Призрак Проститутки
Шрифт:
— Не о чем беспокоиться, — сказал я. — Это просто частная переписка.
Когда он вышел, я распечатал конверт. Немало важных посланий оставили в моей памяти разве что строчку, но это я запомнил целиком. Оно выжжено в моем мозгу страхом, с каким я его читал. Холодная дрожь пробежала по моему телу при мысли, что это мог увидеть Ховард.
25 октября 1960 года
Спускай БОНАНЦУ на РЕЗЕРВИСТА. Нужды в личном контакте пока нет. Просто дай ему копнуть счета РЕЗЕРВИСТА. Если, как я предполагаю, эти счета раскиданы по нескольким банкам, БОНАНЦЕ, возможно, придется привлечь друзей из конкурирующих фирм. Уверяю тебя, это отнюдь не редкая практика среди начинающих банкиров. (Они еще не знают, где, возможно, придется искать новую работу.)
На этом, сын, хорошие новости кончаются. Теперь приготовься к поганым. Но сначала опишу тебе гонца. Ричард Биссел, наш непосредственный босс в эти дни, — фигура весьма внушительная. Нет, я не о комплекции. Хотя мужик он крупный, я мог бы его по стенке размазать. Биссел силен своим интеллектом. В сферах и конкретного, и абстрактного мышления он чувствует себя как рыба в воде. Ты знаешь собор Св. Иоанна Богослова в Нью-Йорке, на углу 110-й улицы и Амстердам-авеню? Наверняка бывал. Этот храм — идеальное место для медитации, ибо он грандиозен, как сама Мысль. Для меня Дикки Биссел — олицетворение этого духа. Постараюсь описать тебе его. Рост — два метра минимум, внушительный даже по нашим с тобой меркам: когда сидишь с ним рядом, он все равно кажется выше всех. У себя в кабинете он выслушивает каждого с подчеркнутым вниманием, в то время как его длинные белые пальцы медленно и тщательно разгибают и сгибают металлические скрепки. Он, повторяю, отдает собеседнику все свое внимание; его массивная голова находится где-то далеко над длинными белыми пальцами — Рик, эти белые пальцы я воспринимаю как признак породы, не удивляйся — так я это еще мальчишкой воспринимал; возится со скрепками, точно пробует на ощупь тактические ходы и оперативные варианты — маленькие протуберанцы фантазии на равнинах обыденного, или, как он сам это называет, «частности», и вот эта белая громадина, со всей своей белой интеллектуальной мощью, заключенной в белом, надменном, как верховный жрец, государственном муже, — ну типичный гарвардский декан! — огромный, учтивый, с безукоризненными манерами, — буквально парит над нами, далеко от презренной грязи наших чертовых операций. У него тонкие черты лица. Сын, он, можно сказать, красавец — точеный подбородок, абрис губ, ноздрей, разрез глаз за очками в роговой оправе.
Думаю, портрет мне удался — такого я тебе еще не посылал! Не помню, говорил ли я тебе, что в первый послевоенный год я не раз задумывался, не стать ли мне писателем, но потом плюнул. За годы в УСС накопился богатейший материал, но я решил все же не выставлять себя придурком. К тому же писатель начинает воспринимать жену как элемент повествования. Стоило Мэри заметить: «Погода вроде получше — можно бы и за город махнуть», и я уже был готов добавить: «Сказала она». В итоге я решил ограничить свое место в искусстве эпистолярным жанром, ха-ха.
Ладно, тут я уж слишком удалился от темы, хотя, в общем-то, намеренно. Есть на то причина: Биссел, которого я готов был бы почесть за идеал (если бы не животик, но все равно он чертовски хороший босс), сегодня утром вызвал меня из Эпицентра в свой корпус «К» и вручил адресованное ему послание от Эдгара Гувера.
*
В недавней беседе с несколькими друзьями Джанкана заявил, что Фидель Кастро будет устранен в самое ближайшее время. Когда в ответ на это заявление было выражено сомнение, Джанкана заверил присутствующих, что убийство Кастро произойдет в ноябре. Более того, он якобы указал, что уже трижды встречался с будущим исполнителем. Джанкана утверждал, что для ликвидации Кастро все уже готово и что упомянутый исполнитель приказал некой девушке (о ней — ничего более) подсыпать порошок в пищу или питье Кастро.
Биссел посмотрел на меня и спросил: «Ну, Кэл, каким образом мистер Гувер добыл эту информацию?»
Сын, оказавшись в подобной ситуации — рано или поздно это случается с каждым из нас, — начни с перебора всех, кто был в курсе. Это дает время подумать, а заодно и вычленить вероятные варианты. Я начал с директора — Биссел злобно зыркнул в мою сторону. «Директор, — сказал он, — к этому никак не причастен. Начинай с меня».
Я не стал спорить. После него шел я. Тоже отпадает. За мной — Шеффилд Эдварде — туда же. За ним Везунчик Бэрнс. Он, правда, бывший фэбээровец, но все же заслуживает поруки. К тому же он и не был в «Фонтенбло».
