Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Вы ему сообщили обо мне?!
– Г-н велел мне не вмешиваться в дела, в которых я ровным счетом ничего не понимаю. Но здоровье моего пациента для меня важнее всего. Мадам, в последние дни г-н Луи превратился в самого тяжелого пациента, которого я видел. Он умоляет меня найти вас!
У Изабеллы по спине побежали мурашки.
– Что с г-ном Луи?
– Он очень плох, мадам. У него явные признаки острого душевного недуга. Он не хочет выздоравливать, отказывается от пищи, не желает гулять на свежем воздухе. Вы должны приехать…
– Нет. Я не приеду. Пусть мой друг простит меня. Все, что ему нужно, я сделала:
Вот так будет правильно, решила она про себя. Она ни за что больше не появится у дона Себастьяна! Она уговорила себя, что от нее ничего не зависит, и немного успокоилась.
Но вечером де Силлек сам завел разговор об испанце: они ехали из лагеря вместе с четой де Арамисец. Недавно прошел легкий дождь, и умытый лес блестел под заходящими лучами солнца. Из глубины леса вкрадчивыми завитками струился розовый вечерний туман. Сильные ароматные запахи блюд дворцовой кухни были так сильны, что заглушали острое благоухание мокрой листвы и ягод.
Де Силлек догнал Изабеллу, ехавшую чуть впереди.
– Почему я не слышу от вас, дорогая, что дону Себастьяну стало хуже? Вам же сегодня сообщили об этом, не правда ли?
Изабелла поспешно оглянулась на Джулию и де Арамисец, которые, казалось, были заняты друг другом. Они не пришли ей на помощь, и она рассердилась на друзей.
– Арман, я не хочу видеть того, из-за кого могу потерять вас!
– С чего это вы стали столь жестокой? Он –ваш самый преданный друг, как вы меня уверяли совсем недавно!
Изабелла удивилась. Смутное сомнение в искренности мужа обеспокоило ее.
– Арман, что вы такое говорите?!
Он чуть улыбнулся.
– Сьездите к нему, - посоветовал он нарочито спокойно и перевел разговор на другое. Но Изабелла слышала в тот момент, когда он прощался с де Арамисец в дверях комнат, как тот сказал то ли с упреком, то ли с восхищением:
– Де Силлек, вы –игрок!
Изабелла не понимала мужа, и осознание этого факта ставило ее в тупик. Она оказалась от дона Себастьяна, плененная пылкими словами мужа, его страстью, его ревностью, но прошло время, и он будто нарочно решил толкнуть ее в объятия испанца. “Я не понимаю мужчин!” - твердила Изабелла, рассеянно расчесывая волосы перед зеркалом. Де Силлек все еще не было в комнате –проводив ее сюда, он сослался на какое- то важное дело и ушел к де Арамисец. Изабелла рассердилась, и ядовитые капли сомнения стали просачиваться в ее страдающее сердце. Ей пришлось признаться –она не знала собственного мужа! А если он найдет ужасным тот факт, что ее обожают мужчины, если, гордец, не сможет это пережить? А если де Силлек замыслит изощренно отомстить ей и согласиться на нежную страсть с какой-нибудь милой хозяйкой трактира?! Она не перенес этого, не перенесет!
Изабелла, накинув на плечи плащ, бросилась к дверям, но внезапно остановилась. Что скажет ироничный де Арамисец, если она ночью придет к нему искать мужа? От стыда она спрятала лицо в ладонях. Сердце ее раздирали противоречивые чувства –она то глубоко обвиняла себя в предательстве и страдала от мысли, что причинила душевную боль мужу, оскорбила его на глазах друзей, то до слез злилась на него за его железную силу воли, за желание наказать ее, пренебречь, оставив в одиночестве ночью.
Не в силах больше терпеть неопределенность, она решительно вышла из комнаты. Изабелла долго стояла в продуваемом
Де Арамисец, без камзола, с видом чрезвычайно домашним, с бокалом вина в белых пальцах открыл дверь.
Брови его взлетели вверх.
– Слушаю.., - протянул он певуче.
– Вы не видели моего мужа?
– пробормотала Изабелла, краснея до корней волос. Каким бы непростительным находил де Силлек ее поведение, он не должен был ее оставлять! А если она сейчас порыве в ярости возьмет и уедет в лесной дом к дону Себастьяну или домой, на Луару?! А, вдруг она решиться отправиться к своему отцу а в Париж? Вот тогда оба жестоких влюбленных пусть ищут ее по всей Франции!
– Вы не видали моего супруга?- повторила она дрожащим голосом.
– А почему вы ищите его у нас ночью?
– невыносимо медленно протянул де Арамисец. Изабелла тут же разозлилась на него. Де Арамисец явно осуждал ее за склонность к его брату. Не интересуясь ее мотивами, он однозначно встал на сторону своего друга де Силлек. О, да! Мужчины всегда, что бы не говорили, готовы сговориться за спинами женщин.
Де Арамисец посторонился и пропустил ее в комнату. Де Силлек сидел у пылающего камина, также как и де Арамисец с бокалом рубинового вина в ладонях. Он задумчиво смотрел на золотые звезды свеч, истекающих воском на каминной полке.
Джулия, похоже, давно уже спала, ибо балдахин на кровати был тщательно задернут.
Де Силлек обернулся. Невзирая на свою злость, Изабелла не могла не пожирать глазами его благородный облик, полный силы и внутреннего королевского достоинства. Он не удивился, увидев ее здесь, но и не сдвинулся с места.
– Что случилось, дружок?
Изабелла растерянно сжала шнурки ворота плаща. Ее сбивал его невозмутимый тон, она стеснялась де Арамисец, присевшего в кресло у камина, и пристально смотрящего на нее поверх бокала.
– Я ищу вас, граф, -прошептала она. –Вы мне нужны!
Де Арамисец саркастически скривил губы. Изабелла от стыда сжала под грудью руки.
– Идите спать, Изабелла!
– сказал де Силлек ровно. –Я приду позже.
Губы ее задрожали. Ах, вот как, чуть было не закричала она, вне себя от боли и возмущения, вы решили пренебречь мной! Вы решили наказать меня, но за что?! Жестокость его поведения возмущала и пугала ее.
Темные глаза графа пристально следили за выразительным лицом жены, глаза которой, недавно полные слез, вдруг засверкали от ярости. Она готова была выкрикнуть слова обиды и любви, но присутствие де Арамисец остановило ее - у того стал такой заинтересованный и возмущенный вид, словно он уже слышал ее неосторожные лепетания.
Она повернулась к ним спиной и вышла с видом королевы, высоко вздернув подбородок. Ее душило негодование. Она решила поехать к дону Себастьяну.
При встрече следующим утром он напугал Изабеллу своим видом. Она отказывалась поверить, что этот человек - тяжело лежащий на влажных простынях – тот, кого две недели назад она оставляла полным сил и молодости. Тогда он уже начал вставать и выходить на крыльцо, чтобы глотнуть животворного лесного воздуха. Сейчас скулы его заострились, под глазами залегли тени, лицо покрыла синеватая бледность, взгляд был блуждающим.