Проклятая
Шрифт:
— Ты пришла меня убить?
Я с трудом подавила истеричный смех.
У меня дрожали руки, когда я, шагнув ближе, попыталась коснуться его щеки. Но пальцы замерли на полпути.
Он меня ненавидит. Ну конечно. А как же иначе — меня все ненавидят.
Александр стоял, не шевелясь, глядя на меня всё тем же мёртвым взглядом.
Я облизнула пересохшие губы.
— Помолись для меня.
Его глаза наконец-то ожили — изумлённо округлились.
— Что?
Я отошла к окну. Села на широкий подоконник, не обращая внимания на холод, дрожь, страх.
— Помолись. Как в прошлый раз. Пожалуйста.
Он нахмурился, удивлённо глядя на меня.
— Зачем?
Я вздохнула.
— Хочу увидеть, как ты сияешь.
Он недоумённо моргнул, но после продолжительной паузы всё-таки шагнул ко мне, плавно опускаясь на колени и прижимая руки к груди.
Я до крови закусила губу, когда раздалось тихое и немного хриплое:
— Pater noster, qui es in caelis…
Ну вот и всё…
Я ждала, сжимая руки в кулаки под плащом. Ждала радужного сияния. Ждала боли.
Он и впрямь сиял (слабее, чем раньше), и я во все глаза смотрела на него. Но ничего больше, совсем ничего… Почему?!
И когда прозвучало заключительное: "…sed libera nos a malo. Amen" я только тихо плакала — больше от злости.
Почему оно не работает?!
Закончив, Александр, не вставая с колен, поднял взгляд на меня.
Кусая губы и стараясь не смотреть на него, я выдохнула:
— А меч у тебя здесь есть?
Он снова нахмурился. И молча покачал головой.
Ну конечно — откуда? Здесь же везде люди брата.
Я махнула рукой, и кто-то из духов положил на пол перед ним клинок.
— Зачем? — переведя взгляд на меч, тихо спросил Александр.
Я соскользнула с подоконника и осторожно опустилась рядом с ним на колени.
— Убей меня.
Его глаза расширились ещё больше — хотя куда уж больше? Потом сузились. Прищурившись, Александр устало произнёс:
— Не играй со мной, ведьма.
Я дёрнула ленту воротника — та с тихим треском оторвалась.
— Я не играю, — тихо, тон в тон откликнулась я, связывая волосы лентой и перекидывая их на правое плечо. — Пожалуйста. Не заставляй меня ждать. Не будь жесток.
Он тихо усмехнулся. Медленно, следя за моей реакцией, поднял меч. Вынул из ножен.
Я закрыла глаза и, прижав руки к груди, как Александр, когда молился, глубоко вдохнула.
Сердце зашлось, когда меч со свистом рассёк воздух. Против воли я напряглась, борясь с собой, со своей магией, снимая защиту…
Клинок с похоронным звоном упал на пол.
Я резко обернулась.
— Я же просил: не играй со мной, ведьма, — повторил Александр, глядя на меня пустыми мёртвыми глазами.
Я отвела взгляд. Посмотрела на лежащий тут же на полу клинок. И дрожащим от слёз голосом произнесла:
— Разве Господь не учит помогать нуждающимся?
Александр молчал. Тогда я вскинула голову, нашла его взгляд — и больше не отпускала.
— Тогда почему же ты не хочешь помочь мне?!
— Ваше Высочество, я не понимаю этой игры, — и голос у него был тоже пустой. Мёртвый.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.
— Это не игра, — и, указав дрожащей рукой на окно, добавила. — Там Арман. Помнишь? Дракон. Я заколдовала его, случайно, я… не хотела. И теперь не знаю, как… снять… заклятье. Но оно точно должно исчезнуть с моей смертью. Я… надеюсь. Но сомневаюсь, что это произойдёт, если я убью себя сама.
Александр только молча смотрел на меня в ответ.
Но отшатнулся, когда я, так и не встав с колен, потянулась к его руке.
— Ты же хочешь меня убить, — глядя на него снизу вверх, пролепетала я. — Я же столько тебе сделала. Ты же хочешь… правда? Подумай, скольких я ещё убью, сколько ещё умрут из-за меня. И твои… твои "братья", Теодор больше не сможет им навредить. Без меня он пустышка. Ты станешь героем, Александр. Освободителем. Пожалуйста…
Теперь он не шевелился, когда я снова потянулась к его руке и поцеловала — как целуют руки святошам.
— Я не могу так больше. Пожалуйста… Прошу тебя… Мне больно. Освободи меня. Вытащи меня из этого ада. Слышишь? Пожалуйста. Помоги!
Он молча отстранился. Поднял меч — я попыталась улыбнуться. Не получилось — скривила губы в уродливой, наверное, гримасе. А Александр, не глядя на меня вышел из комнаты.
У его апартаментов стояла охрана из теодоровых солдат. Я слышала, как Александр с ними разговаривает. А вернулся он уже без меча.
— Вы не в себе, Ваше Высочество, — тем же пустым голосом произнёс он, появляясь в дверях. — Я послал за горничной. Она отведёт вас в ваши апартаменты — их уже приготовили. Вам надо отдохнуть.
И отвернулся — уйти.
— Нет, — шепнула я, больше не в силах сдерживаться. — Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста!
И зарыдала — горько, навзрыд. Как девчонка.
Не уходи. Здесь так холодно. Здесь так темно. Так одиноко. Страшно. Не уходи, пожалуйста. Слышишь? Слышишь?! Пожалуйста!
Не оставляй меня!!
Я билась в истерике на полу, когда вдруг почувствовала тёплые руки у себя на плечах. Вскинулась, попыталась поймать его взгляд. В итоге ничего не увидела сквозь туман слёз и, вцепившись в его плечи, заревела.
Его рука медленно, нерешительно погладила мою голову и прижала к себе — крепко.
Если горничная и приходила, должно быть, она очень удивилась. Я билась в руках молчащего Александра. А вокруг нас, вспарывая паркет, расцветали одуряюще-ароматные розы.
Я так и заснула — вцепившись в его плечи, захлёбываясь слезами.
А когда проснулась, комната напоминала сад. Я лежала на кровати, глядя на переплетение ветвей над головой вместо полога. А рядом на полу сидел Александр, задумчиво крутя в руках спелое яблоко.