Профессия
Шрифт:
– Ты просто заработался, – делает вывод Спицын.
– Наоборот: бюро больше нет.
– Бюро нет? Бюро нет, девушки у тебя нет, хобби нет. Поздновато для кризиса, мне кажется.
– Я пытаюсь все переосмыслить.
– А мне некогда заниматься переосмыслениями, – говорит он с сожалением. – Я как загнанная лошадь. Телекоммуникационная сеть – это целая империя.
Император завидует философу… Пора прекращать этот разговор. Эльза держит в руках стакан воды и смотрит только в стакан.
– Думаю, после всех этих… откровений нам нелегко будет видеться, – прощаюсь я.
– С чего ты взял? Все нормально. Не усложняй, правда, – мотает головой Спицын. – Интересно, чем закончится твое переосмысление.
Я иду к двери.
– Удачи! Выздоравливай, Эльза!
Она кивает. Там, в ее море – уже не штормит. Все тихо. Может, никогда раньше, за все годы нашего общения я не казался ей таким странным, как сегодня. Откуда нашла на меня эта странность? Сам не пойму. Нахлынула. Накрыла с головой.
Почему мне нужна только она? Женщина, жизнь которой не прочна, но замужество которой так прочно? Попытки вернуть ее к жизни или оторвать от Спицына одинаково бессмысленны.
Не так просто бывает поменять свой телефонный номер. Придется сказать любимой: у меня другой номер. Придется сообщить всем коллегам по работе: у меня другой номер. Придется обзвонить всех знакомых, постоянных клиентов, людей, с которыми так или иначе связан. Придется поставить на старый номер переадресацию звонков. Мы все находимся во власти телефонной сети и зависим от нее. И я тоже завишу от Спицына – и не могу с ним порвать.
Но если нет ни любимой, ни друзей, ни работы, ни знакомых, ни постоянных клиентов, если ты ни от кого не ждешь звонка, тогда не нужна даже переадресация. Я выхожу из больницы, достаю свой мобильный, выламываю из него сим-карту и выбрасываю ее в снег.
Я порвал со Спицыным. Я порвал с его женой. Я порвал с его сетью. Я порвал что-то в себе. Я оторвал что-то от своей жизни. Я разорвал себя на куски.
Иду в ближайший киоск и покупаю стартовый пакет другой компании. Этого номера никто не знает – на него никто не позвонит и не ограничит мою неограниченную свободу.
В метель возвращаюсь к себе и ложусь в постель. И вдруг телефон зудит сообщением:
– Поздравляем вас с приобретением стартового пакета нашей компании!
Это конкуренты Спицына благодарят меня за то, что я поддержал их, сделав выбор в пользу менее популярной телефонной сети. Я хохочу до озноба. Похоже, что многочисленные разрывы все-таки не прошли даром. Организм решил уйти на больничный.
11. БОЛЬНИЧНЫЙ
Пока организм на больничном, я думаю о простых
Зима, которая набросилась на город так рано и с такой свирепостью, не может быть простой. И моему финансовому состоянию – далеко до финансового состояния Абрамовича. И даже до Спицына далеко. И что касается людей…
Выходит, многие из них просто ждали подходящего повода, чтобы порвать со мной. Выходит, что работа в бюро мешала Сахару реализовать свой тренерский потенциал и мешала Соне занять активную социальную позицию. В предвыборный период она обязательно примкнет к какому-то блоку, возглавит предвыборный штаб – найдет себя в чем-то более существенном, чем расследование туманных преступлений. И в чем-то более прибыльном. Значит, работая со мной, они ждали просто подходящего момента, чтобы улизнуть – каждый по своим делам.
О своей любви я даже не думаю. Это тем более бесполезно.
Близится Новый год. Я лежу – буквально – в постели. И ничего не жду. Нет надежд на новое счастье. Старое счастье – редкие ночи с Эльзой, работа, мой ритм – меня бы вполне устроило, но и этого для меня больше нет.
Выключаю даже радио. Наваливается депрессия, как зима. И через некоторое время в эту зиму стучится Макс. Входит, швыряет в кресло шапку с торчащими ушами. Поправляет горловину длинного свитера.
– Чего лежишь?
– Тебя жду…
– Ах ты, серый волчище! – ржет Макс. – Правда, не валяйся долго в постели.
Несмотря на то, что я одет, мне почему-то неудобно лежать при Максе.
– Ты работаешь?
Я поднимаюсь и закуриваю.
– Да. Я и раньше для этих пацанов писал программы. А теперь просто пересел к ним в офис.
Я об этом не знал. Макс ловко совмещал все свои работы и подработки. Макс ловок в таких делах, увертливый хакер, ничего не скажешь.
– А ты что планируешь?
Макс не курит. Он старается вести здоровый образ жизни. Может, и жирной пищи не ест. И не напивается до потери пульса.
– Я ничего не планирую. Пытаюсь вспомнить то время, когда не был детективом. И мне кажется, что всегда был. Я был детективом уже тогда, когда еще не было детективных агентств, не было законов и не было правонарушений, а была одна сплошная преступность и прав был тот, кто сильнее. И действия того, кто был сильнее, не считались преступлениями против несуществующего закона. С тех пор… мы учимся и учим других жить по законам правового государства и демократического общества. Но с каждым новым делом я все больше убеждаюсь, что эти законы очень относительны и прогресса в этом деле – ноль.