Проклятие рода
Шрифт:
И все со слезами славили государеву милость…
– Где князь Иван Мстиславский? – Спросил невзначай, не обращая внимания на смирение прибывших.
Архиепископ Пимен Новгородский поспешил с ответом:
– Занемог боярин. В Москве остался он, государь.
Чуть заметная усмешка тронула пересохшие губы царя:
– Даст Бог поправится. Архиереев зовем Богоявление праздновать. С ними князя Ивана Дмитриевича Бельского. Прочим вернуться в Москву, дабы дела в приказах не стояли. Князю Ивану Федоровичу грамоту отпишем, она поможет спешно от немощи избавиться, он и проследит за Москвой, покуда мы туда не въедем.
Отпущенные вернулись в Москву народ успокоить и сообща ожидать возвращение государя. Темные времена начинались на Руси. Кто на опричных землях оказался – вышибали прочь из уделов, у кого они еще сохранялись, из вотчин, да поместий, гнали в иные земли, еле дав срок собраться. На их место новые хозяева вселялись, облагая пожалованных вместе с землицей крестьян непомерными податями. Начались казни и опалы. На всех воля царская - кого на плаху, кого на кол, кого в монастырь, а кого в изгнанье, в земли казанские. Митрополит Афанасий занемог от перемен. Всюду появились новые выборные люди государевы. Страшен вид их был – кони вороные, кафтаны и шубы черные, к седлам метлы и головы собачьи приторочены. Опричники!
Земщине было сказано: «На них вины и суда нет!». В народе стали называть их «кромешники».
Глава 7. Безумный Эрик.
Земля была центром мироздания, а Солнце считалось планетой наряду с Луной, Меркурием, Венерой, Марсом, Юпитером и Сатурном. Семь планет – семь стихий, по которым люди пытались предугадать свое будущее. Мир представлялся похожим на циферблат часов, где каждое из двенадцати делений соответствовало зодиакальному созвездию. Сами же знаки зодиака рассматривались, как предпочтительное местонахождение одной из упомянутых планет, то есть ее дом, куда она обязательно возвращалась из путешествия по небесной сфере, усиливая свое влияние на судьбы людей. На что они могли рассчитывать - на удачу или несчастье? Ответ искали в гороскопах. В предначертания звездного неба верили, в основном, сильные мира сего. Беднякам было проще – все неудачи, болезни и смерти воспринимались Божьей карой, прочее – Его же милостью. Местные колдуны из семи планет чтили одну Луну, приписывая ей все магические свойства – от заклинаний до сбора трав в полнолуние. Неучтивость к остальным шести планетам легко могла сойти за ересь, ибо настоящая астрология была уважаемой наукой, входившей в обязательный курс университетского образования по всей Европе, а соответственно признанной и разрешенной всеми церквями. Это, пожалуй, единственное, в чем Рим не имел разногласий с протестантами всех мастей. Обе стороны считали, что Бог целиком охватывает своим могуществом весь мир, приводя все его составляющие к единству действия и цели.
Король Эрик пребывал в благодушном настроении. Двадцать третий день лунного цикла, как нельзя лучше подходил для гороскопа человеку, родившемуся под знаком Козерога , ибо отвечал на два главных вопроса, более всего занимавших молодого правителя Швеции – успех в любви или женитьбе и торжество над Данией, с которой второй год шла война. Луна сходилась сегодня в гармоничном аспекте с Солнцем, что предвещало удачу. Мало того, сюда присоединялась и Венера, образовывая большой тригон. Последнюю точку можно было поставить, разобравшись с непосредственным покровителем Козерогов - Сатурном. Король с удовольствие сделал пару глотков вина и вновь погрузился в изучение Альфонсовых таблиц .
– Невероятно! – Громко воскликнул Эрик, обнаружив, что и Сатурн – планета-покровитель вошел в свой дом. В необычайном волнении он резко поднялся из-за стола, заваленного книгами по астрологии, и устремился к окну, словно предвкушая увидеть на небе подтверждение того, что было получено путем сложных вычислений. Луна, Венера и, тем более, Сатурн, конечно, там не наблюдались, но январское невысокое солнце весело искрилось в разводах инея на стекле. Король рванул на себя створку и глубоко вдохнул морозного воздуха. Ему было достаточно Солнца – жизненного начала всего живого. Прочие планеты прятались за небесным сводом, но их путь и нынешнее положение было предопределены мудрецами. Сомневаться в этом не приходилось, необходимые расчеты лежали на столе за его спиной.
Астрология полагала, что родившиеся в домах Сатурна отличались худощавостью, душевным одиночеством, задумчивостью, серьезностью и наблюдательностью, склонностью к изучению наук, любовью к музыке. Король Эрик соответствовал этому описанию, к которому можно добавить высокий рост, широкие плечи, волосы, усы и бороду окраса спелой ржи, доставшиеся ему от отца, а вот благородные черты лица и красивые длинные пальцы были наследством, полученным от матери. В нарядах он также следовал рекомендациям астрологам – предпочитал цвета: черный, а также пурпурный с фиолетовым или коричневым оттенком, что соответствовало багровому или каштановому, именно такие цвета сейчас сочетались в его костюме.
