Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— А у тебя есть лук?
— Нет, так получилось.
— Это твоя ошибка, — отрезал Ищейка. — Стой там.
— Конечно, — ответил человек, останавливаясь в нескольких шагах.
— Ладно, я Ищейка, и ты это знаешь. А ты-то кто?
— Помнишь Гремучую Шею?
— Конечно, но ты — не он.
— Нет, я его сын.
Ищейка нахмурился и чуть сильнее натянул тетиву.
— Лучше тебе в следующий раз ответить правильно. Девятипалый убил сына Гремучей Шеи.
— Это правда. Я другой его сын.
— Но он
— Так давно.
— Ты подрос.
— Мальчики растут.
— Теперь у тебя есть имя?
— Меня зовут Лихорадкой.
— Это почему?
Человек улыбнулся.
— Потому что враги дрожат от страха, встретив меня.
— Даже так?
— Не совсем. — Лихорадка вздохнул. — Теперь уже можно рассказать. Первый раз, когда я участвовал в набеге, я напился, пошел отлить и упал в реку. Течение содрало с меня штаны и выбросило на берег в полумиле вниз по течению. Я добрался до лагеря, дрожа так, что все поразились, яйца втянулись в живот и прочее. — Лихорадка поскреб щеку. — Сраму было… Но я в бою наверстал.
— Серьезно?
— За годы на моих руках много крови. Наверное, с тобой мне не сравниться, но достаточно, чтобы люди за мной пошли.
— Вот как? И много?
— Почти четыре десятка карлов. Они неподалеку, но не беспокойся. Это люди моего отца, еще с прежних времен, и несколько новых. Хороши в деле, все до одного.
— Ладно, повезло тебе с отрядом. Воевал за Бетода, да?
— Человеку нужна какая-то работа. Но мы не отказались бы от чего-нибудь получше. Я уже могу опустить руки?
— Нет, мне так больше нравится. А что ты вообще делаешь в лесу один?
Лихорадка задумчиво вытянул губы.
— Не сочти меня за ненормального, но я слышал, будто с вами тут Рудда Тридуба.
— Это так.
— И сейчас?
— И Тул Дуру Грозовая Туча, и Хардинг Молчун, и Черный Доу, и все.
Лихорадка поднял брови, прислонился к дереву, не опуская руки, пока Ищейка внимательно следил.
— Да, у вас тут стоящая компания. На вас пятерых больше крови, чем на моих четырех десятках. Такие имена, что и говорить! За такими именами хочется примкнуть.
— Ты ищешь, куда примкнуть?
— Похоже, так.
— И твои карлы тоже?
— И они.
Это было заманчиво, приходилось признать. Четыре десятка карлов, да еще если узнать, куда двинется Бетод, а может даже — что он планирует. Тогда бы Ищейке не пришлось шастать по холодному лесу, а то его уже начали утомлять мокрые деревья. Но он еще не собирался доверять этой длинной сволочи. Отведет в лагерь, там Тридуба рассудит, как поступить.
— Ладно, — сказал Ищейка. — Посмотрим. Давай-ка, поднимайся вон туда на холм, а я — следом, немного позади.
— Хорошо, — сказал Лихорадка, поворачиваясь и отправляясь вверх по склону, все еще с поднятыми руками. —
— Обо мне не беспокойся, большой мальчик, Ищейка никогда не промахнется, ни… А!
Его нога запнулась о корень, он оступился и отпустил тетиву. Стрела просвистела у головы Лихорадки и вонзилась, дрожа, в дерево. Ищейка приземлился на колено в грязь и смотрел снизу вверх на Лихорадку, сжимая в руке пустой лук.
— Тьфу, — пробормотал он. Если длинноволосый захотел бы, то, можно не сомневаться, махнул бы своим здоровенным кулаком и отшиб Ищейке голову.
— Хорошо, что промахнулся, — сказал Лихорадка. — Можно мне опустить руки?
Стоило им появиться в лагере, Доу, конечно, начал «показывать характер».
— Это что за сволочь? — прорычал он, направившись прямо к Лихорадке и стал его разглядывать, выставив перед собой топор. Это выглядело даже смешно, поскольку Доу оказался на полголовы ниже, но Лихорадка, похоже, не веселился.
— Это… — начал Ищейка, но продолжить не успел.
— Длинная сволочь, а? Я не разговариваю с такими, как он! Сядь, дылда! — Доу толкнул Лихорадку, так что тот шлепнулся на задницу.
Лихорадка воспринял это, в общем, нормально. Он, конечно, зарычал, плюхнувшись в грязь, потом моргнул, оперся на локти и улыбнулся всем.
— Думаю, я тут и останусь. Только не злитесь. Я не сам решил стать высоким, как и ты не сам решил стать задницей.
Ищейка поежился, ожидая, что Лихорадка сейчас получит сапогом по помидорам за свою выходку, но Доу сам улыбнулся.
— Сам решил стать задницей, неплохо. Он мне нравится. Кто он такой?
— Его зовут Лихорадка, — сказал Ищейка. — Это сын Гремучей Шеи.
Доу нахмурился.
— Но ведь Девятипалый…
— Это другой сын.
— Но ведь тому было всего…
— Посчитай.
Доу нахмурился, потом покачал головой.
— Черт. Так давно, да?
— Он похож на Гремучую Шею, — послышался голос Тула, и на них упала большая тень.
— Черт побери! — сказал Лихорадка. — Я думал, вам не нравятся высокие! Это вы один на другом стоите, правда?
— Только один, — Тул нагнулся и одной рукой поднял Лихорадку, как упавшего ребенка. — Извини за такой прием, друг. Обычно мы посетителей просто убиваем.
— Надеюсь, я стану исключением, — сказал Лихорадка, все еще не сводя круглых глаз с Грозовой Тучи. — А это, значит, Хардинг Молчун.
— Ага, — сказал Молчун, почти не отрываясь от стрел, которые проверял.
— А ты — Тридуба?
— Это я, — ответил командир, уперев руки в боки.
— Ну, — пробормотал Лихорадка, почесав затылок. — Я просто поверить не могу, честное слово. Тул Дуру, Черный Доу и… черт побери. Ты Тридуба?