Про Кешу, рядового Князя
Шрифт:
– Все равно трус,– довольно безжалостно говорит Лобанов и пристально смотрит Кеше в глаза.– Только он трус легко излечимый. Стоит этому человеку взять себя в руки, как от трусости останутся одни воспоминания.
Кеша жалеет, что задал этот глупый вопрос. И без того все ясно было. Однако от слов Лобанова ему становится хорошо и спокойно. Действительно, что за проблема! Стоит только захотеть, и не будет не только трусости, но и дури, из-за которой у него столько всяких неприятностей.
– Ну, мне пора, скоро вылет,– говорит Лобанов.– Бывай здоров, будущий сержант!
– До свидания, товарищ старший лейтенант, счастливо отлетать.
– Надо говорить: чистого неба.
– Чистого неба!
45.
Наступает долгожданный день, на который назначено увольнение. С Калинкиным заключен довольно устойчивый мир. Да он, поди, и думать забыл об этом злосчастном радиаторе. Кеша осторожно выведал у парней второго года службы, где в поселке школа, и теперь считает часы до выхода из гарнизона. Он уверен, что найдет Женю. Пусть даже для этого надо будет явиться в школу под видом шефов. Все будет законно, ведь их часть, как узнал Кеша , действительно шефствует над поселковой школой. Поутирают носы первоклашкам, а заодно разведают, где там обретается Женя. Учится девушка, как он понял, в десятом.
Проверяя, ладно ли сидят мундиры на отпускниках, папа Тур строго предупреждает:
– Чтоб у меня без этого самого, ясно?
– Есть без этого самого!– отвечает Кеша , и Калинкин свирепо косится на него: «Идиот! Все испортишь своим вихлянием!»
– Паясничаете?– больше обиженно, чем строго спрашивает Тур.– Ох, дети... Поясняю, у кого сообразиловка слаба: чтобы мне без выкрутас, всяких там фокусов и опозданий,– говорит старшина, обращаясь на этот раз только к Калинкину .
– Хорошо, товарищ старшина,– смиренно отвечает тот.
– И чтоб без...
Вспомнив все, чем в увольнении может проштрафиться солдат, Тур с миром отпускает парней. Осталось переступить через ротного, и можно топать в поселок.
Направляясь с Калинкиным в канцелярию. Кеша всего только на секунду задерживается у зеркала. Что ни говорите, а ему чертовски к лицу этот мундир, эта фуражка с голубым околышем и такие же погоны. «ПВО, еш-клешь!» Как было бы несправедливо, достанься ему какие-нибудь черные погоны!
Слушая инструктаж ротного, парни больше думают о том, что идет пятая минута увольнения, а они все еще болтаются в казарме.
– Вы будете на виду у жителей поселка, помните об этом. Ведите себя соответственно на улицах, в кино, в других заведениях. Чтобы в вас не только по мундирам можно было узнать советских военнослужащих, но и по поведению. Есть вопросы?
– Никак нет, товарищ капитан!– хором отвечают парни.
– Конечно, какие могут быть вопросы,– взглянув на часы, усмехается ротный.– Вот вам увольнительные. Не опаздывать. Желаю приятного отдыха.
– Спасибо, товарищ капитан! Разрешите идти.
– Идите.
Парни поворачиваются так четко, что жалобно взвизгивают подошвы начищенных сапог. Щелкнув каблуками, они поспепно вываливаются из канцелярии. Кеша подбегает к своей тумбочке, снимает с гвоздя гитару. Но тут из канцелярии выходит ротный.
– Рядовой Киселев!– строго окликает он.– Гитара останется здесь. Нечего трубадура из себя изображать.
– Товарищ капитан...– канючит Кеша .
– Или оставайтесь с гитарой. На выбор.
Кеша , конечно, не ошибается в выборе. Со вздохом повесил гитару на место и тронув струны, он ехидно спрашивает:
– Что, в самоволку захотела?
Наконец Кеша и Калинкин выбираются из казармы. Парни провожают их завистливыми взглядами.
– Князь, в поселок?
– Нет, в тайгу саранки копать!– весело отвечает Кеша .
– Везет некоторым.
– Служить надо как следует, девочки!
Гарнизон остается за спиной. Счастливчики бодро вышагивают по таежной дороге. Слегка опьянев от сладкого ощущения свободы, Кеша становится не в меру говорливым. Он беспрестанно что-то рассказывает Калинкину , ожесточенно жестикулируя.
За очередным поворотом показывается асфальтированная дорога. В нее вливается та, по которой шагают парни. А вон и автобусная остановка.
Кешиным рассказам нет конца. Калинкин устает от такой безудержной болтовни, поэтому облегченно вздыхает, когда вдали показывается красный автобус.
– Бежим, Кеша, успеем!
– Слушай, давай хоть тут без беготни.
– Тебе что, на месяц увольнение дали? Бежим!
Увольнение дали всего на восемь часов, потому Князь пускается крупной рысью. Ввалившись в автобус, Калинкин протягивает контролерше монету.
– С солдатиков не берем,– отмахивается та.
– Правильно!– просыпается у окна древний дед.– Гошударштвенные люди – шолдатики!
Дедок откашливается, собираясь, видимо, развить свою мысль, но не успевает: роняет голову на грудь и снова благополучно засыпает.
46.
Автобус въезжает в поселок, и парни оказываются в другом мире. Они с любопытством разглядывают проплывающие улицы. Кеша безжалостно выворачивает свою шею, провожая взглядом хорошеньких девочек.
Выходят они у клуба. Прямо перед ними – умытая осенними дождями, потрескавшаяся от прошлогодних морозов и позапрошлогодней жары афиша:
СЕГОДНЯ
и каждый день
(кроме понедельника)
ТАНЦЫ