Пуля в голове

Погожева Ольга Олеговна

— О, — вспыхнула Диана. — Мне жаль, что приходится вас утруждать! Это очень неловко, правда…

— Я не возражал, — мягко прервал Медичи. — Кроме того, я уже сполна вознаграждён за альтруизм. Вы сегодня необыкновенно хороши, мисс Фостер.

Диана вспыхнула, поймав внимательный взгляд. Дон Медичи разглядывал её почти завороженно. Это непременно бы ей польстило, если бы Диана посмела предположить, что может быть интересна человеку, у которого есть всё.

А мистер Джанфранко Медичи

определённо производил такое впечатление.

— У вас снег блестит в волосах, — наконец признался итальянец. — Простите за банальность, но это как россыпь бриллиантов на чёрном шёлке.

Диана смущённо отвернулась.

— Скоро эти бриллианты распрямят последние локоны на шёлке, — отшутилась она, доставая зеркальце из сумочки. — И волшебство закончится. У меня ужасно непослушные волосы!

— Оставьте, — негромко попросил итальянец. — Вам очень идёт. Уверен, когда-нибудь придёт мода и на прямые волосы, и вы перестанете сражаться с собственной природой.

— О, поскорей бы! — с жаром воскликнула Диана, а Медичи негромко рассмеялся. — Вы не представляете, сколько времени по утрам уходит на завивку! Даже если всю ночь мучаешься в папильотках.

Медичи покачал головой, откидываясь на мягком сидении. Взгляда от неё он при этом не оторвал, так что Диана старательно смотрелась в зеркальце. Как себя вести в подобной ситуации с мужчиной, она не очень представляла. Ей делали комплименты и раньше, но никогда — с таким пристальным вниманием. Или, если быть откровенной, раньше она этого внимания успешно избегала.

— Вы принадлежите к тому редкому типу женщин, которым немного требуется, чтобы поддержать естественную красоту, — заметил Медичи. — У вас выразительные черты лица, белая кожа, чёрные волосы…

— До первой седины могу ни о чём не беспокоиться? — через силу рассмеялась Диана, убирая зеркальце.

Медичи тоже улыбнулся.

— Седина часто добавляет утонченности. Поверьте, я обменял бы лысину на седину, не задумываясь. Однако вам волноваться ещё рано. Вы слишком молоды для подобных переживаний.

— Мне исполняется двадцать девять в этом месяце, — поделилась Диана.

В отличие от большинства женщин, она никогда не скрывала собственного возраста; зачем? Ни одно косметическое средство не вычтет цифр на жизненном счету, и нет ничего грустнее, чем сорокалетняя красавица, притворяющаяся двадцатилетней девочкой. Миссис Хелен Бэрроуз, к примеру, выглядела потрясающе для своего возраста, но как бы ни была ухожена новая хозяйка «Ангелов», желанных двадцати пяти ей всё равно никто бы не дал.

Впрочем, самообман дарил надежду на то, что в жизни всё ещё есть шанс начать всё сначала. Тем сложнее оказывалось тем, кто делал основную ставку на погоню за ускользающей молодостью. Миссис

Фостер часто твердила, что следует больше внимания уделять здоровью: мужское внимание, мол, проходяще, а вот тело с тобой навсегда, ему и приоритет.

Диана считала, что истина, верно, где-то посередине.

— Когда? — поинтересовался Медичи.

— На Рождество, — улыбнулась Диана, складывая руки на сумочке. — Двадцать пятого декабря.

— Чудесно, — отозвался итальянец. — Двойной праздник. К слову, у нашего общего друга день рождения тоже в декабре.

— У Джона? — обрадовалась Диана. — Когда?

Поймав цепкий взгляд дона Медичи, она удивилась. Что не так?

— У Джона, — повторил Медичи, не сводя с неё напряжённого взгляда.

— Детектив разрешил так себя называть, — смутилась Диана, вспыхнув. Неужели подобное предложение так уж неприлично? В чём причина недовольства?..

— В первый день зимы, — помедлив, ответил тем временем Медичи. — Нашему доблестному старшему инспектору… простите, он теперь всего лишь нью-йоркский детектив… исполнится, если не ошибаюсь, тридцать четыре.

— Совсем ничего для мужчины, — без всякой мысли обронила Диана, отметив, как вновь помрачнел мистер Медичи. Может, едва заметно для окружающих — но не для неё.

— Трудно дружить с молодым товарищем, — вскользь заметил итальянец, глянув в окно. Они как раз выезжали на Бруклинский мост, и поток машин ожидаемо уплотнился. Луис кому-то отчаянно сигналил и, высунувшись из окна, оживлённо жестикулировал. Даже если водитель и ругался, то на итальянском это всё равно звучало, как музыка. — Помимо прочих бесспорных преимуществ, на его стороне ещё и молодость.

— Разве вы соревнуетесь? — удивилась Диана.

Медичи непонятно усмехнулся.

— Как сказать… много лет назад я ухаживал за его будущей супругой. Тогда её звали мисс Эвелин О`Рид.

— О…

— Результат вам известен. Один-ноль в пользу лорда Ллойда.

— Значит, это была не ваша женщина, — мягко утешила Диана. — Уверена, это к лучшему.

— Соглашусь, — сдержанно кивнул Медичи. — Миссис Ллойд — редкая собственница. Полагаю, мы часто бывали бы недовольны друг другом.

— Неужели? — искренне удивилась Диана. — А Джон говорил, что миссис Ллойд совсем не ревнивая.

Луис резко притормозил, и Диана, не удержавшись, отлетела на грудь к итальянцу. Её бережно придержали за плечи, а затем за локоть, помогая обрести равновесие.

Тихий смех над головой.

— Простите, — смутилась Диана.

— Нет-нет, — глаза итальянца сверкнули в полумраке — словно у гепарда, притаившегося в ночи. — Я смеюсь не над вами. Как вы там говорили? Эвелин — не ревнивая? Это Джон так сказал?