Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Все это не так!
– Я сейчас сообщу г-ну графу, что вопрос с испанцем исчерпан, да?
– Джулия, но я убила его…
– Его убила любовь к тебе. И убьет г-на де Силлек, если ты сейчас не пойдешь со мной. Ведь что ты дала понять ему, убежав? “Испанец умер и я поняла, что любила только его”.
– Нет!
– Именно это!
Изабелла схватила руку подруги. То, как смотрела проницательная Джулия на случившееся, потрясло ее. Но, сделав шаг к дверям, Изабелла обессилено прислонилась к стене.
– У меня, наверно, ужасный вид… Скажи г-ну графу, Жули… Я приду через несколько минут.
– Да, конечно! Но поторопись, долго ждать он не станет- он все-
– Да! Да!
– Идемте, де Батц! – позвала Джулия, когда вышла.- Изабелле мы с вами больше не нужны. Вы, надеюсь, проводите меня? До встречи, милый граф. Изабелла просит передать вам, что через четверть часа будет готова улыбаться вам.
Тем временем, Изабелла лихорадочно приводила себя в порядок. Зеркало бесстрастно отражало ее бледное взволнованное лицо, горестно сложенные бледные губы и потемневшие глаза. Как только глаза утратят красноту, она выйдет и найдет мужа, скажет ему, как ей тяжело без него и что только один он, удивительный, необыкновенный, дарит ей покой и счастье.
– Какая я страшная!
– шептала она и попыталась улыбнутся.
В соседней комнате послышались уходящие шаги. Изабелла сорвалась с места.
– Арман!
Де Силлек развернулся. И только что плакавшие глаза Изабелла зажглись любовью и восторгом. Всем своим существом она потянулась к нему. Ее обожание отразилось на дне зрачков ее глубоких, чистых, серых глаз.
– Арман! Не уходите!
– Я здесь, графиня, - медленно отозвался де Силлек. Изабелла опустила голову. Горькая обида захлестнула ее. Конечно, она заслужила тот упрек, что прочла в его строгих глазах, но не до такой же степени она виновна, чтоб он разговаривал с ней так отстраненно - протестовала она в своей женской непоследовательности. Его сухой тон сразу отдалил их друг от друга, сделал чужими. Изабелла, кусая губы, поймала себя на том, что ей хочется броситься к нему, умолять о любви, но ничего этого она не сделала. «Вот так оно и есть, - думала Изабелла с горечью.
– Я, единственная, кто разделила двух честных, благородных людей». Ей неожиданно вспомнилось Сикосто. Там она ненавидела дона Себастьяна, столь непростительно нескромен он был, но при этом он любил ее. Какая чистая и светлая любовь умерла рядом! Любовь, не боящаяся горя и добровольно обрекавшая себя на муки. «Если вам хорошо, то и мне тоже, - шептал он ей тогда”. Ах, мученик Себастьян!
– Арман, вы хотите уйти?- прошептала она вдруг. Лицо де Силлек дрогнуло. Он выпрямился.
– Нет, графиня. Я здесь.
И измученная Изабелла не выдержала. Ей стало так страшно, что муж не простит ее никогда, что она уткнулась в ладони, содрогаясь от слез, злясь на мужчин с их вечными собственническими требованиями любви, преданности, правды!
Изабелла с радостью, почувствовав руку мужа у себя на голове, вскочила и обвила его шею руками. Счастье стало так близко! Закрыв глаза, обнимала Изабелла того, кто был ей дороже всего на свете!
– Арман, боже мой, сколько мук я вам причинила! Но я люблю вас!
– Она со страстью глядела в его лицо. – Простите меня!
– Я ждал и дольше, Изабелла!
– Мне было жаль его, но без вас я не могу жить! – шептала она пылко.
Де Силлек только повернул ее лицо к себе и вгляделся в широко распахнутые глаза жены.
– Я мог бы утешить вас, дорогая? Скажите мне все…
Его голос противоречил недоверчивому взгляду.
– Я не могу…
– Отчего же, радость моя?
