Прощайте, сожаления!
Шрифт:
– Был ещё один Саблин, который при Брежневе пытался поднять восстание на военном корабле, - не родственник ли он вашему Саблину?
– Едва ли. Сталин дворянские фамилии выкорчевал основательно, а ненароком выжившие о карьере в советском военном флоте и не мечтали. Что же касается нашего Николая Саблина, то после убийства царя первого марта 1881 года он избежал ареста и суда, потому что предпочёл застрелиться в ночь на третье марта, когда пришли его арестовывать. Его сожительница Геся Гельфман находилась в той же квартире и участвовала в изготовлении бомб. Она была арестована, осуждена и приговорена к повешению, но затем ей ввиду беременности казнь заменили на пожизненную каторгу. Она и её ребенок умерли вскоре после родов. Эта Геся примечательна тем, что в её лице на политическую арену впервые вышла та новая сила, которая сыграла потом очень видную роль
– Эка вы куда хватили!
– на лице Михаила Ивановича проступило холодное недоверие.
– Вы ещё скажете, что и к нашей районной склоке причастны "Слухи Москвы" и мировая закулиса.
– Откровенно говоря, мне непонятны ни истоки оржицкого конфликта, ни в особенности его ожесточение. Обзывать председателя районной Думы Елизавету Ивановну блудницей - это ни в какие ворота не лезет. Я уже не говорю о том удивительном неуважении по отношению к Застровцеву, которое демонстрируют бывшие сотрудницы "районки", переметнувшиеся в "Оржицкий вестник". А ведь это он приобщил их, поселковых девчонок с общим средним образованием, к журналистике!
– Эх! Ничего-то вы не знаете о наших оржицких делах, даром что местный журналист! Суть не в том, каковы Елизавета Ивановна и Застровцев, хотя и они не без греха, а в стремлении одного человека взять власть в районе.
– Вы имеете в виду Костерина?
– Нет, Костерин - пешка. Им руководит Гомазков. Знаете такого?
– Заместитель председателя областного суда, который здесь принят как дорогой гость?
– Он самый...
У Каморина точно открылись глаза. Как же раньше он этого не понимал? Ведь ясно, что мешковатый, косноязычный увалень Костерин сам, без поддержки Гомазкова, во власть не полез бы и поносить публично первых лиц района не посмел бы! Это не прихоть Костерина, а замысел сплочённой банды юристов, решивших получить в свое распоряжение пригородные территории, очень интересные для потенциальных инвесторов!
– А что же это никто не танцует?
– громко, перекрывая нестройный гомон многих голосов, спросила Евгения Рыльская с лицом в красных пятнах, лоснящимся от пота.
– Неужели никто не пригласит меня?
– Так некому, тут одни старики, куда уж нам...
– попробовал пошутить её сосед Роман Фищев, толстяк с лысым теменем и одутловатыми щеками, заместитель начальника отдела муниципального заказа районной администрации.
– Разве что в редакции найдётся молодой корреспондент...
Все посмотрели на Каморина. Тот смятённо подумал о том, что и Рыльская, и почти все вокруг пьяны и что в случае какого-то скандала обвинят, конечно, только его...
– В самом деле, отчего вам, молодой человек, не пригласить даму танцевать?
– спросил, преувеличенно серьёзно глядя прямо на Каморина осоловелыми глазами, заместитель начальника отдела экономики Андрей Древелев, солидный брюнет.
Каморин, в надежде обратить всё в шутку, с улыбкой начал говорить о том, что не танцует, просто не умеет. Но пьяные голоса загалдели хором нараспев, на мотив известной песни:
– Молодой человек, пригласите, пригласите, пригласите даму танцевать!
С неловкой улыбкой Каморин поднялся и подошёл к Рыльской. Та встала рывком и сразу вцепилась в него, чтобы не упасть. Он вывел её на середину узкого пространства внутри "покоя". Вслед за ними вышла ещё одна пара. Застровцев включил неторопливые, задумчивые инструментальные мелодии: сначала "Yesterday", затем "What's A Woman" и что-то ещё. Каморин вспомнил о том, что танец в современном стиле "шафл" не очень сложен: достаточно в ритме музыки переминаться с ноги на ногу, с пятки на носок, совершая развинченные движения бёдрами и плечами. Именно это он и попытался проделывать, насколько позволяла обвисшая на его руках Рыльская. Они потоптались так несколько минут, затем с неожиданной злостью она сказала ему:
– Вы такой же молодой человек, как я - девушка!
– Здесь, наверно, привыкли к тому, что корреспонденты "районки" - молодые люди, оттого издалека приняли меня за молодого...
