Простонародные рассказы, изданные в столице
Шрифт:
Учитель кончиком языка лизнул бумагу, затягивавшую окно, проделал в ней дырку, заглянул туда и, пораженный, воскликнул:
— Неужели это земные существа?
Почему же он усомнился в этом?
Должен вам сказать, что обе женщины были потрясающе красивы: невеста напоминала собой Гуаньинь [96] с южных морей, а служанка Цзинь-эр — Яшмовую Деву [97] с курильницей из дворца Яшмового Владыки [98] . Вот почему учитель У решил, что это не люди.
96
Гуаньинь — см. примеч. к с. 26.
97
Яшмовая Дева — см. примеч. к с. 122.
98
Яшмовый
Взглянул он на Ли-музыкантшу:
Из хрусталя зрачки ее глаз; Словно цветы — румянец лица. Туча-прическа и легкие гребни — крылья цикады; Бабочки-брови подведены четко — как вешние горы. Сомкнуты алые губы — прямо свежий персика плод; Выглянут белые зубы — будто ровный нефритовый ряд. Облик ее — как сама природа; В каждом движении — все как надо. Можно подумать, это Ткачиха с яшмовой башни спустилась сюда; Нет, несомненно, это Хэн-э [99] лунный дворец оставила свой.99
Хэн-э — повелительница луны. По преданию, она была женой знаменитого стрелка Хоу И, которому Сиванму, властительница Запада, подарила эликсир бессмертия. Хэн-э украла его и бежала на луну. Она стала повелительницей луны и живет в Лунном замке.
Взглянул он на служанку Цзинь-эр:
Ясные глазки — всем людям любезны; Буйные кудри — не налюбоваться. Месяцем тонким изогнуты брови; Персиком вешним румянятся щеки. Облик прелестен — даже цветок не покажется краше; Гладкая кожа — словно нефрит, и к тому ж благовонный. На лотосах-ножках у туфелек пряжки как луки, как луки; По прядям прически из золота шпильки чуть видны, чуть видны. Вот так, скрываясь, тихонько смотрят на молодца черносливинки с веток; Иль, словно всадник с коня, незаметно глядят абрикосы из-за ограды.С этого дня Ли-музыкантша вколола в волосы шпильку [100] . Как положено в таких случаях, невесте были поднесены подарки [101] и жених, как говорится, отправил к ней в дом дикого гуся с посланием. Когда наступил назначенный день, учитель У перевез к себе молодую жену, и зажили супруги счастливо. Вот как об этом сказано:
Под тучкой прозрачной-прозрачной феникс с подругой в небесных краях; На речке глубокой-глубокой селезень с уткой [102] шеи сплели. Подписан ненарушимый контракт в их нынешнем существовании; Связана накрепко пара шнуров в будущем перерождении.100
Вколола в волосы шпильку — это означало, что свадьба решена и день ее уже назначен.
101
Невесте были поднесены подарки. — После установления дня свадьбы жених и невеста обменивались подарками и письмами, в которых сообщались дни рождения, имена и пр.
102
Феникс с подругой... селезень с уткой — символы неразлучной супружеской пары.
Рассказывают, что однажды — а дело было в середине луны [103] — рано поутру, когда учитель У еще лежал в постели, к нему [104] явились на поклон ученики.
— Мне придется встать первому и выйти к ним, — сказал учитель
Проходя мимо очага, он столкнулся со служанкой Цзинь-эр. Но в каком она была виде: волосы взъерошены, глаза вылезли из орбит, шея в крови! Увидев такое, учитель громко вскрикнул и, потеряв сознание, упал на пол. Тут подошла жена и стала приводить его в чувство. Цзинь-эр тоже помогала ему встать.
103
В середине луны — по лунному календарю 15-е число —полная луна, полнолуние.
104
К нему — букв.Кун-фуцзы «к своему Конфуцию», «к своему учителю».
— Ты что-нибудь увидел? — принялась его расспрашивать жена.
Но учитель был человек благоразумный и заботился о том, чтобы в семье все было в порядке, — разве он мог признаться, что встретил Цзинь-эр в таком виде? К тому же он и сам допускал, что это ему померещилось. Вот почему он сказал совсем не то, что было:
— Я вышел неодетым, женушка, меня прохватило холодным воздухом, я неожиданно почувствовал слабость и упал.
Цзинь-эр быстро подала на стол, чтобы учитель мог подкрепить свои силы и успокоиться [105] . Он поел, и тем дело кончилось. Но только в душу его вкралось сомнение.
105
Успокоиться — букв. ань хунь дин по «успокоить дух и привести в порядок душу».
Не будем занимать вас пустыми разговорами. Настал праздник Цинмин [106] . Уроков не было. Учитель У переоделся и пошел погулять, предупредив жену. Он миновал гряду Ваньсунлин и вышел к нынешнему храму Цзинцысы любоваться видами. Когда он уже собирался идти обратно, он вдруг увидел, что какой-то мужчина ему усиленно кланяется. Учитель ответил на приветствие. Оказалось, что это хозяин винной лавки, находившейся напротив храма.
— У меня в лавке сидит один господин, — обратился он к учителю У. — Он просил меня позвать вас.
106
Праздник Цинмин — см. примеч. к с. 85.
Войдя вместе с хозяином в лавку, учитель встретил там судью окружного управления Вана, которого звали господин чиновник Ван Седьмой.
— Я только что увидел вас на улице, учитель, — сказал господин Ван Седьмой, когда они поздоровались, — но счел неудобным кричать вам и специально попросил хозяина лавки пригласить вас сюда.
— А что вы, господин, намерены теперь делать? — полюбопытствовал учитель.
«Учитель У совсем недавно женился и уже оставляет жену дома одну. Дай-ка я его развлеку», — подумал про себя господин Ван Седьмой, а вслух сказал:
— Я хотел бы пойти с вами, учитель, на кладбище. Рано утром ко мне приходил могильщик и рассказал, что персиковые деревья уже в цвету и грушевое вино готово. Пойдемте туда и выпьем несколько чашек!
— Хорошо, — согласился учитель.
Они вышли вдвоем из лавки и направились к дамбе Сугунти [107] . Всюду было множество людей, наслаждавшихся весенней природой, совсем как в стихах:
Люди как тучи, плотной толпою; Кони, повозки вплотную друг к другу.107
Дамба Сугунти — дамба, построенная поэтом Су Дун-по.
И еще видно такое:
Ветра ласкающего дуновенье; Дивное солнце в ярком сиянье. Иволги льют свои трели в тени зеленеющих ив; Бабочки манят раскраской на ветках в прелестных цветах. Там, где играют дудки и струны, Кто, подскажите, построил домики для танцовщиц и певиц? Там же, где слышатся смех и беседы, Видятся наискосок горницы и для весны, и для лета. Мчатся наперегонки колесницы; В скорости спорят уздечки из яшмы. Вот юноши с бледными лицами, позванивают стремена золотые; Вон девицы в красных нарядах, глядящие сквозь занавесок узоры.