Противостояние. Том II
Шрифт:
— Почему? — Она почувствовала легкую обиду. Лицо Гарольда было напряженным, и он не улыбался. Надин понимала, почему Гарольд так часто улыбался: поскольку без улыбки он был похож на сумасшедшего. Она подозревала, что он и есть сумасшедший или близок к этому.
— Потому что я не знаю, насколько старый это динамит, — сказал Гарольд.
— Что ты хочешь сказать?
— Старый динамит течет, дорогуша, — ответил он и поднял на нее глаза. Она увидела, что все его лицо было залито потом, словно в подтверждение сказанного. — Точнее говоря, он выделяет жидкость.
— Знаешь, тебе не обязательно так раздражаться по этому поводу, — сказала Надин.
— Надин? Ма ch`ere?
— Что?
Гарольд взглянул на нее спокойно и без улыбки.
— Заткни свою ё…ю пасть.
Она послушалась, но не пошла прогуляться, хотя ей и хотелось. Разумеется, если такова воля Флагга (а дощечка сказала ей, что Гарольд исполняет волю Флагга относительно комитета), динамит не окажется старым. А если он все же старый, все равно не взорвется до назначенного часа… не так ли? Только насколько Флагг контролирует происходящее?
«Достаточно, — сказала она себе, — вполне достаточно». Но не была в этом уверена, и тревога ее росла. Она заходила еще раз к себе домой, но Джо исчез — на этот раз совсем исчез. Она навестила Люси, и, несмотря на холодный прием, пробыла там довольно долго, чтобы узнать: с тех пор как она переехала к Гарольду, Джо (Люси, разумеется, называла его Лео) «слегка откатился назад». Люси явно обвиняла в этом ее, но… если бы снежная лавина сорвалась с горы Флагстафф или землетрясение разорвало бы Перл-стрит пополам, Люси, по всей вероятности, стала бы и в этом обвинять ее. Правда, скоро и ее, и Гарольда будет в чем обвинять. И все же она испытала горькое разочарование от того, что ей не удалось еще раз повидаться с Джо и… поцеловать его на прощание.
«Брось, лучше совсем забудь о нем теперь, когда ты вся погрязла в этой непристойности. Ты лишь причинишь ему вред… а может, и самой себе, потому что Джо… многое видит, многое знает! Позволь ему перестать быть Джо, позволь себе перестать быть мамой Надин. Пусть он вернется и навсегда уже останется Лео».
Но за всем этим скрывался безжалостный парадокс. Она не могла поверить, что через год кто-нибудь из этих людей в Зоне, включая и мальчика, останется в живых. Это противоречило бы его воле.
«…Так скажи себе правду, не только Гарольд — его инструмент. И ты — тоже. Ты, которая когда-то сочла единственным не заслуживающим прошения грехом в этом постчумном мире убийство — отнимание даже всего лишь одной жизни…»
Неожиданно она поймала себя на том, что хочет, чтобы динамит и впрямь оказался старым, чтобы он взорвался и покончил с ними обоими. Долгожданное избавление. А потом она подумала о том, что случится после, когда они переберутся через горы, и ощутила знакомое разгорающееся тепло внизу живота.
— Вот так, — тихонько пробормотал Гарольд, Он опустил свой прибор
— Готово?
— Да. Готово.
— Это сработает?
— Хочешь попробовать? — Его слова прозвучали с явным сарказмом, но ей было все равно. Его глаза обшаривали ее с мальчишеской жадностью, которую она уже научилась распознавать. Он вернулся из своего укромного уголка, уголка, где он писал все то, что хранилось в гроссбухе, который она когда-то прочла, а потом небрежно засунула на прежнее место, под качающийся камень в кладке камина. Теперь она могла справиться с ним. Теперь его слова были всего лишь словами.
— Хочешь сначала посмотреть, как я развлекаюсь сама с собой? — спросила она. — Как прошлой ночью?
— Ага, — сказал он. — Ладно. Хорошо.
— Тогда пойдем наверх. — Она поморгала ему ресничками. — Я пойду первой.
— Ага, — хрипло выдавил он. Маленькие капельки нота выступили у него над бровями, но на сей раз их вызвал не страх. — Иди первой.
И она поднялась первой, чувствуя его взгляд, прикованный к коротенькой юбчонке от детского матросского костюмчика, который она носила. Под юбкой ничего не было.
Дверь захлопнулась, и штуковина, которую смастерил Гарольд, осталась в темноте в открытой коробке из-под ботинок. Это была портативная рация на батарейках из радиомагазина. Ее задняя панель была снята, и восемь динамитных шашек были прикручены к ней проволокой. Книга по-прежнему лежала раскрытой. Он взял ее в боулдерской Публичной библиотеке, и заголовок ее гласил: «65 призеров Национальной научной викторины». На чертеже был изображен дверной звонок, прикрученный к переносной рации, точь-в-точь такой же, как лежавшая в коробке из-под ботинок. Внизу красовалась надпись: «Третий приз Национальной научной викторины-1977, сконструировано Брайаном Боллом, Ратленд, штат Вермонт. Стоит произнести одно слово, и звонок зазвонит в пределах двенадцати миль!»
Через несколько часов этим же вечером Гарольд спустился вниз, закрыл коробку крышкой и осторожно притащил ее наверх. Он поставил ее на верхнюю полку кухонного шкафчика. Сегодня днем Ральф Брентнер сказал ему, что комитет Свободной Зоны пригласил Чэда Норриса выступить на их следующем собрании.
— А когда это будет? — небрежно осведомился Гарольд.
— 2 сентября, — сказал Ральф.
«2 сентября».
Глава 57
Ларри и Лео сидели на кромке тротуара перед домом. Ларри пил теплое пиво «Хэмм», а Лео — теплый апельсиновый напиток. В эти дни в Боулдере можно было пить все что угодно, если это было в банках и вы ничего не имели против теплого питья. Сзади раздавалось ровное, громкое урчание газонокосилки. Люси стригла траву. Ларри вызвался было запяться этим, но Люси отрицательно покачала головой.
— Лучше выясни, что происходит с Лео, если сможешь.
Стоял последний день августа.
На следующий день после того, как Надин переехала к Гарольду, Лео не появился к завтраку. Ларри обнаружил мальчишку в его комнате. Он сидел в одних трусах, засунув большой палец в рот. Лео держался очень замкнуто и враждебно. Ларри испугался больше, чем Люси, поскольку она не знала, каким был Лео, когда Ларри впервые увидел его. Тогда его звали Джо и он таскал с собой острый нож.