Принцесса Иляна
Шрифт:
Эти мысли и радовали, и не радовали. Илона больше не сомневалась, что справится с приёмом гостей, хоть её и застали врасплох, но за всеми хлопотами, кажется, почти не оставалось времени, чтобы рассказать мужу о будущем ребёнке. Времени не осталось на самое главное!
* * *
Тонкая свеча, стоявшая на прикроватном столике в спальне Илоны, горела ровно и ярко, но уже наполовину оплавилась и, значит, довольно скоро должна была потухнуть. Илона меж тем успела переодеться для сна и накинуть на плечи халат, после чего села на край кровати и задумчиво уставилась на огонь. "Когда
– Если он к этому времени не придёт, значит, не придёт. Я устала. День и так выдался очень длинным".
Хлопоты с угощением она закончила, комнаты для гостей были готовы, постели постелены, но никто кроме неё, казалось, не собирался ложиться спать. В первом этаже дома по-прежнему слышались громкие голоса и топот прислуги. Кто-то ходил по коридорам, иногда взбирался или спускался по лестнице, а Илона, слыша, как поскрипывают ступеньки, надеялась, что это муж, но звук стихал где-то в отдалении от двери её спальни.
"Ну, неужели он не может оставить гостей хотя бы на четверть часа?
– думала Илона.
– Или уверен, что то, о чём говорят за столом его бояре, заведомо важнее, чем то, что могу сказать я? Или, может, Ласло как-то не так передал мою просьбу прийти?" Пасынок обещал, что намекнёт отцу - надо зайти к мачехе. И что же?
Внизу на лестнице снова заскрипели ступени. Свеча, оплавляясь всё больше, начала потрескивать. От неё остался совсем маленький огарок.
Илона даже не обернулась, когда скрипнула дверь. Казалось, что скрип не настоящий, а лишь в воображении: "Сейчас свеча погаснет и придётся как-то уснуть, сознавая печальную истину: мужу безразлично, что ты хочешь сказать. Он, даже не зная сути, отложил разговор с тобой на потом".
Наверное, эти мысли должны были возмущать, но вечер выдался для Илоны слишком хлопотным, и не осталось сил, чтобы возмущаться. Она уже почти смирилась и поэтому вздрогнула, когда услышала в отдалении голос:
– Сын сказал, что я обязательно должен к тебе зайти. Причины не назвал. В чём дело?
Илона наконец обернулась. Все слова, которые она приготовила, теперь, казалось, не соответствовали случаю. Их следовало произносить с чувством, радостно, но вечер выдался таким суматошным, что даже радоваться уже не хотелось.
Тем не менее, Илона заставила себя встать и медленно направилась к мужу, который тоже направился к ней, и они встретились посреди комнаты.
– Наверное, я должна была отправить тебе письмо, - виновато потупившись, произнесла жена Ладислава Дракулы.
– Но я не знала, как сказать об этом в письме. Я хотела сказать: ты был прав, а я неправа. Прости меня.
– За что?
– последовал удивлённый вопрос.
– За то, что я не верила. Не верила тебе, - произнесла Илона, понимая, что эти слова ничего не поясняют, а ещё больше запутывают.
Она подняла глаза и увидела, что собеседник почти отчаялся её понять. Вот он нахмурился, в глазах напряжённое внимание, но ещё мгновение, и это внимание исчезнет, а затем прозвучат слова, сказанные нарочито мягким тоном: "Всё пустяки. Не терзайся". А после муж развернётся и уйдёт, жалея, что пришёл. Может, поцелует в щёку перед уходом, но, вероятнее всего, нет.
– Ты говорил, что у нас могут появиться дети, если будет на то воля Господа. Ты был прав. Я жду ребёнка.
Очевидно, Ладислава Дракулу подвело его знание венгерского языка, потому что вопросы прозвучали странные:
– Ты ждёшь, что сможешь понести? Получается, ты раньше не верила, что сможешь, а теперь веришь? И теперь хочешь, чтобы мы ещё раз попытались сделать так, чтобы ты понесла?
– Я уже понесла, - ответила Илона.
– Это я и хотела тебе сказать. Я не сообщила в письме, потому что хотела сказать сама. Влад... если будет на то воля Господа, будущей весной у нас родится ребёнок.
Муж несколько мгновений смотрел на неё ошарашено, а затем покосился куда-то вниз, очевидно, пытаясь увидеть под складками ночной рубашки намечающийся живот.
– Живота почти нет, - улыбаясь, пояснила Илона, - но повитуха сказала, что всё хорошо. Он скоро начнёт расти.
Ошарашенное выражение на лице мужа всё никак не исчезало, а затем в его глазах, наконец-то, загорелась искорка понимания:
– Так вот почему сын вёл себя так странно!
– воскликнул Ладислав Дракула и засмеялся.
– Он уже всё знает, да?
– Да, - кивнула Илона, продолжая улыбаться.
– Мне пришлось ему сказать. Ведь он и сам бы догадался, потому что теперь к нам в дом раз в неделю приходит повитуха.
– А по приметам кто будет?
– спросил муж и, положив руку на плечо жены, чтобы чуть развернуть её к свету, снова покосился куда-то вниз, на складки ночной рубашки.
– Ещё слишком рано для примет, - ответила Илона, - но кто бы ни родился, я буду очень-очень любить этого ребёнка.
Она тоже посмотрела вниз, а затем в который раз улыбнулась мужу:
– Благодарю тебя.
– За что?
– Ведь это ты подарил мне ребёнка. Прости, что я не верила, когда ты говорил, что всё возможно, если надеяться.
Илоне захотелось обнять мужа, тем более что он и сам почти обнял свою жену: его рука по-прежнему лежала на её плече, но не давила тяжестью, а напротив - Илона чувствовала какую-то невероятную лёгкость и в этом прикосновении, и во всём своём теле.
– Ах, вот за что ты просила прощения!
– меж тем произнёс супруг, наконец перестав то и дело бросать взгляды вниз.
– А я-то и не понял сразу, но...
– он убрал руку с плеча жены, - даже не знаю, что тебе сказать. Разве ты мне совсем не верила? В постель-то шла. Значит, верила. Просто, не очень охотно шла, но...
– Ладислав Дракула понял, что говорит что-то не то, потому что эти слова могли привести к ссоре, а ссориться он явно не хотел.
– И за это прости, - поспешно произнесла Илона. Она подумала, что надо всё-таки обнять мужа, но не решилась, поэтому просто подошла почти вплотную и уткнулась носом ему в плечо.
– Прости. Временами я поступаю глупо. Это ведь очень глупо: желать появления детей и избегать своего супруга. Я понимаю, что была неправа. Прости меня и не говори больше того, что ты говорил перед отъездом. Влад... прости меня.
– Да я уж и не помню толком, из-за чего мы тогда повздорили, и что я говорил, - ответил Ладислав Дракула, поймав в свои руки правую женину ладонь.
– Кажется, я говорил, что ты должна забыть всю родню ради меня. Это вздор, ведь мы с тобой друг друга толком не знаем. Как можно отказываться от тех, кого знаешь, ради того, кого не знаешь! Вздор. Я сам виноват. Это ты меня прости. К тому же я надолго уехал и не прислал тебе ни одного письма. Сына к тебе отправил, а даже поклон тебе через него не передал.