Проклятие Гиацинтов
Шрифт:
— Да я вас не виню, — сказала она ласково. — Вы тут даже ни при чем. Я не хотела ничего такого, а все же поддалась, но и я не виновата. Это все каменье херь.
Она ожидала, что Ларисса сейчас вытаращит глаза и начнет изумленно расспрашивать, что это такое, но та лишь улыбнулась:
— А, это ваша местная достопримечательность? Слышала я о нем, как же, слышала, причем очень много лет назад. Я ведь и сама в этой вашей Правобережной побывала, давно уже. Студенткой, на практике. Я ведь когда-то училась на филфаке в университете, два курса окончила. Потом должна была уйти… в смысле, бросила университет, вообще скучно мне стало филологией заниматься, но ничего, закончила
— Вот именно, — кивнула Лерон. — Где моя куртка, помните, она вчера со мной была? Я ее в прихожей вроде бы оставила.
— Наверное, она там и лежит, — пожала плечами Ларисса. — А что? Зачем она тебе?
— Хочу вам кое-что показать.
Лерон сорвалась с кровати, ринулась было к двери, но спохватилась — ведь она совсем голая.
Остановилась смущенно.
— Вон халат, который я для тебя приготовила, — сдавленным голосом сказала Ларисса. У нее было странное выражение лица, какое-то измученное, и руки она спрятала за спину.
— Спасибо, — кивнула Лерон, завернулась в халат и выбежала из спальни.
Пришлось немножко поплутать, прежде чем она отыскала прихожую, но нашла-таки, конечно. На крышке огромного полированного ларя валялась ее куртка. Лерон схватила ее и вернулась в спальню.
К счастью, Ларисса уже поднялась с колен и присела на кровать. Лерон сунула руку в карман куртки и протянула Лариссе то, что достала оттуда:
— Вот, смотрите. Это я нашла, когда мне было пятнадцать лет.
Она не стала говорить Лариссе, что каменье херь неведомым образом куда-то исчезало, а вновь возникло в пустом кармане только вчера. Еще скажет — мол, ты, девушка, спятила. Ну, возможно, и спятила, конечно. Возможно, каменье забилось вон в ту прореху между швами, Лерон ничего не замечала, а потом выскользнуло снова в карман. А впрочем, какая разница, откуда оно там взялось, из ниоткуда или из прорехи? Главное ведь, что взялось. И перевернуло всю жизнь Лерон…
— Моя прабабушка тогда сказала, что я теперь обречена сделаться, ну… поблядушкой, что ли. Потому что такая судьба у всех, кто каменье херь находит. Потому я и говорю, что и вы не виноваты, и я не виновата. Это судьба.
— С ума сойти, — растерянно проговорила Ларисса, неотрывно глядя на каменье херь, словно не постигая, как это в самом обычном камушке может быть скрыта такая страшная сила. — С ума сойти…
— Ну да, — с печальной усмешкой проговорила Лерон. — Прабабушка мне много рассказывала о тех, кто каменье херь находил…
— Да глупости! — пламенно вскричала Ларисса. — Чего только не говорят бабушки-пробабушки-мамушки-нянюшки, чтобы остеречь своих детей от греха. Каких только ужасов не выдумывают! Страшные сказки все это, на которые и внимания обращать не стоит. Я сказала, с ума сойти можно, потому что ты мне показала поразительно красивый камень. Ты, конечно, думаешь, камень у вас херь называли потому, что он формой на это самое, на штучку мужскую похож?
— А разве нет? — смущенно спросила Лерон.
— Да вот представь себе, что нет! — хохотнула Ларисса. — Это искаженное слово шерл, только и всего! Ведь созвучно? Слышишь, что созвучно? Шерл — херь… Народ наш что только не адаптировал под свое восприятие и произношение! Говорят, даже слово лодырь произошло от фамилии какого-то немецкого доктора Лодера!
— Вообще-то
— Ну, конечно, это не изумруд, не рубин и не алмаз, сразу скажу, но тоже встречаются экземпляры ничего себе! Например, именно шерл был вставлен в корону императрицы Анны Иоанновны. Так что это отнюдь не безделица. У нас в Нижнем Горьком есть магазин, называется «Красный шерл». Это очень дорогая и очень изысканная бижутерия, куда авантажнее тех подделок, что часто выдаются за золото и бриллианты.
— Наверное, этот магазин принадлежит какой-нибудь утонченной даме, — задумчиво сказала Лерон.
— Никто не знает, кому принадлежит магазин, — как-то странно взглянула на нее Ларисса. — Директриса его — дама действительно утонченная и загадочная, тут ты угадала. Зовут ее Евгения — вот именно так, без отчества, и боже сохрани назвать ее фамильярно Женей! Впрочем, когда ее видишь, фамильярничать совершенно не хочется. Если интересно, можем заглянуть туда, там целая витрина есть не с бижутерией, а просто с красивейшими камнями, шерлов в ней не слишком много, но все же имеются…
Лерон сморщила нос. Хоть губительное влияние каменья хери ослабевало с каждым мгновением, идти куда-то и смотреть на ее выставку совершенно не хотелось.
— Ну и отлично, — кивнула Ларисса. — Тогда сначала мы подадим заявление в ЗАГС…
Тут она сделала небольшую паузу, как бы ожидая взрыва негодования со стороны Лерон, и даже лицо ее напряглось в готовности этот взрыв приглушить… может быть, она опять завела бы — мол, мужчины нужны женщинам, чтобы те могли рожать детей, а для всего остального у женщин есть женщины. Но Ларисса ведь не знала и не могла знать о том решении, которая приняла Лерон: сделать свою супружескую жизнь самой что ни на есть нормальной! Поэтому Лерон только кивнула при слове «ЗАГС», и Ларисса растерянно забормотала:
— Во Дворец, наверное, не стоит, там слишком помпезно… к тому же очередь на три месяца, а здесь только месяц… может быть, даже удастся сократить до двух недель…
— Конечно, — кивнула Лерон, почему-то ощущая тайное злорадство оттого, что Ларисса так растерялась, — не стоит долго ждать, мы ведь фактически уже женаты с Миккой: и обвенчаны, и брачная ночь у нас была…
Ларисса, чуть прищурилась, глянула на нее. Но теперь лицо ее было спокойно.
— Умница, — кивнула она со странной улыбкой. — Ну а потом мы немедленно поедем в Выставочный зал. Сегодня у Жужки вернисаж, и не будет нам прощения, если не поспеем туда к началу.
— Что за Жужка? — удивилась Лерон — и еще больше тому, что она уже слышала где-то это имя.
— А вот это, — усмехнулась Ларисса, — тебе еще предстоит узнать.
Что-то мелькнуло в ее лице… Ларон сама себе поражалась: никогда в жизни она не была так наблюдательна, как сегодня, улавливала не только выражение, но и самые тонкие его оттенки. Что же это выразилось на лице Лариссы? Уж не злорадство ли? Но почему?
И тут Лерон вспомнила, где она слышала это странное имя! В ее так называемую брачную ночь, когда она лежала без сил, пережив самую странную потерю девственности, какую только можно представить и испытать… Микка бормотал, стоя над ней: «Трусы новобрачной в ее девственной крови! Отпад, млин. Просто отпад. Жужка оценит в качестве атрибута. А что, классная натура… Или лучше о платье вытереть? Вытереть, да, а потом надеть это платье на Жужку…»