Принцесса Иляна
Шрифт:
В Рождественский сочельник вся семья должна собираться за праздничным ужином, поэтому родители Илоны пригласили к себе обеих дочерей, ведь муж Маргит тоже ушёл в поход вместе с Его Величеством, так что и старшая, и младшая коротали дни в одиночестве.
"Поживите у нас дня два", - предложила мать, но Илона предпочла остаться в своём доме и сказала слугам, что в честь большого праздника хочет, чтобы все они, если по тем или иным причинам не пойдут отмечать Рождество со своими семьями, сели за один стол с хозяйкой. Опять же вместе со слугами она нарядила ёлку, приготовила праздничное угощение, а в первую очередь напекла сладких пирожков, а также запасла побольше орехов, чтобы награждать детей, которые придут к воротам петь рождественские песни*.
______________
* В Венгрии рождественская песня (гимн) называется "канталаш".
______________
Все дети, желающие заслужить подарки, заходили прямо в дом - на этом настояла Йерне, ведь иначе госпожа могла простудиться, то и дело выходя к воротам, - а в итоге застолье, которое было устроено в большой обеденной комнате, почти всё время сопровождалось "представлениями" и даже музыкой.
– Госпожа, мы как будто во дворце пируем, - простодушно призналась одна из служанок, ведь все знали, как проходят пиры во дворце Матьяша, но Илона, глядя на поющих детей, думала совсем про другое: "Скоро у меня будет свой ребёнок", - тем более что время от времени ощущала, что малыш у неё в животе толкается. К пению малыш оставался почти равнодушен, но как только слышал, что дудочки наигрывают весёлую мелодию, пробовал пуститься в пляс. В итоге Илона то и дело гладила живот, а один раз даже велела дудочникам замолчать, потому что "малыш совсем расплясался".
На ночную рождественскую службу она, конечно, пошла, но до конца выстоять не смогла, вернулась, легла спать и мгновенно заснула, а на следующее утро едва вспомнила, что надо ехать к тётушке на обед.
В Рождество по традиции полагалось навещать родственников, так что Эржебет заранее пригласила к себе всех Силадьи и представителей других семейств, считавшихся королевской роднёй: Понграцев из Денгеледя, а также Розгони и кое-кого из рода Батори.
Через три дня пришлось опять ехать в Буду, потому что был День святого Иоанна, или святого Яноша, как называли его в народе, а в этот день тётя Эржебет всегда ходила на мессу и, разумеется, всё семейство Силадьи должно было тоже пойти.
По дороге в храм, которую как будто нарочно посыпали чистым снегом ради матушки Его Величества, Илона вспоминала, что, кажется, именно в этот день несколько лет назад тёте пришло в голову отправить письмо Папе Римскому с необычной просьбой. Тёте захотелось, чтобы её покойного супруга, Яноша Гуньяди, причислили к лику святых.
Господин Янош не позволил туркам захватить крепость Нандорфехервар и избавил весь христианский мир от турецкой опасности, поэтому вполне заслужил особую признательность церкви, однако просьба всё равно могла показаться чересчур смелой. Тётушка более полугода сомневалась, а затем всё же не утерпела и написала в Рим, но ответа так и не последовало.
Эржебет вспоминала об этом при каждом удобном случае, в том числе и во время мессы, благо священник не слышал. Матушка Его Величества слушала мессы, находясь не перед алтарём, в передних рядах толпы, а сидя на балконе, специально построенном для королевской семьи, поэтому могла позволить себе разговаривать, однако Илона, сидя на скамье рядом с тётушкой, чувствовала себя неуютно. Хотелось уйти, но повода не было.
Жене Ладислава Дракулы не давало покоя одно обстоятельство: когда-то очень давно отец её нынешнего мужа был обезглавлен по приказу Яноша Гуньяди. "Что бы Влад сказал, если б узнал, что господин Янош стал святым?" - думала Илона. А ещё она впервые за всё время по-настоящему задумалась, как её муж и её тётушка относятся друг к другу.
Муж всегда называл вдову Яноша "почтенная" и вроде бы говорил без неприязни, а Эржебет вела себя так, как будто оказывает Ладиславу Дракуле покровительство, но ведь они оба помнили, что в своё время по воле Яноша Гуньяди был умерщвлён отец Дракулы. И не только отец, но и старший брат! Впервые услышав эту историю от старшей сестры, Илона за минувшие месяцы успела многое выяснить, послушать молву, и теперь знала, что семью её нынешнего мужа связывают с семьёй Гуньяди весьма долгие отношения.
Согласно слухам, началось всё около сорока лет назад как дружба: Янош Гуньяди и отец Ладислава Дракулы заключили военный союз, но затем рассорились, а спустя некоторое время Янош пришёл в Валахию с войском и отобрал валашский престол у своего бывшего союзника. Дальше состоялась казнь, но некоторые уверяли, что отец Дракулы умер ещё до неё от болезни, а голову отрубили мертвецу. Однако на этом ничего не закончилось, потому что вскоре умер старший брат Дракулы, и умер очень "вовремя", потому что мог бы претендовать на трон своего покойного отца.
Претендент мешал бы Яношу Гуньяди посадить на валашский трон своего человека, и вдруг "преграда" устранилась. Что же такое произошло, никто толком объяснить не мог. Говорили лишь, что Янош не имел отношения к новой смерти, а лишь "позволил влахам самим уладить их дела и освободить трон для того государя, который будет угоден Венгрии". Это можно было бы назвать весьма обычными политическими событиями, которые не следует принимать близко к сердцу, но Илона не могла не принимать, потому что чувствовала: её нынешний муж тоже не способен относиться к этому безразлично.
Разумеется, тётушка Илоны ни на минуту не допускала, что Янош был неправ, а муж Илоны ни на минуту не допускал, что его отец и брат заслужили свою печальную участь, так что казалось достаточно одной искры, чтобы между госпожой Эржебет и Ладиславом Дракулой разгорелась непримиримая вражда, но обе стороны чего-то выжидали.
"Мой муж куда умнее меня, - вдруг подумала Илона.
– Даже при таких разногласиях он умудрился не разругаться с моей тётушкой, а вот я порчу с ней отношения всё больше. Возможно, этим я наврежу своему супругу, ведь если у него с Матьяшем возникнет размолвка, то Эржебет окажется чуть ли не единственной, к кому мой супруг сможет обратиться за помощью. Конечно, в любом споре тётя Эржебет будет всегда и всецело на стороне своего сына, а не моего мужа, но если она сочтёт, что примирение может быть выгодно, то... Эх, ну почему у меня не получается ладить с тётушкой, как раньше!"
Часть VI II
Наконец-то!
I
После Рождества тётушка Эржебет ещё не раз устраивала во дворце застолья для родни, а поскольку большинство мужчин отправились на войну, за столом собирались почти одни женщины, и светская беседа неизменно переходила к обсуждению последних новостей похода.