– ответил он примирительно.
– И вы этим довольны?
– она презрительно сощурила свои серые слезящиеся глаза.
– А я ненавижу,
Она стряхнула с себя его руки и заковыляла к своему столу. Он пожал плечами и вернулся на своё место. И тотчас заметил, что многие с улыбками смотрят на него. Что же в нём такого забавного? Впрочем, разве это на самом деле не смешно: пятидесятилетний в роли молодого человека?..
Каморин отключился от окружающего, забылся на какое-то время, убаюканный приглушённым гомоном, звоном посуды и звуками музыки. Очнулся он, услышав Застровцева: тот, возвысив голос, рассказал байку о том, как соседнее село Орловское получило своё наименование. Оказывается, произошло оно от "орла", отпечатанного на земле ягодицами какого-то чиновника, который давным-давно, ещё до революции, прилюдно поскользнулся и шлёпнулся задом в грязь. Все почему-то громко посмеялись этой незамысловатой истории, а Застровцев предложил тост за жизнерадостный и остроумный здешний народ, любящий шутку больше всего на свете. Затем произносились другие тосты, но Каморин уже не пил, готовясь покинуть застолье. Когда некоторые гости потянулись на крыльцо, чтобы покурить, он вышел вместе с ними и сразу поспешил к автобусной остановке.
Каморин вернулся домой ещё засветло и с мстительным торжеством представил себе, как покинутое им хмельное, отяжелевшее сообщество только-только начинает сейчас разбредаться от разорённого стола. Тогда как он, проветрившись в дороге, теперь свеж, как огурчик, и ещё добавит себе бодрости парой минут под душем! Он стянул с себя одежду и обомлел: на филейной части светло-серых брюк широко расползлось чёрное жирное пятно, похожее на краба! "Вот это да!" - ошеломлённо подумал он.
Он тотчас понял, что это: чёрная плесень с одного из столов, которые он вместе с Застровцевым выносил из кладовой. Значит, ему не померещилось и шеф на самом деле слегка толкнул его столом в зад. Но почему негодяй не предупредил его о неисправности в одежде? Более того: рассказал анекдот про чиновника, севшего в грязь, выставив подчинённого шутом на всеобщее посмешище! А ведь он, Каморин, имел наивность считать Застровцева не только своим начальником, но и товарищем! Разве редактор не смотрел ему в глаза с выражением полнейшего участия и самого искреннего уважения и разве не расточал похвалы его журналистским способностям и не сулил ему успех и престиж? Как такая бездна лицемерия и предательства может скрываться во вполне приличном с виду человеке?..
29
Александра всматривалась в лицо Гурджи, силясь понять, угадать то, что было скрыто паутиной слов. Он принимал её в своём адвокатском кабинете, небрежно развалясь в кресле, и говорил, говорил, говорил. Его доводы казались убедительными, безжалостными, пугающими. Хмуря чёрные брови, он объяснял, настойчиво, неутомимо:
– Вы, Александра Викторовна, находитесь в шатком положении и напоминаете мне велосипедиста: не падаете до тех пор, пока продолжаете движение. То есть пока длится ваш процесс и наш друг сохраняет к нему интерес. Без его поддержки вам скоро предъявят обвинение, потому как в ваших действиях нетрудно усмотреть признаки мошенничества в ущерб интересам Анжелы Чермных. Её представляет Чалусов, умелый адвокат, которому в рот палец не клади. Анжелу уже можно поздравить с одним успехом: генетическая экспертиза не подтвердила происхождение ребёнка Яны Дорошкевич, бывшей секретарши Сергея Чермных, от покойного. Об этом я узнал вчера. Так что в ближайшее время суд откажет Яне в иске об установлении отцовства, после чего Анжела Чермных оформит половину площадей "Плазы" как свою наследственную собственность и сможет уже с более прочной материальной базой продолжить борьбу с нами за другую половину. Чтобы ослабить её позицию, нам нужна ещё одна долговая расписка от имени покойного Чермных, миллионов этак на восемьдесят...
– Ещё одна фальшивка!..
– охнула Александра.
– Ну и что? Да ещё хоть десять подобных бумажек! Принципиально это ничего для вас не меняет: мошенничество вами уже совершено. Вспомните пословицу: на семь бед один ответ. Поддельный инвестиционный договор - достаточное основание для того, чтобы дать вам реальный срок. Равно как поддельный договор аренды.
– Но тут же нет никакой логики! Как я могла одолжить ему восемьдесят миллионов, если значительно меньшую сумму, несчастные три миллиона, Чермных дал мне в виде займа для приобретения бутика?