Профессия
Шрифт:
Спицын не глядит на женщин и обращается ко мне одному:
– А как ты с Иванной? ..
– Мы коллеги.
– Да, я забыл. Точно. А твой номер телефона…
– Я сменил оператора.
– Что так?
– Не устроило качество связи…
– Да, связи…
– Как ты, Эльза?
– Мне лучше, спасибо.
– Пожалуйста.
20. ТАК ПРОХОДИТ…
– Это проходит. Чувства – непрочная основа для здания. Шаткий фундамент
– Тогда было бы что-то другое, – говорит Иванна задумчиво. – Она родила бы ребенка, это объединило бы вас по-новому.
– А вас со Спицыным?
– Нас ничто не в силах ни объединить, ни разъединить. Мы – каждый на своей орбите.
Я усмехаюсь:
– А мир тесен.
– Да, мир тесен. Думаешь, она догадалась?
– Вряд ли. Эльза всегда в своем… тумане.
Я бы не догадался на ее месте. Я пытаюсь представить Спицына влюбленным, но даже не могу поверить, что раз в неделю он способен выкроить время для встречи с женщиной. И как любовник он…
– Эльза говорила, что он плохой любовник.
– И тем не менее, она с ним.
– А ты вышла бы за него?
– Почему нет?
Почему нет? А почему да? А почему никто никогда не хотел выйти за меня?
– А почему да?
– Он надежный, уравновешенный, успешный мужчина. Он стабильный. И с ней, и со мной, и на работе. А любовник… Бог с ним, с этим сексом. Он приятен, этого достаточно. Их брак… тоже очень стабильная связь, если можно так сказать. А все остальное – это просто испытания. Ты или я – просто помехи в истории их брака. Я уверена, что у Эльзы родятся замечательные дети. А я больше не буду с ним встречаться…
Я едва вписываюсь в поворот.
– Пока не видела ее – могла, – продолжает Иванна. – Теперь не могу. У нее глаза такие, словно она ему верит. Он не должен ее обманывать.
– Обманет с другой. Ты же знаешь мужчин.
– Он не так легок в связях. Мы просто знакомы очень давно. Поэтому. Сейчас у него нет времени на новые знакомства. А если оно и появится, то лучше потратить его на семью. Я скажу ему об этом. Я умею быть очень убедительной, ты же знаешь.
– Иванна…
Я не могу поверить. Это что-то похожее на счастье, которое нисходит на меня с облаков и, проникая в машину, размывает сознание. Это умиление. Благодать Божья…
На Иванну тем временем опускается что-то другое. Когда я взглядываю на нее, притормозив на перекрестке у ее дома, то вижу, как по ее щеке ползет огромная слеза. Ползет так, словно режет не только ее лицо, но и ее жизнь на две части – на «до» и
Я не задаю ей вопросов. Все и так ясно. Вспоминая о Спицыне и об Эльзе, она думает о том, что у них будет свое... счастье или несчастье, но что-то будет, а у нее – не будет ничего. Не будет ничего. Никогда ничего не будет.
Может, она молится о том, чтобы это «никогда» наступило тотчас же. Сию минуту. Уже. Может, кто-то наверху и слышит эту ее молитву. В сгустившихся сумерках я ясно вижу, как старик с целлофановым пакетом переходит дорогу, направляясь в сторону нашей машины. Я еще думаю свернуть на стоянку, когда вижу, как следом за нами пристраивается неказистая старая «лада».
И – гори он красным, этот светофор! Нет времени ждать зеленого. Нет времени выпрыгивать из авто и тащить за собой Иванну…
Тысяча мыслей проносятся одновременно. О том, что старика просто попросили передать что-то хрупкое, поэтому он несет пакет в вытянутой руке так осторожно. О том, что он не знает, что внутри, и не догадывается, что это может взорваться. О том, что он неминуемо погибнет, и одна из машин… может, эта «лада»… может, «тойота» справа… тоже взлетят на воздух.
И последняя мысль о том, что я могу и ошибаться. Что я сделал вывод, увидев слезу Иванны и невесть откуда взявшегося старика с пакетом…
Мы летим на красный – едва не отрываясь от земли. Иванна оглядывается на свой дом…
И в ее глазах тоже отражается красное.
Взрыв все-таки гремит. Из последней надежды – зацепить. Позади уже нет ни «лады», ни «тойоты», ни деда, ни светофора. На землю падают обломки, но это уже – позади… за нами. Я не останавливаюсь ни на секунду, ни на полсекунды. Я останавливаюсь только тогда, когда врезаюсь в пост милиции.
– Документы… взрыв… документы…
Только теперь перевожу взгляд на Иванну.
– Второе происшествие со мной за последнюю неделю.
– Вы притягиваете.
Лейтенант улыбается Иванне, а заодно и мне. И я тоже – и ему, и Иванне.
Потом она усмехается невесело.
– Я думала, у тебя нет чутья на такие вещи.
– Уже есть. Появилось. Возникло ниоткуда. Как только увидел этого старика с ослепительно-белым пакетом. Он шел, глядя исключительно на нашу машину. Наверное, чтобы передать лично в руки.
– Не будем больше… об этом.
Я причаливаю к ее подъезду.
– Нет, будем! Если ты считаешь, что это кара небесная и это неминуемо, ты ошибаешься. У тебя все впереди, Иванна. Все лучшее. Все, что ты хочешь, чего ты заслуживаешь. И семья. И дети, и…
Она не смотрит на меня, держится за ручку дверцы, собираясь выйти, и никак не реагирует.
– Я тебе это гарантирую.
– Детей?