Псы войны

Стоун Роберт

— Да, сказала. Даже не знаю почему. Наверно, не хотелось говорить об этом по телефону. Я собиралась пойти в банк сегодня. — (Рэй, передразнивая ее, сосредоточенно наморщил лоб.) — Я почему-то решила, что ты придешь вечером.

— Надеюсь, рыбки были улетные, — сказал Рэй. — Не получишь товар, пока не будет денег.

— Как скажешь.

Он окинул ее взглядом, и она, стыдясь своего вида, прижалась к занавеске на кухонной двери.

— Когда твои люди придут за товаром?

— Думаю, что завтра.

Он

отвернулся от нее и прошел к окну.

— Что это значит — «думаю, что завтра»? Что за лажа?

— Нет, — быстро сказала она, — точно, завтра. Двадцатого.

— Если б я сейчас избил тебя и забрал твой героин, то был бы прав. Так херово дела не делаются.

— Извини, — сказала Мардж.

— Это наводит на подозрения. Заставляет злиться.

— Понимаю, — кивнула Мардж.

К ее удивлению, он снова улыбнулся:

— Ты ведь не пытаешься обдурить меня, а, Мардж? Ты и кто там еще?

— Конечно нет, — ответила Мардж. — Честное слово. Мы вдвоем в этом деле, только я и Джон.

— Угу, ты и Джон, — хмыкнул Рэй.

Когда кофе закипел, он спросил у нее виски, чтобы плеснуть в кофе, но, кроме кассиса, в доме не было ничего спиртного. Пришлось ему довольствоваться бальзамом из черной смородины.

— Жуткое похмелье, — объяснил он.

— У меня тоже, — призналась Мардж.

Он подул на кофе.

— Торчишь на чем-нибудь, Мардж?

Мардж сделала попытку улыбнуться.

— Да что ты, — беспечно сказала она. — Разве я похожа на торчка?

— Это понятие относительное.

— Нет, конечно нет.

Он стоял у окна и, хмурясь, слушал, как скрипят пружины у лошадки Джейни.

— Что это такое?

— Игрушечная лошадка моей дочери.

Он кивнул, опустился на низкий диван и зажал руки между коленями.

— Ты видел Джона? — спросила она.

— Да, я видел Джона. Если бы я его не видел, меня бы здесь не было, правильно?

— Как он там?

— Выглядит погано.

— Что, совсем?

— Не поганей, чем ты тут. — Он снова с кислым видом оглядел ее. — Беспокоишься о нем или спрашиваешь так, из любопытства.

— Беспокоюсь, — ответила она.

— Кто эти люди, которым ты продаешь?

— Друзья друзей.

— То есть ты их не знаешь?

— Я с такими людьми не знаюсь, — ответила Мардж. — Это Джон все устроил. Он разбирается в таких вещах.

— Нет, не разбирается.

— Я считала иначе, — сказала Мардж.

Он быстро встал и снова подошел к окну.

— Ты — дура, которую легко кинуть. И те, с кем ты имеешь дело, прекрасно это знают. Если только они не такие же безмозглые, как ты.

Только теперь она поняла, что он боится.

— Подстава какая-то, — сказал он.

Мардж наконец разглядела его. Она знала такие голодные лица. Крепкие кости, строгие черты, но губы большие и часто беспокойные: их кривят, морщат, сжимают, кусают.

Видно, недодали в свое время — любви, материнского молока, кальция и бог знает чего еще. Этот был с загорелым лицом, обычно они бледные. Всегда с холодным взглядом. Ненавидят женщин.

— Так что ты предлагаешь? — Она отвела глаза, избегая его взгляда. — Я имею в виду, что нам теперь делать?

— Ты расплачиваешься со мной, — сказал он. — Я отдаю тебе героин.

— Ну да, конечно, — кивнула она. — Мне надо пойти в банк.

— Обязательно.

Она почувствовала, что он подошел к ней вплотную. Голова закружилась от его запаха: галлюцинаторная, цирковая смесь пачулей, травы и жестокого балагана. Она содрогнулась всем телом.

— Ты все пролюбила.

Она слишком боялась его, чтобы разозлиться.

— Послушай, — сказала она, — давай… разбираться с проблемами по мере поступления.

— И как это ты думаешь с ними разбираться?

Он опустил руку ей сзади на бедра, потом его ладонь скользнула вверх и легла на ягодицы. Она не повернулась к нему лицом, он тоже не стал ее поворачивать, а завладел ее грудью, не ласкал, только держал по-хозяйски.

Она не могла заставить себя пошевелиться. Единственное, как она могла выразить протест, — это посмотреть на него, и то, что она увидела, подавило в ней всякое желание. Его глаза были тусклые, как у змеи. Лицо — таким холодным, таким жестоким, что она не могла думать о нем как о мужчине. Его ладонь отпустила ее грудь и скользнула по животу, другая, что обнимала сзади, нежно поднялась по шву джинсов и легла на талию; мгновение он стоял неподвижно, а потом поцеловал ее.

Почувствовав губами его губы, злые и жадные, она поняла: именно этого ей так хотелось. Вся ужасная затея с героином неожиданно воплотилась для нее в нем — в этом мужчине, в этом терпко пахнущем арлекине с головой как эмблема смерти, пальцы которого проникли в ее плоть.

Силы оставили ее. Она искала его пахнувший перегаром рот, разгораясь от факела, касающегося ее живота, извивалась, растворяясь в страхе, опасности, в смерти. Забыв обо всем.

Спустя несколько минут он отпустил ее. На заднем дворе упорно скрипела лошадка Джейни.

— Хочешь еще, — сказал он.

Она помотала головой.

Он снова провел рукой по ее заду, и она вся содрогнулась.

— Хочешь.

— Да, — сказала она.

— Вот, значит, какая женушка у Конверса.

Она пожала плечами.

— Я фигею, — сказал он.

Теперь он был уже больше похож на человека; в ней даже шевельнулось нечто вроде нежности — по привычке или обязанности.

— Можем продолжить, — сказал он.

— Я — за, — ответила Мардж.

— Но у нас есть кое-какие проблемы, да?