Приключения ноплов

Кормашов Александр

Ноплеандр перетащил шланг на другую сторону от крыльца и начал поливать вторую клумбу. От этой клумбы он уже не видел дороги, а поэтому поливал цветы более аккуратно.

Любовь к цветам появилась у него сразу после той первой встречи с Нопляной. Тогда он шёл ей навстречу целый километр. Он шёл к ней навстречу, как ходячий столб, а когда, наконец, остановился перед ней, он тоже был словно столб, только вкопанный. В руках у него не было ничего, а в горле не было слов. Нет, он наверняка бы заговорил, будь у него в руке хоть цветок. Тогда бы он протянул девушке цветок, а она бы проговорила: «Спасибо,

сударь! Мне очень приятно». А он бы ответил: «Ну, что вы, сударыня, какие пустяки. Вы сами прекрасны, как это цветок. Нет, да что там! Вы в тысячу, в миллион раз прекраснее!..» И они бы разговорились. Дальше он бы спросил, какую книгу она сейчас держит в руке, а она бы сказала её название и добавила, что она служит чтицей при королеве и сегодня читает вот именно эту книгу. И тогда он, как будто бы очень заинтересовавший книгой, пошёл бы с Нопляной обратно во дворец или, как минимум, проводил бы её до дворца, и всю дорогу не сводил бы с этой девушки глаз. Он бы даже был очень галантным и постоянно сыпал комплиментами: «Ах, какой у вас мило вздёрнутый носик, сударыня!» А она бы смеялась: «Он такой, чтобы он не мешать мне утыкаться в книгу». А он бы продолжил: «Ах, какие у вас прелестные, с раскосинкой, глаза!» А она бы: «Это чтобы успевать примечать, что творится по сторонам». Наконец: «Ах, какие у вас, сударыня, подвижные ушки! Почему же они всё время отворачиваются от меня?» На этом месте его воображаемый диалог резко обрывался, потому что дальше Нопляна по идее должна была сказать: «Это чтобы поменьше слушать вашей болтовни, сударь!»

Да, такого ответа в своих мечтах смелый рядовой боялся больше всего. А главное, он продолжал недоумевать, почему он целый километр шёл навстречу и даже не додумался сорвать хоть один придорожный цветок. А ведь мог бы нарвать даже целый букет! Даже десять букетов прекрасных полевых цветов, которые росли вдоль дороги.

После той встречи на дороге смелый рядовой начал обращать на цветы усиленное внимание. Он не только часто поливал две клумбы у входа в казарму, но даже обратился к прекрасной садовнице Ноплерии, жившей в своём саду немного южнее поместья Женмон. Ноплерия о цветах знала всё, потому что составляла букеты для дворца. Садовница приказала солдату у приходить к ней два раза в неделю и брать у неё уроки. Ноплеандр обязательно приходил, но учёба ему всё равно как-то плохо давалась. Он слегка боялся своей учительницы и поэтому забывал, какой цветок к какому прикладывается. Из-за этого его даже самые лучшие букеты больше походили на веники, которыми уже что-то подметали. Высокое искусство флористики никак не давалось влюблённому солдату. Зато перед его глазами всё чаще стояли те простые цветы, которые росли у дороги. Он не знал им названия и только помнил, что одно удивительно походило на желтое солнышко с белыми лучами.

– Если сейчас ты ещё устроишь и реку с наводнением, то генералы обязательно захотят её форсировать, – снова подал свой голос маленький капрал Ноплеон, стоящий на крыльце.

Смелый рядовой признал правоту капрала. Он тяжело вздохнул, выключил воду, закрутил кран, смотал и убрал шланг на место. Потом он и сам поднялся на крыльцо и начал смотреть в ту сторону, в которую была повёрнута голова маленького капрала Ноплеона.

Да, генералы уже приближались. К счастью, сегодня они шагали по дороге, а не через поле, на котором паслись два стада, коз и коров, из поместья Женмон. Генералы таким образом делали большой крюк, а поэтому ждать их в казарме следовало нескоро. Ноплеандр уже успел сходить в столовую и позавтракать, и снова вернуться, а генералы всё шли и шли. Пастбище близ поместья Женмон было всё-таки большое.

Это поместье не принадлежало никому. Оно существовало как бы само по себе – как сметана, сыр, творог или даже мороженое, ибо никому на свете отдельно не может принадлежать всё, что едят все. С этим никто не спорил. В любом случае солдаты в казарме об этом не спорили. Не спорили об этом с таким жаром, с каким они обсуждали происхождение названия Женмон. Большинство считало, что это сокращение от двух слов «женский монастырь». Но даже те, которые так считали, не настаивали, что в поместье живут одни монашенки. Просто в стране так сложилось, что стоит каким-нибудь ноплянкам учредить что-нибудь отдельное от ноплов, как тут же все начинают говорить, что у них там «женский монастырь».

