Привычка выживать
Шрифт:
– Какого черта? – гневно спрашивает Хеймитч из темноты и, если верить звукам, поднимается с постели и даже делает шаг, а затем спотыкается и едва не падает.
– У меня был фонарик, - отзывается Эффи с заминкой, вспоминая, куда именно этот фонарик положила. Чтобы ни во что не врезаться она ощупывает пространство перед собой, и неуверенными шагами продвигается в сторону тумбочки. Когда включается аварийное освещение, она теряется, оказавшись ближе к Хеймитчу, чем предполагалось.
– Фонарик не нужен, - заявляет он с издевкой. – Какого черта выключился
Он не позволяет ей пройти по запланированному маршруту, а когда она делает шаг назад, сжимает пальцами ее запястье и выпускает лишь тогда, когда она изворачивается и наступает шпилькой ему на ногу.
Пока он орет, Эффи всерьез подумывает о бегстве, но крик его прекращается, и на губах появляется кислая ухмылка.
– Хорошо, ты можешь за себя постоять. Просто ответь на вопрос, и мы разойдемся друзьями.
Все-таки воздержание от спиртного идет ему на пользу.
– Какие-нибудь неполадки, - говорит Эффи, выходя из комнаты. – Вольт предупреждал, что в случае отключения света блокируются все этажи. Разойтись вряд ли получится, - она быстрым шагом преодолевает расстояние до холла, погруженного в какой-то призрачный и нереальный свет. Обстановка даже знакомых комнат кажется ей незнакомой, и для того, чтобы не свалиться на повороте, она быстро снимает туфли, и несет их в руке.
Кнопка лифта горит красным, и нажатие на нее не дает никакого результата. Дверь на лестничную площадку блокирована, как и выход. Эффи упрямо проверяет все возможные варианты, но даже окна не получается открыть.
– Кто еще находится здесь? – спрашивает Хеймитч устало.
– Я точно знаю, что здесь нет Энорабии и Каролины; в последнее время они до позднего вечера находятся в президентском дворце, - Эффи сосредоточенно хмурится, припоминая всех жильцов. – Пит вернулся со мной. Китнисс никуда не могла выйти. Здесь должна быть еще Джоанна, но за ней нужно наблюдать круглосуточно, чтобы знать, где она и с кем, - все же не удерживается от легкой шпильки. – Вольт еще в своих лабораториях, я уверена. А обслуживающий персонал в это время уже разошелся по домам…
Ее прерывает тихий смех бывшего ментора двенадцатого дистрикта. Хеймитч сидит на диване в холле, положив ноги на журнальный столик. В руках его все еще зажата проклятая баночка из-под ее лекарств. Эффи не понимает, почему он смеется и быстро осматривает свое платье; если не считать туфель, которые она сняла, в ее облике нет ничего смешного. Ничего, что было бы смешнее обычного. Время, когда Хеймитч начинал ржать в голос, только увидев ее новый наряд, безвозвратно канули в прошлое.
Она терпеливо дожидается, когда Эбернети будет способен что-либо объяснить.
– Я просто не могу привыкнуть, что даже ты называешь Бити Вольтом.
– Убери свои ноги со стола, - гневно шипит и удаляется на кухню, надеясь, что запасная дверь все же открыта, но надеждам ее в очередной раз не суждено осуществиться. Во время ее отсутствия Хеймитч перемещается на ставшую родной кухню и хлопает дверцей холодильника.
– У нас появилось много времени для разговоров, -
– Я устала и хочу спать, - резко заявляет Эффи, но ей опять преграждают путь.
– Если хочешь, мы можем поговорить в твоей спальне, - тихо говорит Хеймитч и несколько теряется от того, что без привычных каблуков Эффи оказывается гораздо ниже. Теперь ей приходится смотреть на него снизу вверх. Непривычное освещение не может скрыть безучастное выражение ее нарисованного лица, но при всем при этом она кажется такой… беззащитной?
– Хорошо, - ровным голосом отвечает Эффи, не отступая назад, - если ты хочешь говорить, говори со мной здесь, - и не надувает, как прежде, губы. С абсолютно прямой спиной Эффи устраивается за столом.
Лишь то, что она зла, зла где-то глубоко под слоем своего равнодушия, позволяет Хеймитчу немного расслабиться. Он ставит перед ней стакан сока и садится напротив, подбрасывает упаковку таблеток, и чего-то ждет. Не дожидается, и с тяжелым вздохом наклоняется в сторону допрашиваемой.
– Что ты делаешь с этими таблетками?
– Пью, - следует вполне логичный вопрос.
Мы хотим играть, зло констатирует Эбернети, но все еще держит себя в руках. Хорошо, мы немного поиграем.
– Для чего ты их пьешь, солнышко?
Они препираются. Эффи отвечает односложно, и Хеймитч вскоре звереет, и приходит в себя тогда, когда нависает над ее неподвижной фигурой, тряся злосчастной упаковкой перед ее лицом. У Эффи поджаты губы, она смотрит не на упаковку и даже не на Хеймитча, а куда-то прямо, полностью сосредоточившись на том, что видно ей одной. Мысленно Хеймитч считает до десяти.
– Эффи, - начинает ровно, - мне просто нужно кое в чем разобраться. Эти таблетки ты пьешь по расписанию, на них ничего не написано, и выглядят они как огромное количество любых таблеток от чего угодно. Ты просто сводишь меня с ума своим молчанием! Почему ты их пьешь?!
– Я не обязана обсуждать это с тобой! – внезапно вскакивает Эффи с места, и бросает взгляд на часы. – Просто отдай мне их.
– Настало время приема, не так ли? – вкрадчиво спрашивает Хеймитч и отходит в сторону. – Если ты не примешь их, что случится?
– Ничего. Отдай мне их, - Эффи сжимает кулаки, и подходит ближе. Она кажется бледной, глаза ее теперь лихорадочно блестят, и от прежнего равнодушия не остается ни следа. Она делает над собой огромное усилие, чтобы выдавить не с просьбой, а с ненавистью, - пожалуйста, отдай мне их.
Он больше не спорит. Отдает ей чертову упаковку и сжимает челюсти, заставляя себя смотреть, как трясущимися руками она отвинчивает крышку, как наливает в стакан воды. Ее поведение ставит его в тупик, он лихорадочно перебирает в уме все доступные варианты, и тоже начинает чувствовать отчаяние. Он много раз разглагольствовал об аде, в который все они, прошедшие через смерти близких людей, пытки и вечное ожидание каких-то положительных изменений. Ад здесь, и каждый справляется с адом так, как умеет. Или не умеет.