Принцесса Иляна
Шрифт:
– А ты откуда знаешь?
– настаивала третья.
– А чего тут знать!
– распалилась вторая.
– Он на войну отправился. И этих шлюх не стало.
– Так не все ж с ним ушли...
– возразила третья, а может и не она, а та, которая желала шлюхам оказаться в турецком плену.
Дальше сделалось совсем не понятно, кто и о чём спрашивает. Лишь голос второй сплетницы, которая с самого начала показала себя осведомлённой, можно было узнать:
– Может и не все, да только Дракула в нашем городе чуть ли не первый богач. Девки ходят за теми, у кого деньги, а он на этих шлюх кучу денег спустил!
– Цыганок!?
– это было произнесено с явным изумлением.
– А что?
– Да с этими вшивыми бродяжками имеет дело только всякая голыдьба, потому что на настоящих шлюх денег нет. Зачем они Дракуле-то?
– Ну, ладно. В это я, положим, сама не очень верю. Слышала, а от кого - не помню. Может, и соврали. А вот которые в купальнях...
– Ну, раз он туда ходил, то и с девками при купальнях познакомился, - это было сказано уверенным тоном.
– Как же иначе!
– раздалось в ответ.
– Да почитай все, кто в купальни ходят, ходят туда не лечиться, а за... тем самым. А то что-то много хворых развелось.
Все три собеседницы захихикали, по-прежнему не замечая, что их слушают.
"Если бы они знали, что я посоветовала мужу ходить в купальни, то обязательно сказали бы, что я сама же его к девкам и отправляла", - думала Илона, а затем ей стало весьма неприятно. Ведь догадка сплетниц на счёт проституток при купальнях могла быть не такой уж чушью, как утверждение на счёт цыганок.
– И в кабаках его видели, - меж тем уверенно заявила "осведомлённая" сплетница, голос которой нельзя было спутать с другими.
– Я ж говорю, что он на шлюх мно-о-ого денег спустил. И на войне не меньше спустит, если не больше.
– Само собой. Куда ж ему ещё деньги девать-то!
– И жена такое терпит?
– А что ж ей делать! Вязать его по рукам и ногам? Он у неё и не спрашивать не станет. Захотелось - пошёл.
– А признайся: ты нарочно выведывала? Небось, слуги Дракулы тебе наболтали, а? Как ты их разговорила?
– Да что тут выведывать! У него жена беременная. Значит, в спальню к ней хода нет. А если к жене нельзя, так куда ж ещё идти? Только к этим...
– Да к тому же у него рожа страшная. За просто так его никто не приветит.
– Почему "страшная"?
– Ты ж сама раньше говорила.
– Не, на лицо он ничего. Я его видела один раз. Бабам может понравиться, да только с головой-то у него... того...
– Да уж. Лишь бы кровь лить. Ему ж, наверно, всё равно, христианская она или нехристя. И как он до сих пор жену ещё не убил?
– А ты говоришь "вязать его"...
– Нет, это ты говоришь, а я ж не знаю, вот и спрашиваю.
"Это опять те самые, которые когда-то рассуждали про подземный ход?
– подумала Илона.
– Или другие? Бог мой, да сколько же их всего!?"
Она поняла, что больше не может это слушать, и поспешила уйти. На мгновение даже появилась мысль, не вернуться ли домой прямо сейчас, но тогда Илоне стало бы совсем стыдно перед приходским священником - ни на мессы она не ходит, ни даже на исповедь.
Опять нахлынули воспоминания о прежней жизни, жизни с Вацлавом. Теперь всё чаще получалось так, что воспоминания оказывались неприятными, вот и в этот раз Илона вспомнила, что Вашек тоже ходил в походы, а в его отсутствие ей пришлось услышать о некоторых особенностях походной жизни - о том, что за войсками следует толпа проституток. Илона предпочла бы этого не знать: не знать, что эта толпа - почти такая же неотъемлемая часть войска как обоз, и что там есть "предложение" на любой вкус и кошелёк - как для простых солдат, так и для их командиров. В земли нехристей проститутки ходили не всегда - боялись попасть в плен, но в христианских землях неотступно следовали за войсками. Толпа проституток сопровождала венгерскую армию оба раза, когда Вашек отправлялся в поход.
В первый раз это случилось, когда Илона и Вацлав успели прожить в браке почти девять лет. В тот год Его Величество вместе со всей венгерской знатью отправился воевать в Молдавию и потерпел там поражение. Именно после этого поражения Матьяш с досадой признал, что лучше сделать молдавского князя своим союзником, а не врагом, но и у Илоны, которая не стремилась разбираться в венгерско-молдавских дрязгах, итоги похода вызывали досаду. Не будь того похода, она бы не услышала о продажных женщинах и о том, что Вашек, возможно, пользоваться их услугами, чтобы не отставать от товарищей.
О том, пользовался или нет, Илона никогда Вацлава не спрашивала, но когда он вернулся домой, и супруги зажили, как прежде, у Илоны появилось странное чувство, что её муж стал как будто бы более умелым в обращении с ней, когда приходил в её спальню. Что именно в его действиях изменилось, Илона не могла бы сказать и поэтому убедила себя, что ей просто кажется, и что её муж в отличие от других мужчин - просто святой.
"Ни одна из женщин, продающих себя за деньги, ему бы не понравилась", - твердила она себе, а через год состоялся ещё один поход. Матьяш отправился воевать в Богемию, и пусть в редких письмах, отправленных домой, Вацлав уверял, что почти никаких сражений не происходит, Илона чувствовала себя подавленной и просила Господа только об одном - чтобы муж поскорее вернулся к ней.
И вот теперь у Илоны появилось такое же чувство подавленности, когда она думала о том, что будет происходить в сербских землях, под крепостью Шабац, которую венгерские войска собирались осадить, выбить оттуда турецкий гарнизон и тем самым вернуть христианам власть над прилегающими к крепости областями. Неизвестно, сколько могла продлиться осада. Говорили, что крепость сильная, поэтому Илона думала: "Если войско надолго остановится под крепостью, чтобы ждать, когда противник сдастся, значит, воинам будет особо нечего делать. И начальникам - тоже. И моему мужу. А что он предпримет, пытаясь развеять скуку?"
* * *
Последний вечер перед Рождеством Илона то и дело вспоминала то, что когда-то сказал священник, нарочно приглашённый во дворец, чтобы разъяснить семье Силадьи суть смешанного брака. Священник сказал, что супруги в таком браке смогут праздновать Рождество вместе, поэтому теперь казалось немного обидно, что совместного празднования не получилось. "Откуда же святой отец мог знать, что зиму Ладислав Дракула проведёт в походе!
– думала Илона.
– Конечно, этого нельзя было предугадать". И всё же она чувствовала себя слегка обманутой.