Утонченный вкус молодого короля проявлялся и в отделке кабинета. Стены просторного помещения украшали изысканные шпалеры – настоящие произведения искусства из Фландрии. Большинство из них представляли известные библейские и античные сюжеты. Но центральное место занимал мильфлёр , изображавший прекрасную даму, подле которой стоял малорослый белый конь, склонив покорно голову, украшенную закрученной спиралью рога. Красавица была стройна, ее светлые мягкие волосы свободно струились вниз и доходили до пояса. Одежды не стесняли фигуру, но в тоже время ткачу, обладавшему несомненным художественным даром, удалось подчеркнуть изящный изгиб бедер и упругость стоячих грудей. Юная дева, укротившая мифического единорога, являлась символом непорочности и любви. А любовь признавалась, по мнению великого Жана Жерсона, шестым чувством, исходящим из сердца. Эрик сам дал название мильфлёру - «Красота души», почерпнув его из фразы флорентийского философа Марсилиуса Фичинуса, автора «Комментариев на «Пир» Платона»: «Единственная вещь, которую жаждет моя любовь, есть красота души».
Скрип двери, означал, что кто-то проник в кабинет. Король прервал любование дневным светилом, резко крутнулся на каблуках и увидел вошедшего советника.
– А-а, Йоран! У меня есть чудесные новости.
В голове Перссона мелькнула мысль: «Какие могут быть новости, что неизвестны мне?», но лицо осталось неподвижным. Он выжидающе молчал.
– Сегодняшня прекрасный день, - продолжил король, - и он предвещает мне любовь в сочетании с торжеством над врагами.
Советник по-прежнему хранил молчание, предпочитая дать высказаться Эрику до конца. Грузной фигурой и чуть наклоненной вперед коротко остриженной головой, Перссон напоминал бычка. Его одежда представляла из себя наглухо застегнутый длиннополый камзол мышиного цвета, похожий на монашескую рясу. Плотно сжатые губы и массивный подбородок могли характеризовать его, как человека надменного, однако, это было бы неверным суждением. Устремленная вперед голова свидетельствовала о его упорстве в достижении цели. Лицо застыло непроницаемой маской, и лишь темные глаза из-под нахмуренных бровей внимательно смотрели на короля.
– Скажи-ка, Йоран, нет ли вестей из Лотарингии о согласии Ренаты выйти за меня замуж? – Короля не покидало хорошее настроение.
Перссон подошел ближе, чуть переваливаясь с боку на бок, застыл в той же упертой позе со сложенными на поясе руками и лишь после этого зазвучал его низкий хрипловатый голос:
– Я думаю, ваше величество, что выбор Нильса Стуре в качестве свата был не самым удачным. К тому же герцогиней Лотарингской – матерью вашей избранницы движет один голый расчет. Сейчас она ломает голову о собственной выгоде, которая напрямую связана с замужеством дочери.
– Но это даст ей союз со Швецией против датчан, которых Кристина ненавидит.
– Согласен. – Качнул головой советник. – Возможно, по той же причине герцогиня подписывается, как «королева Дании, Швеции и Норвегии», мечтая о временах Кальмарской унии. Ее желание отомстить за своего отца, короля Кристиана, свергнутого с датского престола, заходило столь далеко, что она даже предлагала свою Ренату в жены вашему кузену Фредерику , с которым мы сейчас ведем войну, и, (позволю напомнить вашему величеству), который приходится внуком тому, кто согнал с престола упомянутого Кристиана, пленил его и заточил в крепости, где бедняга благополучно скончался через тридцать шесть лет. Когда ненависть к семейству, уничтожившему ее родителя, имеет столь оригинальный выход, это несколько трогательно или… беспринципно. Какой вариант вам кажется предпочтительнее? – Ни тени усмешки не мелькнуло на лице Перссона. – Предполагаю, что герцогиня Лотарингская помнит заслуги и вашего отца в деле изгнания того же Кристиана из Швеции. Хотя, надо признать, это не мы, шведы, уморили Кристиана в заточении, а сами датчане, опять же отец вашего кузена. Мы, конечно, отрубили бы ему голову, памятую о «кровавой бане», что он устроил в Стокгольме, казнив в том числе и вашего деда. – Эрик быстро кивнул.
– И не стоит забывать, что герцогиня Лотарингская приходится кузиной императору Священной Римской империи Фердинанду, за которым толпятся Испания, Рим и куча германских княжеств, ненавидящих приверженцев учения доктора Лютера. Почему бы ей там не подыскать жениха для Ренаты, например, в Баварии.