Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Зачем мы идем на край Мира?
Маг нахмурился.
— Уверяю, не для разминки. То, что мы ищем, находится там.
— Понятно, но почему оно там?
— Ага, — согласно прохрипела Ферро. — Хороший вопрос.
Байяз шумно вдохнул и надул щеки.
— Неугомонный, да? После разрушения Аулкуса и падения Гластрода три оставшихся сына Эуса встретились. Иувин, Бедеш и Канедиас. Они решали, как поступить… с Семенем.
— Держите! — крикнул Девятипалый, доставая еще одну рыбу из воды и бросая ее на берег к первой. Байяз безучастно следил, как она извивается и прыгает. Рот и жабры отчаянно шевелились
— Канедиас хотел изучить Семя. Он заявил, что сможет использовать его в добрых целях. Иувин боялся камня, но не знал способа уничтожить его и отдал на хранение брату. Гораздо позже, когда раны империи долгие годы не желали затягиваться, он начал сожалеть о своем решении. Он боялся, что Канедиас, с его жаждой знаний, может нарушить первый закон, подобно Гластроду. Он потребовал, чтобы камень не использовали. Сначала Делатель отказывался, и доверие между братьями поколебалось. Я знаю это, потому что именно через меня они отправляли друг другу сообщения. Уже тогда, как я узнал позже, они готовили оружие, чтобы однажды использовать его друг против друга. Иувин просил, умолял, потом угрожал, и в конце концов Канедиас уступил. И три сына Эуса отправились на Шабульян.
— Нет более удаленного места во всем Земном круге, — пробормотал Длинноногий.
— Поэтому его и выбрали. Они отдали Семя духу острова, чтобы оно хранилось бережно до скончания времен.
— И велели духу никогда не отдавать его, — пробормотал Ки.
— Мой ученик снова демонстрирует невежество, — парировал Байяз, зыркнув из-под кустистых бровей. — Не «никогда», мастер Ки. Иувин был достаточно мудр, чтобы понимать, что не в силах предугадать все последствия. Он понимал, что могут настать отчаянные времена — в грядущих веках, когда сила… сила этой штуки может понадобиться. И Бедеш велел духу отдать его человеку с посохом Иувина.
— Тогда где посох? — нахмурился Длинноногий.
Байяз показал на деревянную палку, лежащую на земле рядом с ним, простую и без украшений.
— Это он? — тихо спросил Луфар, явно разочарованный.
— А чего вы ожидали, капитан? — Байяз криво усмехнулся. — Десять футов сверкающего золота, инкрустированного хрустальными рунами, и сверху — алмаз с вашу голову? — Маг фыркнул. — Даже я не видел такого камня. Обычная палка вполне была впору моему учителю. Больше ему не требовалось. Кусок дерева сам по себе не делает человека мудрым, благородным и сильным — как и кусок стали. Сила исходит от плоти, мой юный друг, от сердца и головы. В первую очередь — от головы.
— Мне нравится это озерцо! — хохотнул Девятипалый, выбрасывая на берег еще одну рыбу.
— Иувин, — негромко пробормотал Длинноногий, — и его братья, могущественные сверх всяких представлений, наполовину люди, наполовину боги. Даже они боялись этой штуки. Они пошли на такие усилия, чтобы спрятать ее. Не следует ли нам бояться ее, подобно им?
Байяз взглянул на Ферро, сверкнув глазами, и она взглянула в ответ. Капли пота выступили на морщинистой коже мага, мокрая борода потемнела, но лицо осталось непроницаемым, как запертая дверь.
— Оружие опасно — для того, кто не разбирается в нем. Взяв лук Ферро Малджин, я могу прострелить себе ногу, если не умею им пользоваться. Клинком капитана Луфара я могу зарезать друга, если не знаю, как с ним обращаться. Чем мощнее оружие,
Ферро нахмурилась. Она еще не до конца убедилась, что у нее и у мага — общий враг, но пока она могла подождать. Она слишком далеко зашла и подобралась слишком близко, чтобы отступить. Ферро взглянула на Девятипалого и увидела, что он пялится на нее. Он тут же отвел глаза и стал смотреть в воду. Ферро нахмурилась сильнее. В последнее время он все время пялится. Пялится и улыбается и отпускает глупые шуточки. И тут она поняла, что сама смотрит на него чаще, чем нужно. Блики света от волнующейся поверхности воды играли на его лице. Он снова взглянул на нее, их глаза встретились, и он коротко улыбнулся.
Ферро нахмурилась еще больше. Она достала нож, схватила рыбину, отсекла ей голову, взрезала живот — и липкие кишки плюхнулись в воду у ног Девятипалого. Разумеется, было ошибкой трахаться с ним, но в результате все повернулось не так уж плохо.
— Ха! — Девятипалый снова поднял тучу брызг, но потом оступился, хватаясь за воздух. — Э! — Рыба выпрыгнула у него из рук, мелькнула серебряной полоской, а северянин шлепнулся лицом в воду. Он вынырнул, отплевываясь и мотая головой, волосы облепили череп. — Сволочь!
— У каждого человека есть где-то в мире противник умнее его. — Байяз вытянул ноги. — Возможно, мастер Девятипалый, вы наконец нашли своего?
Джезаль проснулся внезапно. Была полночь. Какое-то мгновение он мучительно вспоминал, где находится, потому что снился ему дом, Агрионт с солнечными днями и пряными вечерами. Снилась Арди, или похожая на нее, криво улыбавшаяся ему в его уютной гостиной. А сейчас разбросанные по небу звезды ярко горели, а мороз высокогорья кусал его губы, ноздри и кончики ушей.
Он снова находился в Изломанных горах, до Адуи было полмира. Джезаль ощутил боль утраты. По крайней мере, желудок набил. Рыба и галеты — первая приличная еда с тех пор, как кончилась конина. На одной щеке еще ощущалось тепло от костра, и Джезаль повернулся, улыбаясь тлеющим уголькам, и натянул одеяло до подбородка. Счастье — всего лишь свежая рыба и тлеющий костер.
Внезапно Джезаль нахмурился. Одеяло неподалеку от него, где спал Логен, шевелилось. Сначала он решил, что северянин ворочается во сне, но шевеление продолжалось без остановки. Медленное, ритмичное движение, сопровождавшееся, как осознал теперь Джезаль, мягкими хрипящими звуками. Сначала он решил, что это храпит Байяз, но теперь понял, что ошибся. Вглядываясь в темноту, он разглядел бледное плечо и руку Девятипалого с напряженными мышцами. Под его рукой к боку плотно прижалась смуглая ладонь.
Джезаль разинул рот. Логен и Ферро, и, судя по звукам, они, несомненно, совокуплялись!
Хуже того, почти в шаге от его головы! Луфар уставился на одеяло, которое ходило ходуном в призрачном свете костра. Да когда они… Да почему они… Да как они… Жульничество — вот что это такое! Прежнее отвращение к обоим мигом нахлынуло вновь, и израненная губа брезгливо оттопырилась. Он чуть не решил вскочить и начать пинать их, как пинают пару собак, внезапно решивших, ко всеобщему смущению, заняться друг дружкой во время пикника в саду.