Проклятые вечностью

Dragoste

Вампир, всегда готовый умереть скорее, чем признаться в том, что ему трудно, также в очередной раз стоял на перепутье. Граф так во сне желал ее земной любви, что готов был принять любое проявление нежности за ответное чувство. Это превращалось в настоящее наваждение, болезненную зависимость. Он пытался сломить принцессу, видел некую прелесть в обращении злейшего врага. Ему недостаточно было победы, заканчивающейся смертью противника, нет… Дракула хотел феерического представления, но в пылу битвы не заметил собственного поражения, ибо близость, затеянная как игра, против его воли вылилась в нечто большее, сумев растопить его ледяное сердце. Анна стала его слабостью, которую узрел каждый, именно поэтому он оказался в столь унизительном положении,

в то время как мог одеть на себя венец бессмертных, встав во главе кланов, но как ни старался, вампир не мог заставить себя сожалеть об этом выборе. Была лишь злость оттого, что его избранница отказывалась разделить с ним власть и в довершение ко всему, руководствуясь своими мотивами, пыталась вставлять ему палки в колеса. Однако, прижимая девушку к своей груди, даже это становилось неважным и уходило на второй план, растворялось в непроглядном мраке его души.

— Послушай, — обхватив ладонями ее лицо, проговорил Дракула. — Ты и я — охотники ночи, и мы не закончим свои дни, став жертвами других охотников. Я обещаю тебе это! Слышишь? Обещаю! Если нам суждено умереть во второй раз, мы сделаем это, гордо паря на крыльях ветра навстречу восходящему солнцу, мы не погибнем пришпиленными к мерзлой земле! Никогда!

— Но у меня нет крыльев, я не могу вознестись подобно тебе.

— Тогда я подарю их, — прижимая ее к себе, проговорил граф, не веря, что так легко решился на этот поступок. Очередное безумство в пылу человеческих страстей, которое не предвещает ничего, кроме новых неприятностей.

— Очень просто давать обещания перед смертью. Нужно просто сказать, даже если это все ложь! — отозвалась Анна.

— Чтобы ты не думала, я не собираюсь умирать! — ослабив ворот на сорочке, проговорил Дракула. — Пей!

— Ты хочешь, чтобы я…

— Моя кровь открыла для тебя врата вечности, вкусив ее повторно, ты получишь крылья!

Анна часто задумывалась о том, почему она не стала обладательницей этого дара при обращении, как Алира или Верона. Видимо, судьба в очередной раз сыграла с ней злую шутку, предоставив возможность одному вампиру начать ритуал, а второму — его закончить. Из-за этого она стала своего рода связующим звеном между двумя кланами, но так и не смогла обрести их силу. Теперь же Дракула предлагал ей воплотить детскую мечту в жизнь, но сознание упорно противилось этому, хотя в сущности это не изменило бы ее природу.

— Нет! — отстраняясь от него, произнесла принцесса.

— Нет?! Из-за этой крови началась война бессмертных, не оставившая в стороне даже древних вампиров, а ты просто отказываешься от этого дара?

— Когда я была ребенком, я всегда мечтала посмотреть на землю с высоты птичьего полета, воспарить к облакам подобно ангелу. Ты, сам того не подозревая, исполнил детское желание. Но теперь я стала взрослой и поняла, что если за мечту приходится платить свободой — это невыгодная сделка.

— В тот раз я предоставил тебе выбор!

— Именно, и будь я в сознании, я отказалась бы от этого дара точно так же, как отказываюсь от него сейчас. Тогда я находилась в смертельной агонии, утратив ясность суждений, и инстинкт самосохранения возобладал над здравым смыслом. Я не смогла принять смерть и поплатилась за это душой. Твоя кровь — кровь Сатаны, она стала яблоком раздора темного мира. Это слишком сильный и слишком желанный соблазн. Я не могу его вкусить. Из-за нее мы очутились здесь! Из-за нее мы умрем! Мне же более желанна простая жизнь в гармонии с собой, подальше от этих интриг и бешеной погони за властью, которая несет с собой лишь вечное одиночество и смерть.