«Твой сын, — сказал Биссел, — вот где у нас уязвимое место. Но я готов принять твои слова на веру. Можешь ты за него поручиться на сто процентов?»
«Дассэр, — ответил я. — На все сто. Абсолютно надежный молодой человек». (При этом я промолчал, что гипербола — наш фамильный грешок.)
Остался Мэю и наши три итальянца.
«Я не вижу смысла для Мэю вести двойную игру с нами, — заметил Биссел. — Это может подсластить его будущие контакты с бюро, но он слишком много теряет тут, если это дело не выгорит».
«Абсолютно с вами согласен», — сказал я.
«А Розелли искренне желает получить гражданство?»
«Мэю клянется, что да».
Осталось двое — Джанкана и Траффиканте. Мы условились, что я увижусь с Мэю и мы детально перемоем им кости.
Самое главное во всем этом — насколько действительно осведомлен Гувер? Тезис Биссела таков: пока ФБР не прознало о нашем контакте с Джанканой, меморандум Гувера для нас не опасен. Но почему тогда Гувер решил поделиться своим уловом с управлением? Знает ли он что-нибудь еще или просто хочет навести нас на мысль, что это так?
Когда Мэю приехал в Вашингтон, я узнал от него, что у Джанканы есть подружка по имени Филлис Макгуайр. Это одна из «Макгуайр систерз», которые поют на ТВ в программе Артура Годфри. Год назад или чуть больше случилась буря в стакане воды, когда Джулиус Да-Роза и Дороти Макгуайр принялись слишком афишировать свои шашни, по крайней мере на вкус Годфри — этого монументального святоши! Годфри, насколько я знаю, не может и дня прожить без скоропалительного и нетривиального секса, но тем, кто под ним ходит, подобные утехи категорически возбраняются. Помнишь, он объявил тогда, что Джулиусу Ла-Розе не хватает смирения. Если эта страна когда-нибудь рухнет, то исключительно по вине бессмысленного, вопиющего ханжества. Что до сестер Макгуайр, так они, похоже, довольно шустрые девчушки. Филлис, например, умудрилась просадить в долг в казино «Дезерт инн» где-то около ста тысяч, и Джанкана был настолько галантен, что внес за нее эти деньги и порвал расписку. Ну разве не прекрасное начало для романа? Наш Джанкана, по словам Мэю, чуть ли не патологически ревнует Филлис Макгуайр. Похоже, девушка неравнодушна к парню по имени Дэн Роуэн из дуэта комиков «Роуэн и Мартин» — поди уследи за этими людьми. Гипотеза Мэю: Джанкана, желая похвастать перед Филлис, рассказал ей насчет планов в отношении Кастро, а она в свою очередь шепнула об этом Роуэну. Где-то в этой цепочке нашлась дырочка для «жучка» ФБР, скорее всего они подслушивают Филлис.
А теперь — запасная гипотеза Мэю: Джанкана умышленно широко раскрывает рот. Он хочет сорвать операцию. Мотивы? Мэю на это пожал плечами. Возможно, Джанкана решил рекламировать свои связи с управлением, чтобы от него отцепилось министерство юстиции. Так или иначе, доверять ему нельзя — это ясно.
О Траффиканте Мэю поведал следующее: долгие годы Сантос был первым номером в мафии по линии азартных игр в Гаване, и до сих пор именно у него там самые лучшие контакты. После революции Кастро держал его в «тюрьме» — номер люкс с телевизором, посетители, ресторанное питание. Похоже, между ними — старинные деловые сношения. Траффиканте утверждает, что он посулил Кастро золотые горы, но, перебравшись в Тампу, ни черта для него не сделал. Поэтому он и мечтает об устранении Кастро прежде, чем тот ответит любезностью на любезность. Я тем не менее подозреваю, что Кастро по-прежнему имеет дела с Траффиканте, и Тото Барбаро играет здесь далеко не последнюю роль. Это всего лишь интуиция, но я привык доверять своему инстинкту.
Теперь перейдем к твоей роли. Как ты, наверное, заметил, я информировал тебя самым щедрым образом. Будь исключительно осторожен с этим письмом. Если у тебя нет endroit[163], уничтожь собственноручно. Или заведи себе тайник. Полезная вещь, между прочим. Если хочешь знать, я долгие годы держал ячейку в маленьком банке на отшибе, на севере. А другую — в Бостоне. Ну и тут, в Вашингтоне, конечно. Подумай в этом направлении. Если можешь сохранить мои письма — сохрани. В далеком будущем, когда я вас покину, завеса тайны упадет, и тебе, возможно, захочется издать воспоминания о своем старике. Если, разумеется, он того стоит. Если да — эти письма дополнят мой портрет. Имея в виду сегодняшний день и всю эту неделю, я полагаю, тебе действительно необходимо знать все это, тем более что в ближайшие десять дней я буду заниматься чисто военными вопросами и добраться до меня будет сложнее обычного. Должен тебе сказать, что работать с Объединенными начальниками штабов не более приятно, чем перевестись из Йеля в университет штата Индиана.