Приказчик без головы
Шрифт:
Секретарь скороговоркой зачел обвинительный акт. Публика покамест скучала – обстоятельства дела были всем известны из газет. Когда секретарь закончил, Якоб кратко и очень доходчиво повторил суть обвинений и спросил подсудимого:
– Признаете себя виновным?
В зале сделалось тихо. Антип не отрывал взгляд от пола и молчал.
– Вопрос понятен? – уточнил председатель суда.
– Да… – выдавил из себя подсудимый и вдруг, набравши воздуха в грудь, выпалил: – Не, не признаю!
Якоб от огорчения стукнул кулаком по длинному столу, за которым
В качестве доказательств суду были предъявлены заспиртованная голова Сидора Муравкина и холщовый мешок, в котором ее обнаружили. Фердинанд Эдуардович Дитцвальд подошел к столу, установленному напротив судейского, и скинул с банки покрывало. Дамы из публики завизжали, запахло нюхательной солью.
– Данная часть тела, – насладившись произведенным впечатлением, принялся объяснять заседателям Дитцвальд, – была найдена в жилище Антипа Муравкина в этом холщовом мешке, висевшем на вешалке для одежды. Подсудимый признал, что голова сия при жизни принадлежала его брату Сидору. У следствия сразу же возникли подозрения насчет Муравкина, который вечером предыдущего дня имел с братом драку. Подсудимого тут же задержали, а следующим утром он сделал признательные показания, которые я с дозволения суда и зачитаю.
Дитцвальд сделал паузу и призывно поглядел на Тарусова. Ну давай, протестуй, по всем неписаным правилам адвокат обязан это сделать, ведь подсудимый в зале и может быть допрошен непосредственно.
Но князь безучастно крутил карандашиком.
В отличие от секретаря, Дитцвальд читал художественно, чуть ли не в лицах, даже характерный ярославский говорок Муравкина сумел передать. Закончив, Фердинанд Эдуардович победно оглядел зал и сел на место.
Якоб обратился к подсудимому:
– Желаете ли дать какие-либо объяснения или опровержения?
Муравкин приподнялся:
– Нет! Я признаю…
Зал замер.
– Я признаю… – повторил Муравкин. – Голову… Ее на моей вешалке нашли. Но мне ее подкинули, истинный крест! – подсудимый перекрестился. – А сыщикам я себя оговорил.
В зале сразу зашумели, но шепот Антипа, наклонившегося к Дмитрию Даниловичу, расслышали отлично:
– Я правильно сказал?
Тарусов кивнул. В публике засмеялись.
– Тихо! – рыкнул некогда офицерским баском председательствующий и строго спросил Муравкина: – И зачем же вы себя, милейший, оговорили?
Подсудимый уставился умоляющими глазами на затылок Дмитрия Даниловича, но князь молчал.
– Я жду ответа! – напомнил Якоб.
Муравкин пожал плечами:
– Не знаю…
В зале уже хохотали.
У Дитцвальда отлегло с души. Князь перед началом слушаний его перепугал. Однако теперь Фердинанд Эдуардович понял: то была психологическая атака!
Якоб опустошил очередной стакан воды.
«И подсудимый дурак, и адвокат его.
Перешли к опросу свидетелей.
Первым вызвали Крутилина. Конечно, представлять следствие на процессе мог бы чиновник и попроще, тот же Выговский, однако Иван Дмитриевич был тщеславен и никогда не упускал возможности напомнить публике о себе. К тому же дело Муравкина Крутилин раскрыл быстро и самолично! Почему бы лишний раз не покрасоваться на первых полосах газет?
Иван Дмитриевич рассказал о всплытии в Малой Невке трупа, последующем опознании, обыске в квартире Антипа Муравкина и допросах.
Дитцвальд отказался от вопросов, а вот Тарусов, к удивлению председателя, уже поставившего на нем жирный крест, поднялся с места, и почтенная публика наконец услышала его голос.
– Скажите, Иван Дмитриевич, при осмотре трупа судебный следователь присутствовал?
– Нет!
– А почему?
– Видимо, не посчитал нужным. Он мне не подчиняется!
– А обыск в доме Муравкина вам судебный следователь поручил провести?
Дитцвальд подскочил:
– Протестую! Вопрос не имеет никакого отношения к существу рассматриваемого дела!
Тарусов повернулся к судьям:
– Уважаемый суд! Господа заседатели! Полицейские чины, согласно главы одиннадцатой Устава уголовного судопроизводства, при проведении расследований обязаны неукоснительно соблюдать закон, который ясно и четко определяет, что все следственные действия выполняются полицией при участии или же по поручению судебного следователя. А в расследовании убийства Степана Муравкина судебный следователь не участвовал вообще. Возникает резонный вопрос: почему? Нет ли тут упущений или злоупотреблений?
«Как жалок этот экс-профессор! – подумал Якоб. – Неужели надеется разжалобить присяжных мелкими упущениями полиции?»
Но вслух произнес:
– Протест отклонен. Отвечайте, коллежский асессор!
– Упущений никаких не было! – обиженно произнес Крутилин, искренне не понимая, чего добивается адвокат. А Тарусов всего лишь пытался вывести его из себя, чтобы задать самый каверзный из своих вопросов.
– Обыск был проведен в течение суток со дня обнаружения трупа, в которые, согласно упомянутой вами, господин присяжный поверенный, одиннадцатой главы Устава полиция может действовать самостоятельно.
– Допустим, – пожал плечами Тарусов. – Вы присутствовали на признательном допросе моего подзащитного? – спросил он чуть погодя, сделав долгую паузу на поиск какой-то бумаги.
Обычное добродушие начало изменять Крутилину. Ответил он уже раздраженно:
– Вы, князь, верно, слушали меня невнимательно!
– Почему же? Очень внимательно. Оттого и удивляюсь. При задержании мой подзащитный отрицал свою вину, а проведя ночь в арестантской камере, вдруг бац! – и признался. Не оказывалось ли на него давления с вашей стороны?