Или даже «сплошной женский монастырь». Хотя никто, например, о солдатской казарме не говорил, что у них там «сплошная казарма». Это было бы неправдой.

Ноплянские генералы довольно часто заглядывали в поместье Женмон. У них там даже имелись любимые коровы и козы, которым они приносили хлеб. Кормя своих коз и коров, генералы тоже спорили меж собой: с какого молока лучше начинать пить, с козьего или коровьего? Или: чем лучше запивать, коровьим или козьим? Два генерала говорили, что начинать лучше с козьего, а запивать коровьим. А два других генерала утверждали, что да, запивать можно и коровьим, но начинать лучше с козьего. Иногда дело доходило до чуть ли не до войны, и тогда генералы угрожали вывести в поле все свои войска или привести в боевую готовность все виды оружия, которыми они располагали. Правда, обычно ещё до начала боевых действий, генералы соглашались на боевую ничью.

В это утро генералы как раз заключили перемирие и теперь неуклонно приближались к казарме. Шаг их был твёрд, но не быстр, потому что на поле рос мелкий кустарник, заплетавший им ноги, а земля была истыкана ямками, в которые эти ноги попадали.

Дожидаясь подхода генералов, смелый рядовой Ноплеандр ещё раз сходил в казарму, чтобы надеть свои любимые белые парадные перчатки. В них у него очень красиво получалось отдавать генералам честь.

Глава 7. Всё ещё генералы – большие манёвры – выдвижение на луг

– Доброе утро, друзья, – хором сказали генералы. Смелый рядовой Ноплеандр, который заранее спустился с крыльца, сделал шаг вперёд, вскинул руку в белой перчатке и чётко приложил кончики своих пальцев к виску. Затем так же чётко развернулся и отошёл в сторону.

– Приветствую вас, господа, – ответил маленький капрал Ноплеон, продолжая стоять на крыльце в той позе. – Давненько вас было не видать.

Генералы ничего не ответили. Их взгляды были устремлены на окно справа от крыльца. Под окном никли мокрые цветы, вода из клумбы всё ещё вытекала рекой, но генералов это не волновало. Они смотрели на окно комнаты, в которой жил сержант Ноплеф.

Смелый рядовой Ноплеандр даже немного пожалел, что так быстро закончил поливать. Многие из солдат при виде генералов сразу направляли струю воды на сержантское окно. В любом случае, поплескать на стекло было проще, чем бросать в него камешки. Главное было вовремя отвести шланг, когда окно распахнётся и в нём появится возмущённая голова. Орошение сержантских усов и окропление его лысины не всегда считалось удачей.

Гораздо безопаснее было бы поливать генералов. Это потому что никакая вода никогда не могла причинить генералам ни малейшего вреда. Отправляясь к своим солдатам, генералы неизменно натягивали на себя высокие сапоги, надевали безразмерные плащ-палатки, а на головы водружали зелёные железные каски, обтянутые маскировочной сеткой. Под эту сетку, шагая по полю, они уже успели навтыкать свежих веточек. Правда, листики теперь быстро увядали. А вот им бы лишний душ не помешал!

Генералов звали Ноплатер, Ноплетор, Ноплотер, Ноплатор. Каждый из четырёх генералов обязательно носил одно из этих имён. Большего сказать было невозможно, потому что носы из-под касок торчали совершенно одинаковые, и на них, разумеется, не было написано: кто здесь, скажем, генерал-артиллерист, кто танкист, кто штабс-генерал, а кто, вообще, адмирал. Нет, впрочем, штабс-генерал легко узнавался по небольшому походному столику (в одном комплекте со стульчиком), с которым никогда не расставался. При всяком удобном случае он раскладывал свой комплект и сразу принимался составлять план сражения. В планах у штабс-генерала было дать такое генеральное сражение, после которого он мог бы стать генерал-королём.

Вот и сейчас штабс-генерал уже сидел за столом. Достав и разложив походную карту, он что-то отмерял на ней циркулем и наносил красно-синим карандашом какие-то линии и кружочки. Три остальных генерала подошли и тоже сгрудились над столом, как будто что-то обсуждая. Так они делали вид, что вовсе не ждут, когда сержант Ноплеф, наконец, соизволит одеться и выйти их поприветствовать.

Разумеется, сержант вскоре соизволил. Будучи бывалым воякой, он не любил портить людям жизнь понапрасну. Тот, кто знает, как портят жизнь снаряды и пули, не будет опускаться до мелочности.