Проданная на Восток
Шрифт:
— Что ж! — откашлялся, привлекая к себе внимание, Джонни. И улыбнулся широко и приветливо, будто был искренне рад грядущей сделке. — Звучит сказочно, кириос! Давайте же выпьем за то, чтобы ваши желания сбывались… наилучшим образом.
Он вынудил отца поднять снова бокал, чокнулся и наблюдал, как тот пьет до дна.
Агата сделала знак слуге, чтобы тот подлил ещё ром.
Посмотрела Джонни в глаза, чуть сощурившись и склонив голову.
— За наши сказочные желания! — подняла она свой бокал, бросая ему вызов.
Джонни с непроницаемым выражением лица послушно чокнулся и с ней. Агата зажмурилась и выпила ром залпом, совсем как отец, наплевав на то, как жжется горло и как наверняка краснеет от выпитого ее лицо.
— Пойду прилягу, чтобы полегчало, — встала из-за стола Агата.
— Я тоже, — грузно поднялся следом отец. — Погоди, пойдем вместе.
— Да, отец.
Подхватив его под локоть, она чинно, насколько это позволяла качка и ром, ударивший в голову, прошествовала с ним, не оглядываясь на Джонни. В конце концов, это ему надо выиграть спор за месяц, а не ей — пусть попытается что-то придумать или терпит поражение.
Ох, если бы это была самая большая её забота сейчас…
— Дочь, — чуть заплетающимся языком начал отец, пока они спускались по трапу. — Ты должна вести себя благоразумно. И не смей… не смей думать, что я выживший из ума старик. Да, мы… мы богаты, но лишь потому, что я всегда думал наперед.
— Я знаю, отец.
— И всё, ради чего… — он впечатался плечом в переборку и выругался, когда одна из волн снова подкинула корабль выше, а потом уронила вниз. — …Ради чего я стараюсь, это наше с тобой благо… благополучие.
— Да, отец.
Они остановились у двери в его каюту, а сзади уже сердито топала Элен.
— Не смей поддаваться всяким глупостям. Ты должна быть выше этого и следовать нашей… нашим общим целям. Видишь, я не держу тебя взаперти и не приказываю пороть розгами, хотя порой ты этого заслуживаешь. Но нет, я добр! Добр, и посему ты должна быть особо благодарна…
Кажется, ром его всё-таки сморил. Отец махнул рукой, подзывая мальчишку, что шел следом из капитанской каюты, и жестом приказал помочь раздеться и лечь.
— Чтобы больше…
— Больше никаких глупостей, отец, — покорно отозвалась Агата так, что даже Элен не смогла бы подкопаться к её тону и раскаянному выражению лица.
Они вошли в соседнюю каюту с Элен, с трудом разворачиваясь в весьма тесном помещении, не предназначенном для пышных дамских юбок, кружев и четырёх больших сундуков с одеждой.
Элен помогала снимать платье, взялась за крючки на спине и вдруг начала так заразительно зевать, что Агата даже удивилась. Ей тоже немного хотелось вздремнуть: плавное покачивание корабля способствовало этому, как и выпитый, в итоге, второй бокал рома — назло Джонни. Но всё же она чувствовала себя явно куда бодрее, чем отец и Элен вместе взятые.
— Я дальше сама, — пробормотала Агата, стягивая утомившее платье и оставаясь в нижней рубашке. — Ступай, ложись, тебе, похоже, тоже нездоровится.
— Да, госпожа.
И пока Агата возилась с укладыванием платья и снятием драгоценностей перед сном, Элен ушла в свою каюту, и спустя уже несколько минут раздался легкий храп.
— Хм, — вслух удивилась Агата, прижимая к груди платье, которое аккуратно свернула пополам.
Она подумала, не лечь ли и самой, но какое-то щекотное предчувствие звало на новые приключения. Нет, конечно, отец был прав: он много старается ради богатства и благополучия их семьи, и ей правда не стоит вести себя так по-девичьи глупо.
И от брака с богатым восточным мужчиной ей явно не отвертеться.
Кроме того, она была готова к браку с тем, кого ей выберет отец. Но до сегодняшнего вечера надеялась, что это будет кто-то относительно знакомый, кто-то из их окружения — сын одного из партнеров отца, например. А их всех она знала, пусть даже и формально.
Она даже думала о том, что вполне сможет договориться с будущим мужем, и, вероятно, тот сможет допустить жену не только в свою жизнь, но и в свои рабочие дела. Уж если она умела находить подход к отцу, то договориться с молодым мужчиной будет проще. А теперь получается, что все, чему ее учили, все, чему она втайне от отца училась сама, пропадет зря! За исключением разве что этикета и проповедей наставницы монастыря.
О, как бы ей хотелось быть наивной и хотя бы на мгновение поверить, что отец делал это ради ее блага. Неужели нельзя было заключить эту сделку, не присовокупив ее жизнь к торговым договоренностям?
Она стояла посреди каюты, кусая губы и борясь с желанием сделать самую большую глупость и самую импульсивную вещь в своей жизни, когда в дверь коротко стукнули.
Глава 7. Коварный ром
Не дожидаясь разрешения, вошел Джонни.
— Я раздета! — почему-то из множества заготовленных для их встречи фраз и обвинений, которые крутились у нее в голове, она произнесла именно это.
— Не то, чтобы раздета… — Джонни улыбнулся так, что колени почему-то подогнулись, потом тряхнул головой и отвел глаза. — Но если хочешь я выйду, пока ты оденешься.
— Неужели в вас проснулась совесть, кириос ди Арс? — издевательски протянула Агата.
Ей не хотелось вымещать на нем свою растерянность, злость и страх, но привычный мир вокруг неожиданно стал таким же неустойчивым, как пол под ногами, ощутимо качающийся в такт волнам. И Джонни, который всегда был надежной гаванью, тоже вел себя не так, как всегда. Он не должен был так смотреть!
Он должен был шутить и… пытаться сорвать с ее губ поцелуй.
— А я уж думала вы пришли помочь мне с моей маленькой проблемой, — сказала Агата, приближаясь к нему почти вплотную.
Что она делает? Несколько часов назад она думала, что недостаточно хорошая дочь, а теперь стоит в одном неглиже перед мужчиной, который уже не имеет никакого права видеть ее такой.
— Маленькой проблемой? — Джонатан нахмурился, словно силился понять, какая из ее проблем — маленькая, и смотрел слишком сочувствующе, так сочувствующе, что хотелось взвыть или расплакаться, хотя еще минуту назад ей этого вовсе не хотелось.