражаться с Канедиасом, а вернулось только девять.