Про Кешу, рядового Князя
Шрифт:
На стрельбы «карантин» сопровождает сам ротный. Вот почему сержант старается вовсю – хочет, видно, показать, что он не зря учил взвод строевому шагу. Вдобавок ко всем командам у него появляется еще одна: «Не тяни ногу». Что она означает, Кеша еще не сообразил. Но то, что эта команда на всем пути до стрельбища относится прямо к нему, в этом Кеша не сомневается. Нога ничуть не вытянулась, но тянул он ее, видать, здорово, потому что уже у самого стрельбища сержант не выдерживает:
– Киселев, можете вы ногу не тянуть?
– Если б мог, не тянул бы,– отвечает Кеша .– Она у меня сама вытягивается.
На стрельбище парни рассаживаются в траве. Капитан выкликает очередную тройку, лично вручает каждому по десятку патронов, и стрелки с автоматами в неуверенных руках плюхаются на огневом рубеже. Отстрелявшись, они по команде вскакивают и несутся на всех парах к мишеням. Некоторые возвращаются с сияющими физиономиями. Поразили, стало быть.
Капитан Максимов вызывает новую троицу:
– Курсант Калинкин !
– Я!
– Башкиров!
– Я!
– Киселев!
– Я!
– На огневой рубеж шагом марш!
Кеша лежит в обнимку с автоматом. В рожке – десяток патронов, которыми нужно достать вон ту крайнюю мишень. Если не считать стрельбы из детского пистолета, заряженного бумажными пистонами, то со снайперским делом у Кеши туго. Разве что случайно влепит. Выигрывают же люди в лотерею. У сержанта глаза бы повылазили от удивления.
– Одиночными по мишени огонь!– командует ротный.
Кеша старательно целится, но перед тем, как нажать на спусковой крючок, невольно зажмуривается и чуточку отстраняет щеку от приклада. Словно опасается, что автомат может пальнуть в обратную сторону. Получается это непроизвольно, и Кеша клянет животные инстинкты неандертальцев и прочих питекантропов, оставивших ему такое позорное наследство. Предок дает о себе знать и при соседних выстрелах: Кеша вздрагивает, палец сам собой дергает курок. Получаются дуплеты.
Капитан наблюдает за мишенями в бинокль. Иногда он отрывается от окуляр и подозрительно поглядывает на Кешу .
– Вы что, Киселев, глаза закрываете перед выстрелом?
– Никак нет, в десятку целюсь,– отвечает Князь.
Тявкает автомат Калинкина , и Кеша невольно нажимает на спусковой крючок. Снова дуплет.
– Курсант Калинкин стрельбу закончил!
– Курсант Киселев стрельбу закончил!
Какая слаженность!
Кеша косится на Башкирова – не заснул ли? Поза действительно такая, словно кемарит. Сейчас, наверно, захрапит.
Тяв!– и Кеша вздрагивает. Уж и предупредить не мог... Гильза описывает дугу и шлепается на разостланный брезент.
– Курсант Башкиров стрельбу закончил!
– Встать!– командует капитан.– К мишеням бегом марш!
Опять бегом! Так и шагом разучишься ходить. Впрочем, Кеше можно было бы не бежать – в лотерейное счастье он не верит.
Так и есть: его мишень отличается от соседних девственной чистотой. Ну и нечего бумагу переводить...
– Ого!– восклицает Калинкин , разглядывая свою испорченную мишень.– Десяточка, восьмерочка, еще восьмерочка! Пристрелянный автоматик.
– От радости в зобу дыханье сперло,– замечает Кеша , которому, кроме ворон, считать нечего.
– Ушами не надо хлопать,– беззлобно отвечает поэт, снимая свою мишень.
13.
Откуда Кеше знать, что придумал сержант под занавес дня? Курс, вроде, известен – на военный городок. Цель тоже предельно ясна – ужин. Всё чудненько, если не считать, что команды Шевцова насчет вытянутой ноги начинают раздражать. А может, нога в порядке, просто у сержанта легкий заскок?
Настроение Князя упало до абсолютного нуля, когда Шевцов объявил: будем учиться ползать по-пластунски. Зачем? Странный вопрос! Солдат должен уметь все и больше того. На всякий случай. Солдатская жизнь хитра на выдумки, неизвестно, что она выдумает завтра. Даже сегодня после ужина. Или до него.
– Товарищ сержант, мы шофера или кто?
– Под машину мы и так лазить умеем.
– Точно! И на пузе, и боком, и с прискоком...
– Разговоры в строю! Я же объяснил: солдат должен быть солдатом.– Помолчав, Шевцов для большей убедительности добавляет:– В плане занятий это стоит. А план составлял не я. Теперь будут вопросы?
Показав, как надо ползти, сержант командует:
– Первая шеренга, ложись! По-пластунски – вперед! Время!
Парни добросовестно утюжат животами траву, скребут сапогами землю. Кеша ползет живописно, поднимая зад выше головы, то и дело порываясь встать на четвереньки.
– Киселев, не подниматься! И живее – отстали!
Кеша на секунду прилипает к земле, но при первых же движениях все повторяется.
– Киселев, сиделку свою опустите!– не унимается сержант.– Чего вы ее выставили?
Кеша теряет пилотку, подминает ее под себя, долго ищет. Шеренга тем временем уползает далеко вперед.