Прощайте, сожаления!
Шрифт:
Каморин двинулся в указанном направлении и минут через десять, миновав хаты и плетни, увидел на отшибе в сотне метров за селом старый строительный вагончик без какой-либо вывески на нём. Открыв дверь, он оказался прямо перед столом, за которым сидел и что-то писал плотный мужчина лет сорока пяти, чисто выбритый, с коротким "ёжиком" волос, в белой рубашке и галстуке. Очевидно, это и был директор ООО "Лубновское" Енютин. Директор поднял голову и бросил на вошедшего холодный взгляд. Ни тени улыбки или хотя бы заинтересованного внимания не появилось на его импозантном, холёном лице с тонким носом и чувственным ртом.
"Сельский джентльмен!" - с неприязнью подумал Каморин, определив
Лучше всего Каморин понял, что такое "сельский джентльмен", из недавнего события, о котором в районе почти ничего не говорили, как если бы оно было самым обыкновенным: повесился снятый со своей должности директор ООО "Нагаевское" пятидесятилетний Сазонов. Произошло это, конечно, не из-за невозможности трудоустройства: будучи дипломированным агрономом, он мог бы получить какую-то должность в том же хозяйстве или, на худой конец, ездить на работу в Оржицы или Ордатов. Но бедняга оказался таким нежным, что не перенёс обиды... Кто бы мог подумать, что "сельские джентльмены" или "фермеры-джентльмены", известные по старым английским романам, найдутся и в России!..
– Я представляю газету "Оржицкая новь", - начал Каморин.
– Да, я уже понял это, - нетерпеливо перебил его Енютин. Мне Застровцев звонил вчера и предупредил о вашем визите. Он сказал, что вы будете писать о Наумове.
– Расскажите о нём, пожалуйста.
– Василий Григорьевич наш лучший механизатор. В этом году на уборке озимой пшеницы он уже намолотил двадцать восемь тысяч центнеров. Проводит в поле весь световой день, несмотря на свой немолодой возраст. Подаёт хороший пример остальным. Вы же понимаете, как это важно: убрать "озимку" возможно скорее! Каждый день задержки - это потеря половины центнера зерна на каждом гектаре.
– А средняя урожайность у вас какая?
– В этом году - тридцать два центнера. Для сравнения: в соседнем ООО "СПК "Лубновский" собирают всего восемнадцать.
– Земли у вас, кажется, немного?
– Ну это как сказать... Полторы тысячи гектаров. Из них триста под овощами. Нам хватает. В бывшем совхозе, нынешнем СПК, земли под "озимкой" больше, чем у нас, а собирают зерна из года в год меньше нас.
– За счёт чего выигрываете?
– За счёт людей прежде всего. К нам пришли лучшие из бывшего совхоза. Кстати, я сам был там директором. А десять лет назад решил, что организацию и оплату труда работников бывшего совхоза, преобразованного к тому времени в СПК, или сельскохозяйственный производственный кооператив, необходимо перестроить на новых основаниях. Предлагал это на собраниях коллектива и не был поддержан. Тогда я ушёл, не видя возможности руководить хозяйством, падающим из года в год. Моему примеру последовали три десятка сторонников, вместе с которыми я организовал ООО "Лубновское".
– Что же конкретно вы предлагали коллективу и что сделали, когда стали директором нового хозяйства?
– Я предлагал и на практике внедрил систему, при которой руководитель определяет зарплату подчинённым индивидуально. Ведь в сельском хозяйстве различия между отдельными
– Наверно, вы можете позволить себе платить работникам больше ещё и потому, что у вас меньше накладные расходы?
– Да, отчасти. У СПК контора в кирпичном здании, а у меня, как видите, в старом строительном вагончике. И управленцев у меня в разы меньше...
Каморин машинально взглянул на часы: четверть десятого. Пожалуй, разговор с директором пора было завершать. Услышанного от него вполне хватало для вводки к материалу о Наумове. Основная информация должна быть в виде репортажа с поля или просто зарисовки этого самого Наумова.
– Как бы мне встретиться с вашим механизатором...
– Сейчас я позвоню бригадиру. Иван Георгиевич отвезёт вас на ток, туда с полей приходят зерновозы. И оттуда в кабине зерновоза поедете прямо на то поле, где сейчас работает Наумов.
Когда Енютин по телефону кратко приказал своему бригадиру подъехать, Каморин поднялся, чтобы подождать машину возле вагончика, не отнимая больше времени у директора. Уже у двери он услышал насмешливые слова:
– Вы нас не очень-то хвалите в газете, а то похвала выйдет нам боком...
Каморин обернулся, и с его губ непроизвольно сорвался вопрос:
– Чего вы опасаетесь?
– Ну вы же понимаете, что после выборов власть в районе будет новая и сразу начнёт менять флаги на банях...
– усмехнулся Енютин.
– Даром, что ли, от вас ушли почти все сотрудники?
Каморин молча вышел, неприятно поражённый ехидной выходкой Енютина. Очевидно, директор намекал на предстоящий разгон нынешней редакции "районки" и на то, что от неё из осторожности всем лучше держаться подальше. Это, к сожалению, очень походило на правду, хотя и странно было слышать такое от человека, сидящего в дальнем хуторе. Впрочем, Енютин в районе всю жизнь живёт и всех здесь знает, вхож во все районные кабинеты, а потому должен хорошо представлять будущее развитие событий... Тогда как чужому для всех журналисту-горожанину остаётся лишь разгадывать намёки и догадываться по сомнительным приметам, вроде перешёптывания старушек Барахвостовой и Сологубовой, замолкающих при его появлении. Не о предстоящем ли разгроме "районки" они шепчутся?..
Сразу за порогом вагончика зной ударил ему в лицо и горячей волной охватил его тело, как если бы он очутился возле открытого очага. Перед ним до горизонта простирались поля ещё не скошенной пшеницы, ограниченные кое-где тёмными линиями лесополос. Через пшеничное поле уходила вдаль просёлочная дорога, по которой должен был приехать за ним бригадир. Но пока она была пуста. Зато дальние лесополосы казались надвигающимся воинством, усиливая упорно не оставлявшее его предчувствие беды. "Бирнамский лес пошел на Дунсинан", - подумал он, криво усмехнувшись.