Прокламация и подсолнух
Шрифт:
– Не скажи! – встрял Григор. – Говаривали, из-за того, что казаки в деле поучаствовали, шуму больше было. Мол, какой-то местный – да подбивает солдат на разбой! Вот и велел генерал зачинщика вздернуть наподобие вороны над воротами.
Гицэ не согласился.
– Так если б тот боярин-то жаловаться не стал, генералу бы и дела не было!
Мороя примирительно замахал руками:
– В общем, дело, конечно, темное, так не об том речь! Приказ главнокомандующего есть – кто против пойти осмелится? Вот, как раз, о чем Йоргу говорил – столько взятки не дашь, чтобы охране было не себе дороже.
Вот так история! Ведь пандурский корпус по приказу того самого Милорадовича организовали! Штефан его даже видел – добрый такой генерал...
Мороя пригладил усы и бородку, со вкусом прокашлялся.
– Ну так вот. Тудору-то куда бежать? Сбежишь – ловить станут по всей Романии, не к туркам же подаваться, в самом деле! Да и как сбежишь? Охрану перебить попробовать можно, конечно, но этого уж точно не простят... Ну, слуджер красиво выкрутился. Охрану подкупил, но не чтобы сбежать, а чтобы до одного человечка добраться. Ну, и отправился прямиком к боярышне Филипеску, зазнобе генеральской! И в ноги ей бросился, мол, спаси от лютой смерти! Она генерала и попросила...
Штефан снова поперхнулся и отчаянно закашлялся. Боярышня Филипеску была из ближайших знакомых маминого семейства. Ничего себе!
– В ноги бросился? – скептически заметил Йоргу. – Может, конечно, и так, только он ей две тысячи рублей серебряных тогда за это дело отвалил! У генерала сроду денег не водилось, так ей подарок здорово по душе пришелся.
– Тебе виднее, ты же у нас в деньгах разбираешься, – покладисто согласился Мороя. – Я вот не любопытствовал как-то даже. Знаю только, что слуджер выпросил у генерала себе полное помилование, а взамен пообещал помощь супротив турок. Вот тогда-то он наш корпус и собрал заново, и о следующем годе мы уже с турками рубились с полного одобрения русских.
Нет, ну ничего себе! Дядька ничего такого никогда не рассказывал! Про войну рассказывал, про засады, про войсковые операции... Но не про взятки генеральским любовницам! Впрочем, про боярынек и про то, что к чужим женам ходит, тоже не рассказывал.
От последней мысли Штефан сразу отмахнулся. Не то было настроение – думать о семейных сложностях. Куда интереснее – что еще Тудор ему не рассказывал? Как бы выспросить, не привлекая внимания? Любопытно – просто жуть...
Штефан настолько задумался, что очнулся, только когда пересевший поближе Гицэ ткнул его кулаком в плечо и с беззлобной насмешкой посоветовал:
– Рот закрой – ворона влетит!
Пандуры захохотали, и Штефан попытался оправдаться:
– Да я как-то не думал, что Тудор в корпусные командиры из тюрьмы попал...
Он прикусил язык – совсем растерялся, надо осторожнее. Но товарищи ничего не заметили, а Григор и вовсе добродушно усмехнулся.
– Привыкай, парень! И мотай на ус. Слуджер у нас такой!
– Что тот налим – откуда хошь, вывернется, да еще и с прибытком, – подтвердил Йоргу и потянул себя за ус. – Но поскольку я таки не Тудор, да и пары тысяч рублей наградных у меня в кармане не завалялось...
– А почему рублей-то? – вновь не сдержался еще более ошарашенный Штефан. Что у дядьки деньги водились, он, конечно, знал, но русские-то откуда?
В ответ снова послышались смешки, но Мороя все же пояснил:
– Да деньги те, что Тудор боярышне отдал. Он же от русского командования их и получил. Мы, может, тогда для них и не пойми кто были, но границу по Дунаю держали крепко, вот и перепало.
Йоргу допил, что было налито в кружку, неспешно отер усы.
– Вот так-то. Если знаешь, с кем договориться, то отовсюду уйдешь. Но жалеть, что не пришлось договариваться, а так ушел, я точно не стану – оно дешевле вышло. И Подсолнух наш молодец, хорошо сработал!
Штефан немного очнулся, чувствуя, что от похвалы начинают краснеть уши, но предпочел гордо расправить плечи. Ведь и вправду хорошо все сделал – есть чем гордиться! А Йоргу продолжил с насмешливым добродушием:
– Только я одного не пойму – чего ты там у поворота чуть не час топтался и глотку драл?
– Пулю схлопотать не хотелось, – честно объяснил Штефан.
Йоргу понимающе хмыкнул, зато Мороя, который добирался вместе с Гицэ другой дорогой, полюбопытствовал:
– А что там было-то?
– Да ничего, – Штефан отмахнулся с показной скромностью. – Я же следом за Йоргу рванул. Мне оставаться и с солдатами возвращаться совсем не с руки было, сам понимаешь. Но пока догнал, Йоргу ж перезарядиться точно успел. А там дорога в гору забирала, склон заросший, да еще и уступчик над дорогой, у самого поворота. Для засады не место – а мечта.
– Верно говоришь, – одобрительно хмыкнул Григор. – Словно с нами в войну ходил. Знаешь, сколько раз мы вот так засады на турецкие разъезды устраивали...
– Знаю. Я из-за этих ваших засад неделю коровники белил, – брякнул разошедшийся Штефан и снова прикусил язык.
Черт! Это ж надо было так проболтаться! Ведь не хотел – само вырвалось.
– Это как? Заливаешь! Какие еще коровники? Где они, а где турки? – понеслось со всех сторон. – Чего общего-то?
– Ничего, – покладисто согласился Штефан, очень надеясь отмолчаться, но Гицэ не дал.
– Нет уж, давай рассказывай, – он снова шутливо пихнул Штефана кулаком в плечо. – Явно ж была история.
А еще друг, называется!
– Ну, была, – нехотя согласился Штефан. – Я компанией из деревенских мальчишек верховодил. Играли с ними. А я наслушался про эти самые засады, ну, и подбил их засаду на «турка» организовать. Только хорошего дурака свалял по малолетству – на роль «турка» дядьку выбрал!
– Погодь, – Мороя сощурился, – а откуда ты про засады-то узнал?
– Так дядька и рассказал. Тогда перемирие было, он часто приезжал...
Черт! Да что ж такое! И пил не так много вроде, а с языка все не то рвется! Вот и как теперь выкручиваться? Спрашивать же начнут.