Проданная на Восток
Шрифт:
— Отец убьет меня, если узнает, что мы… — она прерывисто вздохнула, сбиваясь с мысли, когда он сжал пальцами очень чувствительную вершину груди прямо через ткань.
— Продолжай, — усмехнулся ей в губы Джонотан.
— Что мы… если ты…
— Если я что? — продолжал дразнить Джонотан, потянув за завязки на ее груди и стягивая тонкую ткань с плеча, следуя за ней поцелуями. — Если я сделаю так?
Он отодвинул кружево, еще прикрывающее ее грудь, и его губы скользнули по чувствительной коже, прикусывая нежно, но ощутимо.
В это мгновение корабль качнуло сильнее, Агата покачнулась не удержав равновесия, и упала бы, если бы Джонни не удержал, вжимая крепкими бедрами в стену.
— Кто-то, кажется, перебрал рома, — он явно насмехаясь, сокрушенно покачал головой, — ты совсем не держишься на ногах.
На особо резвой волне корабль ощутимо подкинуло еще раз, и Агата, охнула, потому что от усилившейся качки все внутри сладко екало, и окончательно повисла на Джонотане:
— Держи меня, капитан, — выдохнула она ему в губы. — Было ужасно, ужасно с моей стороны пить ваше пиратское пойло.
— Ай-ай-ай, — он усмехнулся, — что за слова, кирия?
— Отец утверждал, что за свое поведение я заслуживаю розг, — доверительно прошептала ему прямо на ухо Агата, повисая на шее, потому что корабль стало качать без остановки, и каждый раз когда очередная вода опадала, Джонатан вжимал ее в стену. Было стыдно и сладко, и хотелось, чтобы он не останавливался.
— Хотел бы я на это посмотреть… — пробормотал он, пытаясь удержать шаткое равновесие и Агату в вертикальном положении. Его рука в такт движению волн скользнула по плечу, утягивая за собой тонкую ткань нижнего платья и оголяя грудь.
— Джонни!
— М-м? — его горячий язык игриво обвел грудь, а потом Джонотан на секунду отстранился, оценивая, как ее кожа покрывается мурашками.
— Н-нет… — выдохнула Агата, цепляясь за его плечи.
Это ужасно, ужасно, ужасно стыдно! Как благородной девушке ей давно стоило сгореть со стыда и убедиться, что она совершенно пропащая душа. Никто больше не возьмет её замуж, не воспримет всерьёз, а отец… для отца это станет ударом похуже ножа в спину.
А может, на Востоке не столь строгие нравы? И тому восточному господину совершенно плевать, целовалась ли его невеста с кем другим или оставалась ли наедине с мужчиной, компрометируя себя и разрушая репутацию навсегда.
Навсегда…
Но отец продал её. Не всё ли равно теперь? Что ждать от своей жизни, каких надежд и какого зыбкого счастья? Продана. Отдана ради выгодной сделки. Всем всё равно, что она будет чувствовать. Только не Джонотану.
— Нет? Мне остановится? — он сделал маленький шаг назад, лишая надежной опоры, вызывая острое чувство потери. — Не останавливаться? Так что же мне нельзя делать? Может быть так?
Он перехватил ее руки на своих плечах за запястья и поднял вверх, одновременно всем телом вжимая ее в стену каюты и прошептал на ухо:
— Когда будешь стонать, делай это тихо, моя госпожа. За стеной твой отец, а ты все еще не сказала, что именно его может рассердить.
Мысли потерялись, выпитый ром спутал всё рассуждения в голове, а услышанная новость про брак окончательно выбила опору из под-ног.
— Джо-онни-и, — рвано дыша от наслаждения и ужаса быть пойманной, простонала Агата.
— Может быть, я не могу делать так? — одной рукой он удерживал ее руки над головой, вжимая в деревянные панели, которыми была обшита каюта, отчего ее грудь приподнялась, и возбужденные оголенные соски терлись о грубую ткань его кителя, и только тесное соприкосновение их тел удерживало упавшее на бедра платье. — Мне остановиться?
Его горячая ладонь, задрав подол, легла внизу ее живота, пальцы скользнули еще выше и дотронулись до чувствительных складок дразня, но не проникая внутрь. Весь мир сошёлся в этой точке, и Агата, кажется, потеряла связь со всем остальным.
— Нет, пожалуйста, — прошептала она в его приоткрытые губы, подаваясь бедрами навстречу, — пожалуйста, Джонотан.
— Когда ты станешь целиком моей, обещаю, ты будешь кричать во весь голос, — низкий, вибрирующий шепот, ещё больше подводил ее к грани вместе с уверенными пальцами, толкнувшимися внутрь, туда, где было очень горячо и тесно, — а пока… тш-ш…
С этими словами его пальцы сначала выскользнули из нее, а потом толкнулись еще раз, болезненно-сладко задевая трепещущую точку где-то внутри, и Джонотан тихо заворчал, когда Агата цепко впилась пальцами в его плечо… Еще немного — и попросту оборвет пуговицы на кителе, за которые так отчаянно хватается, откинув назад голову и упираясь затылком в переборку.
— Капитан! Капитан! — заорали за дверью, точно знали, где его искать. — Шторм идет!
Глава 8. Сирена
Джонотан выругался и даже не мысленно.
Сдерживать себя и не наброситься на Агату, такую безумно желанную, разгоряченную, растрепанную было крайне сложно. Если бы его спросили, чего он желает больше всего на свете, ответом было бы — провести эту ночь с той, кто сводит с ума.
Агата уткнулась лицом ему в плечо, будто пыталась ещё спрятать стыдливо после того, как так горячо поддавалась и отвечала на ласки. Они оба просто рехнулись. Жаль, что услышав крик, Агата тут же очнулась и оттолкнула его прочь.
— Джонни, это… нельзя так, — отчаянно краснела она, тяжело дыша и пытаясь прикрыться. — Если кто-то узнает, если…
Он и впрямь погорячился и просто не мог остановиться. Но вид полуобнаженной Агаты с беззащитно поднятыми руками и высоко вздымающейся грудью, так сладко стонущей в его объятиях, был сильнее его и сорвал все запреты.
Он сдерживал магию, но ее наслаждение было слишком ярким и манящим, и то, как было хорошо ей, заставляло и его тело гореть огнём. Какого морского демона их прервали именно в этот момент!..