Произнеся эти слова, Анна будто вылила на него ушат ледяной воды. Поразительно, как простые истины могут ускользать от глаз даже мудрого человека до тех пор, пока кто-то не выскажет их вслух. Всю свою смертную жизнь он посвятил погоне за властью, положив жертвой на ее алтарь собственную любовь, но этот длинный, наполненный муками путь привел его лишь к одинокой смерти и проклятию собственного отца. Он сражался за власть

и не смог защитить то, что было куда дороже и желанней этого. Сколько бы побед он не клал в свою копилку, ему всегда было мало, ибо его душа стремилась к абсолютному господству. Чем больше власти, тем больше тщеславия! Одно порождало другое и так до бесконечности. Но ради чего все это вершилось?

Но хуже всего было то, что и в бессмертии он совершал те же ошибки, словно бродя по замкнутому кругу. Его поезд останавливался на тех же остановках с задержкой на четыреста лет, но конечная станция была той же, и имя ей — Смерть. Теперь она уже не казалась ему такой далекой, наоборот, он почувствовал ее холодное дыхание у себя за спиной, невольно оглянувшись, чтобы убедиться в нереальности этого видения.

Но это было лишь началом его открытий. Теперь он больше не мог отрицать, что, раз войдя в его жизнь, Анна навсегда завладела его мертвым, но, к собственному удивлению, способным на любовь сердцем. Девушка была не только храбра, умна и красива. Нет, дело было далеко не в этом. Такими качествами обладают многие. Дело было даже не в том, что она стала достойным соперником, пробудившим в нем азарт игрока. Истинная причина крылась в другом. Принцесса сумела заставить его забыть о своих амбициях и бешеной борьбе за власть. Впервые он был готов пожертвовать всем этим ради простого человеческого счастья с любимой женщиной, которая в свою очередь могла противостоять лишавшим здравого смысла соблазнам. Но вновь взыгравшая в нем гордость в очередной раз попыталась отравить этот момент откровения, всколыхнув едва угасшую обиду.

— Смею напомнить, что мы очутились здесь из-за того, что ты убила монстра, а я имел глупость вернуться за тобой, в то время как почти вырвался на свободу, — не скрывая раздражения в голосе, заметил Дракула, оскорбленный её отказом.

— Но почему ты вернулся? Почему не дал мне умереть? — не скрывая любопытства, произнесла Анна.

Помедлив несколько мгновений, как воин, впервые идущий на поле брани, граф будто собирался с силами перед судьбоносным признанием, утопая в ее взгляде.

— И опять ты смотришь на меня своими огромными глазами, подобными изумрудам, будто ожидая какого-то признания, — со вздохом проговорил он. — Я тебя мучил, я посмел поднять на тебя руку, играл твоими чувствами, угрожал, но ты всегда поднимала свою прелестную головку, как цветок после бури, бросая вызов могучей стихии. Ты стала розой в прекрасном саду: хрупкой и нежной, но каждый раз, когда я пытался тебя сломить, острые шипы врезались в мою ладонь, и я отступал. В особняке Виктора я бросил тебя почти бездыханной, побежденной, думая, что больше никогда не увижу, но ты возродилась из пепла и стала еще прекраснее, еще сильнее и снова бросила мне вызов. Да, это раздражало, но со временем такая стойкость пробудила в моей душе чувство… восхищения. За четыреста лет я даже представить себе не мог, что в одной женщине может быть столько упрямого постоянства! Я был поражен! В конце концов, я стал с интересом наблюдать за каждым твоим поступком, каждый раз задаваясь вопросом: «Неужели у этой девушки хватит сил, чтобы преодолеть все это?» Два дня назад, глядя на то, как ты, обреченная на поражение, отвечаешь на гнев Виктора и на мою злость, я понял, что все мои усилия были тщетны — мне никогда не победить тебя. О, как я тогда ненавидел… и втайне гордился тобой! Но на войне не может быть двух победителей — я проиграл.

На этот раз как громом пораженная стояла Анна. Это были слова, которые она никак не ожидала услышать. По мере того, как он говорил, они врезались в ее сердце, оставляя там кровоточащие рубцы, залечить которые могли лишь его прикосновения. Как и вампир, она вела борьбу со своим сердцем, пытаясь отрицать чувства, нежданно вспыхнувшие в ее душе. Это признание было отражением ее собственных переживаний а, как известно, тень сомнения больше всего боится солнечного света.

— Так говорят мужчины, привыкшие шутки ради играть с девичьими сердцами, втаптывая их чувства в грязь.