Про Кешу, рядового Князя
Шрифт:
Девушка испуганно оглядывается и ускоряет шаг.
– А ножки! Ой, но-ожки!
...А мы с другом, другом Ванькой
С жизнею рассталися...
Кеша испуганно бормочет во сне, потому что откуда-то из темноты на него наплывает небритая Михина физиономия. Глаза навыкате, дико вращаются, бр-р...
– Ты с зэками гребаешь выпить, пижон?!– ворочает он губами-варениками.– Может, про цемент свистануть хочешь? Так вот на, понюхай эту кувалду, пала!
Кеша , оказавшийся почему-то в кабине своего самосвала, заполошно жмет на газ, и машина наезжает на Михину рожу. Рожа медленно опрокидывается, как щит кинорекламы. Миха при этом строит такую жуткую гримасу, что Кеша не выдерживает и на ходу выскакивает из кабины самосвала. Он бежит к парку, где виднеются огромные, подпирающие небо ели. Он настолько напуган, что даже не удивляется, увидев ка скамейке Галку.
Галка задумчиво и чуточку насмешливо смотрит на испуганного, растрепанного Кешу . На кого она так похожа? Может, это вовсе не Галка? И откуда у нее этот красный плащ?
Присев на скамейку, Кеша почему-то шепотом спрашивает:
– Ведь я не рыжий, почему ты мне не пишешь?
– Потому что ты никогда не заработаешь увольнительную,– смеется Галка.– Такие, как ты, зарабатывают гауптвахту.
Вот дела! Да не Женя ли это?
– Встать!– грохочет голос невидимого Шевцова.
– Кто это?– пугается не то Галка, не то Женя.
– А-а, это сержант наш. Ух и змей!
– Рядовой Киселев, встать!– снова раздается неведомо откуда металлический голос.
– Кеша , встань, а то опять на губу попадешь,– просит девушка.– Ну, вставай же!
– Да что он мне сделает?– злится Кеша .– Я в Вычедоле, а он у черта на куличках.
Князь кутается в одеяло и бормочет:
– Боюсь я его, что ли?
Шевцов срывает с него одеяло.
– Киселев, ты что, не слышишь? Или заболел?
Кеша вскакивает, как угорелый. Парни давно в строю, посмеиваются над Кешей . Растерянный Князь никак не может попасть в штанину.
– Быстрее!– торопит Шевцов.
Кешиных сапог нет. Не оклемавшись как следует. Кеша заглядывает под кровать – сапог нет.
– Что за дурацкие шутки?– возмущается он.– Кто спрятал?
– Старшина понес задники чистить!– потешаются в строю.
Вспомнил! Кеша срывается с места и бежит в сушилку. Возвращается обутым.
– Товарищ сержант, разрешите стать в строй.
– Не разрешаю! Роту в балаган превращаете, рядовой Киселев! А если все мы так начнем бегать?.. Взвод, смирно!– Помолчав, Шевцов вдруг в сердцах спрашивает:– Ну что с вами творится? Сколько можно наказывать?
– Больше не надо,– шмыгает носом Кеша .
– За расхлябанность два наряда вне очереди! Поступаете в распоряжение старшины. Стать в строй!
31.
Первое задание старшины было до предела конкретным:
– Вот ведро, вот веник, а где парфюмерный отдел, сами знаете. И чтоб там все блестело!
– Может, розами украсить?– огрызается Князь, когда удаляется на безопасное расстояние.
Второе задание было тяжелее, зато деликатнее – мойка казарменных полов. Фронт работы нешуточный: бытовая комната, Ленинская комната, умывальник, сушилка и прочие подсобные помещения и закутки. И чтобы полы, как сказал папа Тур, смеялись! Полы, может, и засмеются, а вот Кешу что-то не тянет на веселье: по его непроверенным подсчетам, предстоит вымыть полгектара полов.
– Пойдемте, девочки, саранки копать,– грустно напевает Кеша , выжимая тряпку.– У маво миленка...
– Парни, письмоноша!– доносится из коридора.
– Привет шоферне!– басит «письмоноша».– Что, ждете? Ждите, ждите, служить-то еще как медным котелкам.
– Не тяни, выворачивай свой кошель!– слышится голос Калинкина .– А то вниз головой будем трясти.
– Ух ты, шустряк! Фамилия как?
– Калинкин .
– Получи, Малинкин! От дамы, гы-гы...
– А мне? Авдеев моя фамилия.
– Тебе пишут... Слушай, на мне седло есть? Нет? А чего ж ты на меня садишься? Думаешь, повезу?
– Не лезьте к нему, сам разберется!
– Вот вам на всю роту, разбирайтесь. Привет, шоферня!
«А вдруг от Галки пришло?– мелькает у Князя.– Но с какой стати, если я ей ни разу не написал? Черкнуть, что ли?»
Конечно, он напишет. Здравствуй, скажет, Галка. Нет, Галочка. А может, Галчонок? Ладно, это потом... Служба у меня идет нормально. Даже отлично! Все тут меня уважают, особенно ротный, наш боевой командир. Он понемногу приучает меня командовать взводом. Даже ротой! Ничего, парни слушаются... Еще Кеша в подробностях опишет, как он тут гоняет младших командиров за расхлябанность, как одному сержанту по фамилии Шевцов вкатил два наряда вне очереди за то, что тот забыл в сушилке сапоги и по боевой тревоге выбежал из казармы босиком и в одних трусах. А в другой раз пришлось его упрятать на губу. Поставили его охранять аэродром, а у него, у раззявы, сперли пять метров взлетной полосы. Пока новый кусок привезли, самолеты простаивали. Со старшиной тоже мука – никак у него скатка не получается... А вчера было учение, где он, Кеша , больше всех «языков» взял, почти целое отделение живьем выловил. Один так визжал и брыкался, что пришлось его связать и портянку в рот засунуть...
Кеша хочет придумать что-нибудь о своих чувствах к Галке, но ничего не придумывается. Странно. Не он ли бегал за ней по всему Вычедолу, выслеживал, чтобы «нечаянно» встретить у подъезда? Почему же теперь не придумывается об этих самых чувствах?
Пораскинь Кеша мозгами, он бы понял, почему. Потому что самого-то чувства и не было. А затея с письмом только для того, чтобы потешить свое самолюбие – получить от Галки письмо. Будет хоть какая-то плата за бывшее увлечение.