Принцесса Иляна
Шрифт:
– Даже так?
– Эржебет изумлённо смотрела на племянницу и как будто не узнавала.
– Тётушка, - всё так же твёрдо продолжала Илона, - вы правы, когда говорите, что мой муж зависит от Его Величества, но и Его Величество теперь зависит от моего мужа. Если мой муж станет упорствовать, что сможет сделать король? Отправить обратно в тюрьму? Отменить крестовый поход, о котором уже столько говорилось? Но ведь тогда Его Величество, наверное, не получит из Италии денег на этот поход.
Супруга Ладислава Дракулы сказала о деньгах, потому что вдруг разом вспомнила всё, что прежде слышала об итальянских делах. Вспомнилось и то, что на торжества по случаю её свадьбы с Дракулой были приглашены послы из Милана, Венеции, Генуи, а также Неаполя. Илона помнила об этом только потому, что послы среди прочих гостей желали новобрачным счастья и поднимали кубки, но теперь она поняла, зачем Матьяш приглашал этих людей.
Также стало ясно, для кого Матьяш на второй день свадебных торжеств устроил особую церемонию, когда при большом скоплении придворных дарил "своему кузену Ладиславу Дракуле" меч и говорил, что меч должен обратиться против нехристей. Послы ведь тоже стояли в толпе и всё слышали!
"Ну, это же так просто!
– думала Илона.
– Когда человек хочет взять денег в долг и боится получить отказ, то приводит с собой поручителя. Так же делает и Матьяш, ведь итальянцы уже не верят, что он будет воевать с турками, поэтому не хотят давать ему денег на войну, тем более не в долг, а просто так. Поэтому Матьяш и решил использовать имя Ладислава Дракулы, чтобы убедить всех. Ведь итальянцы знают, что такой человек как Дракула от войны не откажется".
Меж тем на лице Эржебет сохранялось изумлённое выражение:
– А кто тебе сказал о деньгах?
– Неужели, это неправда, тётушка?
– в свою очередь спросила племянница.
– Итальянцы ничего не обещали?
Конечно, никто ничего Илоне не говорил. Женщинам никогда ничего такого не рассказывают, но ведь у женщины есть глаза и уши, поэтому если она занимает высокое положение, то вполне может увидеть и услышать достаточно, чтобы догадаться обо всём самой. Маргит постоянно так делала и почти никогда не ошибалась, а если Илона спрашивала, откуда сведения, то слышала в ответ: "Подожди и увидишь".
И вот теперь младшей из двух сестёр тоже стало видно, что к чему. Стало видно, как большие политические дела могут влиять на жизнь одной маленькой семьи.
Матьяшу было выгодно, чтобы Илона жаловалась на своего мужа, доносила на него и вступала в споры из-за вероисповедания детей, ведь это делало бы Дракулу более сговорчивым. Именно поэтому матушка Его Величества так старалась выудить из Илоны что-нибудь компрометирующее Дракулу - старалась ради сына.
К примеру, если бы Илона в своё время рассказала о том, что Дракула не очень-то благодарен Матьяшу за своё освобождение, то Матьяш получил бы на руки лишний козырь для одного из будущих споров с "кузеном Ладиславом": "А помнишь, что ты про меня говорил? Но я готов забыть об этом, если ты сейчас сделаешь, как я желаю". Так же обстояло дело и с брачным договором. Конечно, всё в итоге осталось бы как есть, но Матьяш мог бы использовать это - например, при дележе итальянских денег сказать Дракуле: "Не будь слишком жаден, и тогда я больше не стану настаивать, чтобы твоих сыновей крестили католиками".
– Тебя не должны заботить деньги на крестовый поход, - Эржебет сделалась совсем строгой.
– Это не женские дела.
"Меня заботит судьба моей семьи, - мысленно отвечала Илона.
– Так уж вышло, что судьба моей семьи тесно переплелась с политикой, и значит, я должна во всём разобраться".
Вслух она не сказала ничего, чтобы не злить тётю, а Эржебет оказалась достаточно умна, чтобы понять - сейчас самое время остановиться:
– Ладно, мы, может быть, ещё поговорим об этом, но в другой раз, - произнесла она примирительно.
– Успокойся, моя девочка. Тебе нельзя сейчас волноваться. Присядь.
На этот раз Илона повиновалась. Она молча села, вздохнула и, чтобы сказать хоть что-нибудь, спросила:
– А Его Величество сможет сегодня уделить мне несколько минут? Мне, в самом деле, совестно, что я не отправила во дворец письмо с радостным известием, поэтому хочу хоть немного загладить свою вину и лично сообщить Его Величеству о своём положении.
Поскольку в комнате не было никакой прислуги и даже придворных дам, матушка короля обратилась к Маргит:
– Иди, вели сказать Матьяшу, что Илона здесь. Он хотел прийти.
Супруга Ладислава Дракулы вдруг подумала: если остаться наедине с тётей, та могла снова попробовать уговорить племянницу. Вот почему Илона снова вскочила:
– Думаю, будет лучше, тётушка, если я с сестрой сама пойду в покои Его Величества. Я ведь совсем ненадолго. А если Его Величество занят, то подожду.
Как и предупреждала Маргит, кузен Матьяш выглядел весьма озадаченным, поэтому только и мог спросить:
– Кузина, ты, в самом деле, уверена?
Илона ответила, что да, после чего король осведомился, поставила ли она в известность своего мужа, и вот тут супруге Ладислава Дракулы пришлось признаться, что её муж находится в таком же неведении, как ещё недавно - Его Величество.
– Что же ты ему не напишешь?
– удивился Матьяш.
Тогда Илона принялась объяснять, что хотела бы сообщить мужу обо всём лично, а не через письмо, и даже просила венценосного кузена до времени сохранить тайну, чем удивила ещё больше.
* * *
Когда сёстры вышли из королевских покоев и спустились по лестнице во двор, Маргит тихо заметила, чуть оглянувшись, будто король мог их слышать:
– Матьяш сейчас пойдёт, расскажет своей матери о беседе с тобой и, знаешь, что они подумают? Что ты поссорилась с мужем и считаешь себя виновницей ссоры. Иначе ты непременно бы отправила письмо в Эрдели.
– Неужели, всё так очевидно?
– вздохнула Илона, сразу остановившись, ведь возле носилок, которые ждали во дворе, толпились слуги, так что разговор следовало вести в отдалении, избегая лишних ушей.
– Да, - улыбнулась сестра.
– И так же очевидно, что ты хочешь с мужем помириться, поэтому не соглашаешься ничего делать ему наперекор.
– Матьяш и тётушка посчитают меня предательницей?
– Дурой.
Илона не обиделась и, внимательно посмотрев на Маргит, спросила:
– А ты? Ты полагаешь, я дура?
– Нет, я полагаю, ты взялась за ум, потому что стремишься быть счастливой, а раньше почему-то отказывала себе в этом, - ответила старшая сестра.
Младшая смущённо потупилась и хотела уже идти к носилкам, но её догнало ещё одно замечание: