Призраки солнечного ветра
Шрифт:
Покидая Жнеца, Пламя забирало с собой не только силу, но и жизнь. За считанные доли секунд человек превращался в иссохшую мумию. Одна вспышка решала, жить или умереть. В течении недели Жнец покидал этот мир, и в том случае, если его не охраняли друзья, к нему приходили мстить Тени. Они, словно почуявшие ослабленную добычу звери, находили своего уже беззащитного палача. Это не транслировали по телевидению. Не оглашали, трубя о великолепном зрелище. Все происходило тихо и мерзко. Связанные одной цепью, зачастую Жнецы это чувствовали и знали, каким образом все заканчивалось.
Вздрогнув от
Олимп — обитель элиты. Отдельное государство, окруженное щитом, надежно защищающим таких, как он, от любого воздействия Теней. Единственное место, что оставили Высшие в угоду людям. Он жил закрыто, тихо и обособленно. Как и храмовники, он сохранил старый язык, а летоисчисление там не менялось со времен гибели Земли. Десятки и десятки лет Олимп защищал своих жителей непреодолимой преградой на пути тварей. В остальных местах щитов не существовало. За исключением мобильных, разрешенных комиссией по контролю жатв для арсенала головорезов. Только на острове Жнец мог чувствовать себя в безопасности. Мог не бояться отступления Пламени. Врачи Олимпа умели лечить этот недуг, они запатентовали свой метод как единственный, приносящий результаты. Имели монополию на него и за десятки лет секреты технологии так и не покинули предела огромного острова. Это был еще один повод подстегнуть наемников к усердной работе. И к стремлению начать в новом мире жить так, как захочется и делать то, что вздумается.
Трибуны ахнули. Создавалось ощущение, что эмоции раздувались намеренно. Наверняка, так оно и было. Человеку всегда хотелось ощущать чуть больше, чем есть на самом деле.
Словно подтверждая мысли проницательного зрителя, Виктресс юрко вывернулась, несмотря на свой внушительный рост. Гибким, точно выверенным движением она схватила конец кнута, рванув его с такой силой, какую только мог выдать экзоскелет и усиленные мышцы. А потом пустила поверх него ток. Хортрон взвыл. А за ним взвыла и толпа.
Морган улыбнулся своей кривой, некрасивой улыбкой. Было предсказуемо.
Вырвав с корнем опасный железный хлыст, Виктресс отскочила в сторону. Пока киборг валялся на песке, воя от боли, она победно вскинула вверх его оружие, показав зрителям. Те громогласно скандировали ее имя, признаваясь в любви.
Осмотр мотоцикла оказался неутешительным. Твари в попытке отключить противооружейный щит раскурочили половину базовой электроники. Вторая половина просто выгорела при вспышке Пламени. Работенка предстояла не легкая. Основные запчасти уже подогнали, не хватало только кодировок. Трэвиус обещал раздобыть программы пятнадцатилетней давности, и основная работа намечалась после ближайшей жатвы. Морган вздохнул. Он решил, что поставит на байк все самое современное, не жалея ни времени, ни сил на изучение новых схем.
Объемная голограмма транслировала танец двух свирепых противников, не желающих уступать ни грамма любви многомиллионной толпы. А, тем более, своего законного места на Олимпе. Хортрон, оправившись от первого шока, твердо встал на обе ноги. Дышал он тяжело и прерывисто, но сдержанная свирепость говорила о том, что мужчина не потерял самообладания. Виктресс, в свою очередь, отшвырнула кнут вглубь зрительских трибун, где началась своя неистовая схватка за трофей, не уступая в свирепости соперникам на арене. Прошло уже более двадцати минут с начала шоу, и оба бойца стали немного выдыхаться. Чего, конечно, нельзя было сказать о зрителях.
— Что ж, пора закругляться, — с безразличием пробубнил Морган, уткнувшись в очередной выгоревший участок схемы.
Электроника была далеко не единственным, что нуждалось в ремонте. От удара при приземлении лопнули топливные элементы. К тому же обтекатель, помимо серьезных вмятин, покрывали следы когтей и зубов. Запас энергетических щитовых элементов тоже оставлял желать лучшего.
— Я не слышу вас, мои котятки! — кричала огромная голографическая голова ведущего над беснующейся внизу публикой. Призыв выглядел крайне нелогично, поскольку слова его практически тонули в восторженных криках.
Виктресс пошла в атаку. Вскинув голову, Морган сузил глаза. Какое-то склизкое, ноющее чувство проскользнуло в солнечном сплетении и, словно изворотливый червь, впилось в нутро. Ощущение было тошнотворным и препакостным, заставившим даже напрячь мышцы живота. Хортрон, готовый принять бой, в противоход бегущей к нему женщине выбросил второй кнут. Тошнотворное ощущение усилилось. Уходя от прямого удара, Виктресс юркнула вниз, прокатившись на бедре прямо под свистнувшим над ней хлыстом. Оказавшись за спиной мужчины, она тут же вскочила на ноги. В покрытой броней руке блеснул острый клинок из арсенала экзоскелета.
Морган замер. Он просто не мог ошибиться.
И не ошибся.
Хортрон резко выгнулся назад, уходя от смертельно разящего лезвия, прошедшего буквально в миллиметре от его лица. Воспользовавшись промахом женщины, по инерции развернувшейся к нему неприкрытым боком, он ударил ей в висок со всей силы кибернетической руки. А другой, ухватив ее за запястье, переломил кость вместе с экзоскелетом.
На мгновение все вокруг замерло. Толпа ахнула, погрузившись в заветный трепет. Липкое, шоковое состояние повисло в воздухе. Гладиатор поднял над собой лишенное чувств тело, включив дополнительные ресурсы для самого главного. Того, от чего зависело его дальнейшее будущее. А жизнь Виктресс теперь зависела только от выбора марсиан.
Держа женщину высоко над собой, Хортрон показывал всем обмякшее тело, нечеловеческим, нечленораздельным воплем обращаясь к толпе, начавшей уже верещать. Красные и синие голографические цифры вспыхнули и закрутились, перегоняя одна другую. Публика неистово, в экстазе жала кнопки голосования на своих местах.
— Оо, мои котятки! Так ли высока ваша любовь? Вы хотите видеть ее снова? Я не слышу вас! — голос ведущего звучал так же задорно и громко, но дрожь в бархатном тембре не могли скрыть никакие искусственные эмоции.