– Я боюсь вас!
– Раньше этого не было, Изабелла.
– Раньше я не любила вас так сильно!
– она обольстительно улыбнулась.- Я раньше не
Лицо де Силлек прояснилось.
– Вы прощаете мне, мой возлюбленный?
– прошептала она со страстью, наполняя его сладким желанием победы.
– Как вам сказать…
– Мне было не по себе, - призналась Изабелла, поколебавшись. – Будто я убила его…
– Нежное сердечко!
– с бесконечной нежностью шепнул он и коснулся губами ее белого плеча.
– Изабелла, твоей вины в том, что ты - сама любовь, нет! Не мучай себя мыслями, которые изначально неверны. Ненавидеть себя за то, что вы есть - безумие, мой ангел. Вы есть, желанная, обольстительная, искушенная, добрая, храбрая, кокетливая! Вы считаете себя простодушным и откровенным человеком, но, когда вы прямо смотрите в глаза де Дромолю, а у него темнеет лицо, у меня сердце разрывается от ревности! Я молча стою в стороне и гадаю, что таится за вашей нежной улыбкой, предназначенной не мне!
– Вы счастливы со мной, Арман!? Но это так трудно, наверно, когда жена…такая безрассудная.
Де Силлек рассмеялся. Изабелла в восторге прижалась к его телу. Сердце ее прыгало от радости.
– Я провел дурные часы, не скрою. Даже очень дурные. Вы потрясли меня, дорогая.
Изабелла смутилась.
– Я хотела бы быть другой…
– Другой? Чересчур идеальной, наверно? Но, Изабелла, что бы я стал делать с женой, которая не хочет оплакивать тех, кого называет своими друзьями? Что бы я стал делать с женой, не умеющей быть благодарной, корыстной женщиной или равнодушной к чужим страданиям? Я не любил бы ее так!
Он опять рассмеялся, увидев ее изумленный взгляд.
– Вас это удивляет, дорогая?
– Да, признаюсь! Но, мой милый, простили ли вы меня? Пожалуйста, скажите, что да! Я сойду с ума от мысли, что заставила вас страдать!
– Дорогая моя супруга, вы -сама любовь и счастье! Ну а муки… Признаюсь, я изнываю в разлуке с вами, жажду каждую секунду дарить вам блаженство, плохо засыпаю вдали от вас…
– Но вы не пришли ко мне в ту ночь! Отправились к де Арамисец, а затем уехали к де Тревилю! А я ждала вас всю ночь!
– Я не мог бы глаз сомкнуть, гадая, кого из нас двоих –меня или дона Себастьяна - вы предпочтете! Это было выше моих сил - ждать! Особенно, когда меня переполняло мрачное желание целовать ваши губы, обнимать вашу тонкую талию, ваши плечи, самые красивые в Париже!
– Вы не должны были сомневаться во мне!
– А вы во мне! Вы вели себя так независимо, словно я чужой для вас человек, вы боялись меня! Отчего? Оттого, что меня не приводили в восторг ваши путешествия в лес?!
– О, мой дорогой!
– благодарно прошептала она. – Я так счастлива с вами.
Больше разговоров об этом не было, только Изабелла порой украдкой вздыхала да сторонилась де Арамисец, пока он как- то прямо не заявил друзьям:
– Вы можете считать меня кровожадным, господа, но я рад, что эта эпопея с Людовиком, моим внезапно обретенным братом, закончилась. Я молюсь за его душу, но признаюсь, что порой он невыразимо стеснял меня!
– Да вы что? – удивился де Батц, скосив глаз на замершую Изабеллу.
– Конечно, г-да! Эти его возможные имущественные права… на мое поместье волновали меня чрезвычайно. И потом, - вы не замечали, нет?
– меня нервировала его вечно измученная улыбка, будто я ему что - должен, будто в чем- то перед ним смертельно виноват… В чем, все удивлялся я. Только в том, что провел с матушкой все детство, а он нет? Но это не моя вина, а его беда. Так что все это время мне было чертовски неуютно с ним!