Происхождение христианства в свете рукописей Мёртвого моря
Шрифт:
А. Б. Ранович в своей книге «Очерк истории раннехристианской церкви» писал: «Гностицизм не мог стать мировой религией, религией масс. Если гностическая магия и могла привлекать рядовых верующих, то их должна была отпугивать сложная система богословия, непостижимые эоны, индивидуалистическая мистика, отрицание воскресения во плоти». В своей рецензии на книгу Р. Ю. Виппера «Возникновение христианской литературы» А. Б. Ранович снова подчеркнул, что «гностические разновидности христианства не могли увлечь за собою массы и могли прозябать лишь в небольших кружках мистиков-индивидуалистов или выродиться в магию и шарлатанство». Такой же взгляд по данному вопросу высказывал и Я. А. Ленцман. В своей работе «Происхождение христианства» он писал: «Философские спекуляции гностиков, особенно после Маркиона, не были понятны массам... Гностицизм, вне зависимости от того, выступал ли он в греко-римском или христианском облике, был лишен массовой базы».
С. И. Ковалев подчеркивал, что гностицизм сложился в связи с развитием торговли между Римской империей и Востоком и отражал идеологию торговых городских слоев. Такой же точки зрения придерживался и Ш. Эншлен. По его мнению, гностицизм представлял идеологию торговых слоев рабовладельческого общества, ощущавших наступление кризиса, крах всей системы. Он полагал, что гностицизм никогда не распространялся среди народных масс вследствие сугубо интеллектуальной и утонченной формы, в которую он был облечен. Развивая свою мысль, Эншлен приходит к выводу, что в большинстве гностических сект существовали две доктрины: одна для избранных, другая для народа.
Некоторыми учеными высказывались прямо противоположные взгляды. Так, по мнению В. С. Сергеева, гностицизм находил приверженцев главным образом в среде низших слоев населения и части интеллигенции. Он подчеркивает то обстоятельство, что учение некоторых гностических сект об отрицании богатства и общности имущества встречали решительный отпор со стороны господствующего церковного направления, оправдывавшего социальное неравенство.
При изучении вопроса о социальной базе гностицизма нельзя забывать, что на протяжении нескольких столетий существовало множество различных гностических сект, течений и направлений. Поскольку они во многом отличались друг от друга, то это косвенным образом свидетельствует о неодинаковости социальной среды, служившей основой их возникновения и развития. Все же, как нам кажется, гностические секты в подавляющем большинстве вербовали своих членов в среде высших слоев населения, а не низших. Кстати, этим в значительной мере объясняется замкнутый характер гностических сект.
Для широких масс христиан были непонятны запутанные и фантастические учения гностиков. Церковные догмы казались им более простыми. К тому же, гностики отталкивали от себя широкие слои населения своим утверждением, что только немногие избранные люди наделены способностью познать божественную сущность мира.
Социальные и этические воззрения гностиков отличались большим разнообразием. Многие гностические секты проповедовали крайний индивидуализм, индифферентное отношение к социальным вопросам, аскетический образ жизни. В некоторых сектах распространялись учения, освящавшие распутство.
Епифан, сын гностика Карпократа, осуждал социальное неравенство, он призывал к справедливому распределению между людьми земли и всякого имущества. В своей книге «О справедливости» Епифан писал: «Божественная справедливость есть общение, в основе которого лежит равенство... Бог не различает бедняка от богача и от сильного сего мира, глупца от умного, женщину от мужчины, хозяина от раба... Мое и твое проникали к людям украдкою путем закона. С тех пор люди не стали наслаждаться сообща ни землею, ни приобретенным имуществом, ни браком, как прежде наслаждались, хотя все это общее».
В евангелии Фомы содержатся изречения, в которых осуждается богатство, проявляется отрицательное отношение к царям и вельможам и, наоборот, с симпатией говорится о бедняках. В этих изречениях отразился протест угнетенных против существующего социального строя. Выпады против богатых и знатных были результатом пестроты гностических сект, наличия в них, особенно на первых порах, и неимущих элементов. Социальные противоречия были настолько острыми, что они не могли не получить отражения и в гностической литературе.
Мы совершим, однако, ошибку, если на основе упомянутых изречений будем утверждать, что питательной средой гностических учений были широкие народные массы. Не следует забывать, что евангелие Фомы в своей подавляющей части носит антисоциальный характер, оно проникнуто резко отрицательным отношением к материальному миру, в нем говорится, что носителями гносиса являются лишь немногие избранные люди. Такого рода идеи не могли получить широкого распространения среди народных масс. Заслуживает внимания и тот факт, что в евангелии Фомы мы не найдем осуждения рабства, оно признается здесь вполне законным явлением. Рабы, фигурирующие в этом апокрифе, рисуются как верные слуги своего господина. Таким образом, отдельные выпады авторов евангелия Фомы против богатых и знатных не могут служить основанием для утверждения, что гностические секты вербовали своих членов преимущественно среди низших слоев населения.
Среди гностиков было большое количество различных течений и сект. О многих из них мы располагаем лишь незначительными сведениями. Некоторые основатели и представители гностических сект известны нам только по имени. Согласно традиции, основателем гностицизма был полулегендарный Симон из Самарии. Отцы церкви отождествляют его с Симоном Магом (Волхвом), упомянутым в Деяниях апостолов (8, 9).
В изображении отцов церкви у Симона было много учеников, из которых наиболее видным был Менандр. К школе Симона отцы церкви относят также Сатурнина (или Саторнила), которого они считают учеником Менандра.
Одной из ранних гностических сект были офиты (офиане). Название секты происходит от древнегреческого слова ophis («офис» — змея). Они назывались также наасеями (нааситами), от древнееврейского слова «нахаш» — «наас» (змея).
Одни ученые отождествляют офитов и наасеев, другие же отвергают такое отождествление, считая, что в данном случае речь идет о различных, но родственных группах. По мнению Р. Вильсона, название «офиты» имело двоякое значение: оно служило обозначением как собственно офитов, с которыми могли быть связаны наасеи, так и группы сект, характеризующихся некоторыми общими чертами и взглядами.
В учении и обрядах секты офитов большое место занимало почитание змеи. В Ветхом завете рассказывается о том, что змей был виновником первого греха людей. Поэтому у древних евреев змея считалась орудием сатаны, олицетворением зла. В представлении офитов, наоборот, она выступала как символ мудрости, как доброе божество. Офиты утверждали, что под видом Христа выступил тот самый змий, о котором идет речь в Ветхом завете. Они противопоставляли змея ветхозаветному богу. Офиты выражали благодарность змею за то, что он побудил Адама и Еву ослушаться еврейского бога и вместе с тем научил людей познанию добра и зла, побудил их к непослушанию творцу мира, тому богу, который скрыл от первых людей существование высшего бога.