Призрачная жена
Шрифт:
Мне давно следовало сделать это. В любом случае: смогу я раздобыть доказательства нашего брака или нет, мне все равно придется поступиться собственной гордостью и обратиться к нему с просьбой о возвращении на работу в редакцию, ведь жить с таким мужем, как Отто, я не смогу.
Мне пришлось снова вспомнить всю историю нашего брака. Паром качало. Две женщины с ребенком уселись напротив меня, громко разговаривая на чужом языке. Они с таким любопытством поглядывали на меня, что мне казалось: им известна моя позорная история. Потом
Чтобы не видеть их, я взялась за бумагу и перо. Не углубляясь в подробности моей печальной истории, я написала, что вскоре собираюсь вернуться в Лондон, и поинтересовалась, не могу ли я занять прежнее место работы, а также попросила Тима прислать мне немного денег в отель "Англетер" в Копенгагене. И еще меня волновало, не вспомнил ли он, почему ему знакомо имя моего драгоценного супруга графа Отто Винтера?
Драгор. Он потерял для меня прежнее очарование. Все те же узкие улочки с желтыми и терракотовыми домиками, тот же залив, кричащие чайки над рыбацкими лодками, белые жирные гуси. Возможно, очарование исчезло, потому что не светило солнце и дул сильный ветер, но скорее причина заключалась в том, что я чувствовала себя одинокой и обманутой.
Я любила Отто, будь он проклят. Я наслаждалась своеобразной прелестью наших отношений, его заботой и вниманием. Идя по Страндлинен, я вспомнила, как прогуливалась здесь рука об руку с мужчиной, за которого вышла замуж, и ветер никогда не казался мне таким холодным. Хотя, с тех пор как я узнала о болезни Отто, меня иногда охватывала леденящая дрожь, но на общем фоне это было почти незаметно.
Неужели все происходило лишь несколько недель назад? Отыскать скромный домик, в котором жил священник, оказалось совсем нетрудно. Я узнала его желтые стены и коричневую дверь. Окна украшали те же самые занавески, и все тот же жирный кот дремал в ящике с геранью.
Я, естественно, ожидала, что дверь мне откроет полная пожилая женщина, которая подняла оброненное ее мужем кольцо, но вместо нее на пороге появилась, молодая остролицая датчанка, которую я раньше не видела.
— Да? — сказала она резким голосом, так подходящим к ее лицу.
Однако назвать ее совсем уж непривлекательной было, пожалуй, нельзя. Хорошая фигура и густые светлые волосы украшали ее. Хотя в глазах застыла подозрительность.
— Вы говорите по-английски?
— Да, немного.
— Я хотела бы увидеть священника. Он ваш отец?
— Священника? — В ее голосе прозвучало удивление, может быть, притворное. — Думаю, вы ошиблись домом.
— Пожилой мужчина, — настаивала я. — У него довольно полная жена, которая забирает волосы в маленький узелок на затылке.
Я беспомощно смотрела на молодую женщину. Ее светлые брови взлетели вверх.
— Но таких людей здесь нет. Вы ошиблись.
— Вы имеете в виду, что они переехали отсюда?
— О нет. Мы живем здесь с мужем с тех пор, как поженились пять лет назад.
Усталость и ощущение безнадежности охватили меня. Я смотрела на коричневую дверь, на ящики с цветами, на спящего кота. Я могла бы поклясться, что даже кот был тот самый.
Увидев, что молодая женщина (кстати непонятно, почему она так враждебно настроена?) собирается закрыть дверь, я поднесла руку ко лбу и слабым голосом проговорила:
— Простите, пожалуйста. Вы не могли бы дать мне стакан воды. Я не совсем здорова.
Ни одна женщина не могла бы отказать в подобной просьбе, как и оставить меня стоящей за дверью. Поэтому я очень неохотно была приглашена внутрь, где мне указали на стул в маленьком коридоре.
— Посидите здесь. Я сейчас.
Хозяйка удалилась, по всей вероятности, на кухню, и мне с моего места, к счастью, была хорошо видна комната, где мы с Отто вступили в брак. Когда женщина вернулась со стаканом, воды, я стояла у двери, осматриваясь.
Если она действительно не имела никакого отношения ко всей этой истории, мое поведение должно было показаться ей очень подозрительным. Так и произошло. Она холодно спросила:
— Вы больны или это только предлог для того, чтобы войти в дом?
Не в состоянии ничего ответить, я просто шагнула в комнату. Вне всякого сомнения, ее заново обставили. Новые обои мало подходили для маленькой комнаты, и мебель мне больше нравилась прежняя. Но если смотреть внимательно, может быть, мне удастся обнаружить что-то знакомое? Кружевные занавески? Но примерно такие же висели на каждом втором окне. Ковер? Нет, потому что, когда священник уронил кольцо, оно покатилось по деревянному полу.
— Я восхищаюсь вашей новой обстановкой, — сказала я.
— Да? — Все та же враждебность прозвучала в ее голосе.
— Но старая мебель нравилась мне больше. А что случилось с канарейкой?
— Я не знаю вашего имени и не понимаю, чего вы хотите, но вы определенно ошиблись домом. Канарейка? Мой муж бросил бы ее в печку!
Не выглядели ли ее протесты слишком энергичными?
Я услышала, что где-то заплакал ребенок.
— Да, Петер, — откликнулась женщина и повернулась ко мне. — Проснулся мой сын. Я должна идти к нему. — Она нетерпеливо ждала, когда я уйду.
— А вам не интересно знать, почему я пришла в этот дом? — С трудом верилось, что она оказалась такой нелюбопытной.
— Нет, это меня не касается.
— А могу я поговорить с вашим мужем?
— Только если вернетесь сюда через две недели. Он ловит рыбу.
— Рыбак! — в волнении вскричала я. — Точно! Его имя Йенс Ларсен?
Светлые глаза вспыхнули огнем.
— Нет.
Она явно не собиралась называть мне имя своего мужа.