Признания на стеклянной крыше
Шрифт:
— Не отвечай, — сказал Дэниел.
Мередит все-таки взяла трубку.
— А вдруг кто-нибудь умер?
— Ну так узнаем немного позже. Или завтра.
Но Мередит сказала, Слушаю.В трубке кто-то дышал. Да — видно, Дэниел был прав.
Оказалось, что это Бланка. Очень тихая, подавленная.
— Он исчез.
Мередит смотрела, как пробивается сквозь ставни солнце. В воздухе, кружась, роились пылинки.
— С ним такое бывает, Би. Не первый
— Сейчас — не то. Синтия нашла наркотики и спустила их в унитаз. Сэм взвился до небес. В такое бешенство пришел, просто страшно. Кричал, что она не смеет трогать то, что принадлежит ему. Что нарушает его права. Толкнул ее, она упала. Он не нарочно, не думай. Просто хотел пройти мимо. А она стала в дверях и не дает, загородила ему проход. Мне он сказал, что уезжает в Нью-Йорк. Назад больше не вернется. Настала пора улетать. Так ему на роду написано.
— Ах, блин, — сказала Мередит.
— Бабушка так расстроилась, что к ней пришлось вызывать врача. Говорила, что Синтия никогда не понимала Сэма, даже и не старалась. Они теперь не разговаривают. И Конни остался один. Чем его кормить, не представляю.
— Нарежь попугаю яблочка и дай зерен из пакета, что на кухне.
Дэниел к этому времени проснулся окончательно. Сэм?проговорил он одними губами и, когда Мередит кивнула, продолжал:
— Скажи, пусть Бланка нажмет на «повтор» на телефоне в его комнате — узнает, кому он последнему звонил.
Вскоре Бланка перезвонила и назвала этот последний номер.
— Твой папа уже занят розысками? — спросила ее Мередит.
— Ты шутишь? Когда Сэм толкнул Синтию, папа его ударил!
Бланка говорила сквозь слезы. Она старалась это скрыть, но Мередит слышала, как девочка хлюпает носом.
— Бланка, успокойся. Я с этим разберусь.
— Вряд ли у тебя получится…
— До того как начну искать его, заеду поговорить с твоим отцом. Обещаю.
Мередит положила трубку и пошла одеваться.
— Может, пора уже подключить полицию, — предположил Дэниел. — Для его же пользы.
— Он не совершал никаких преступлений. И потом, надо знать Сэма — чем упорнее за ним гоняться, тем дальше он убежит.
— Тогда звони по этому телефону, который дала Бланка.
На первый звонок никто не отозвался. Что, впрочем, неудивительно, когда звонишь кому-то раньше семи утра. Мередит попробовала еще раз.
Ответил молодой женский голос. Сонным: «Алло».
— Сэма, будьте добры.
Тишина. Отдаленное бормотание. Потом:
— Какого Сэма?
— Сэма из племени коннектикутцев, которые умеют летать.
— Умеют, говорите. Ну хорошо.
Невнятные звуки на заднем плане, потом Сэм взял трубку.
— Я туда больше не вернусь.
Ни «Здравствуйте»,разумеется. Ни «Кто говорит?» —и уж конечно, никаких извинений, что вызвал такой переполох.
— Понятно. Но можно, по крайней мере, я привезу тебе вещи? А Конни? Ты же его не бросишь?
Он, что ни говори, действительно любил попугая, а ей нужно было пробиться к нему — не важно, каким способом.
— Ишь ты, какая хитрая…
Голос Сэма звучал словно откуда-то издалека. Из наркотического тумана.
— А что это за девушка подходила к телефону?
— …и нос сует, куда не просят. Неугомонная Мерри, которая все норовит исправить этот мир… Ну хорошо, везите — но с условием не задавать дурацких вопросов. И не сообщать моему папочке, где я нахожусь.
Мередит записала адрес. Манхэттен. Девятнадцатая улица. Квартира 4В.
Она оделась, стараясь не шуметь.
— Вообразила, что я тебя отпущу одну? — Дэниел уже встал и натягивал на себя брюки. — Не пойму, честно говоря, чего ты с такой силой вмешиваешься в чужую жизнь.
— Я знаю, что бывает, когда не вмешиваешься.
— Ну извини. — Дэниел подошел и привлек ее к себе. Она даже не нашла минуты причесаться. Так рвалась скорее ехать на помощь. — Понимаешь, необязательно во всем, что происходит в мире скверного, должна быть твоя вина.
— Как знать.
— А я вот знаю, — сказал он.
Они подъехали к дому Муди. Во дворе уже поставили шатры, и они желтыми и белыми облаками полоскались на ветру. Но только маковку каждого шатра покрывала сажа, а обслуга из ресторана громко возмущалась, что завезенная с вечера посуда вся перебита. Плюс к этому, в шалаши залетели с десяток птиц, и их никак не удавалось выгнать оттуда.
— Птицы, копоть, битая посуда, — сказал Дэниел. — Похоже, с праздником дело швах…
Из дома вышла Синтия, белая как мел. За нею по пятам следовал Шустрик.
— Я не пущу его обратно, и Джон со мной согласен, — сказала она. — Толкнуть беременную женщину! Чего от него ждать дальше?
— Ну что ж, — сказала Мередит. — Вас можно понять.
Оставив Дэниела на улице, Мередит зашла в дом. У Сэма в комнате, на кровати, сидела Бланка со своей бабушкой. Бланка уже нарядилась в морозно-голубое платье, заплела волосы в длинную косу. Она заметно вытянулась за последнее время. Диана Муди сидела все еще в халате. Она и раньше ждала этого праздника без особого восторга, а теперь и вовсе решила, что скажется больной и проведет день в постели — хоть и приехала ради него в такую даль.