Призрачная жена
Шрифт:
— Послушай, Тим, этот разговор оплачиваю я, а у меня не так уж много денег, поэтому переходи к делу.
— У тебя достаточно денег в Хенделсбанке. Я перевел их туда утром. Садись на дневной самолет, вылетающий завтра в Лондон, я встречу тебя в аэропорту.
— Тим, я нахожусь в сложном положении, но не в смертельно опасном.
— Знаю, в каком положении ты находишься, особенно с тех пор, как вышла замуж за иностранного графа. Если бы ты сразу сказала мне, что Отто Винтер — граф, я бы вспомнил его.
— А что ты вспомнил о нем сейчас?
Я с нетерпением ждала ответа, но он ничего не собирался говорить мне по телефону.
— Узнаешь дома. Не пропусти вылет. В такое время года места на этот рейс вряд ли являются проблемой. Увидимся около шести. Все, на что я надеюсь, — это то, что ты не беременна.
— О, я далека от этого, — сухо заметила я.
— Ну, благодари судьбу за это.
Благодарить судьбу? Это проблематичный вопрос, друг мой.
Итак, мои скандинавские приключения завершились. В паспорте все еще стояла моя девичья фамилия. Этого оказалось достаточно, чтобы удостоверить мою личность в банке. Я купила билет на самолет. Но необъяснимая тоска по-прежнему грызла мою душу.
Выйдя на улицу, я направилась в парк Тиволи и сразу заметила, что продавца воздушных шаров на обычном месте нет. А все остальное выглядело таким же красочным и веселым, как всегда. Хотя я приехала сюда весной, в начале сезона, а теперь тюльпаны отцвели, листья опали.
К отелю вела узкая улочка, проходящая через центр города. Я чувствовала себя ужасно усталой, мне не хотелось возвращаться в отель, не хотелось собираться. Я понимала, что не хочу возвращаться в Англию. Когда я решила выйти замуж за Отто, Что-то в моем сознании перестроилось и заставило меня считать эту страну моей. И теперь я упорно цеплялась за свой новый мир, который нашла таким восхитительным.
Но к чему беспокоиться: Дания не сгинет в Балтийском море в тот момент, когда я покину ее. Я всегда смогу вернуться. Между тем пора было возвратиться в отель, позавтракать, собраться, позвонить Эрику и успеть на автобус до аэропорта. Надо перестать мечтать, прекратить всматриваться в лица всех пожилых мужчин в поисках продавца воздушных шаров, который, вероятно, сидит сейчас в какой-нибудь пивной, пьяный и обо всем забывший.
В тот момент, когда я вошла в отель, меня схватил за руку Эрик.
— Где ты была?
— Ходила по делам, покупала билет в Лондон и многое другое. Я только что собиралась позвонить тебе.
Ко мне вернулось ощущение полного изнеможения. Я не хотела, чтобы меня опять допрашивали, и едва взглянула на Эрика. Но его следующие слова заставили меня пристально всмотреться в его лицо. Каким напряженным оно было!
— Слава Богу! Слава Богу, ты жива и невредима!
— Жива и невредима? — переспросила я. — Что в этом особенного?
— Боюсь, этого нельзя сказать о нашем приятеле, продавце воздушных шаров.
Он протянул мне утренний выпуск ежедневной газеты, указав на заголовки.
Что я могла прочесть на незнакомом мне языке? Но увидела я предостаточно: имя Йенса Ларсена, название парка Тиволи и небольшую фотографию, изображающую пожилого мужчину, продающего воздушные шары.
— Что это значит? — указала я на заметку Эрику.
— Утонул. Его тело выловили из канала сегодня утром. Он, должно быть, напился и в тумане свалился в воду.
— Но он звонил мне! И просил встретиться с ним в кафе. Он хотел рассказать мне что-то. — Голова у меня пошла кругом, и я ощутила леденящий холод. Не хватало только упасть в обморок.
— У этого района плохая репутация, — продолжал Эрик. — Моряки часто заходят туда пропустить стаканчик-другой. Точно так же поступают люди вроде нашего приятеля Йенса Ларсена. Возможно, он ввязался в какую-нибудь драку.
— Он не был пьян, когда разговаривал со мной. Вернее, только слегка. Почему после этого он сразу же пошел и свалился в канал?
Эрик посмотрел на меня, и я попыталась прочесть выражение его глаз. К своему удивлению, я обнаружила в них что-то напоминающее враждебность, которой никогда не замечала раньше. Это расстроило меня так же сильно, как и новости о смерти продавца воздушных шаров. У меня появилось смутное предчувствие, что два эти факта как-то связаны.
— Я ждала его в кафе около часа, — сказала я. — Довольно мрачное место. Владелец кафе рассказал мне о датчанах, расстрелянных гестапо на противоположной стороне улицы.
— Такое случалось во многих местах Копенгагена, холодно возразил Эрик. — Разве я не рассказывал тебе об этом? Кстати, теперь это не имеет значения. Самое главное сейчас, чтобы ты вернулась в Англию.
— Я так и собираюсь поступить. Я же сказала, что уже купила билет на самолет. А ты обрадовался, что я жива и невредима. Почему?
— Я ждал тебя. И начал волноваться. Подумал, что в тумане ты тоже могла упасть в канал.
— То есть меня могли столкнуть туда? — медленно переспросила я. — Ты это имел в виду, не так ли?
— Ну, что ты. Какая чушь! А что касается Йенса Ларсена, всем известно, что он постоянно пьет, удивительно, как он не свалился в воду гораздо раньше. — Известие о том, что я купила билет на самолет, казалось, ослабило напряженность, которая читалась на лице Эрика. Он стал более оживленным. — Сколько у тебя времени?
— Я должна быть в аэропорту в четыре тридцать.
— Тогда у тебя в запасе два часа. Ты поела?
— Нет, но я выпила кофе. Мне не хочется есть.