Пурпурное сердце
Шрифт:
Она забирается на видавший виды грязный мотоцикл, усаживаясь позади Майкла и как-то неловко обхватывая его за тонкую талию.
Он включает зажигание, и мотор оживает.
– Глушителя нет! – старается он перекричать взревевший мотоцикл. – Держись крепче, у этой машины крутой нрав.
Она прижимается к нему, и, взбрыкивая и подпрыгивая, мотоцикл срывается с места.
Рев мотора заглушает все остальные звуки от ветра слезятся глаза, а от прически остается одно название.
Заламывая крутые виражи, Майкл на большой скорости ведет мотоцикл вверх по склону холма.
Ей кажется, что она чувствует перепад температур, изменение плотности воздуха по мере их подъема. Сквозь сиденье она ощущает ритм вибрации, который меняется вместе с рельефом и скоростью движения.
– Ты в порядке? – кричит он.
– Мне нравится.
На вершине холма он останавливается, переключаясь на холостой ход.
Она смотрит вниз – на дома и сады, разглядывает соседние холмы. Тут и там ржавеют устаревшие автомобили и трактора, брошенные трейлеры, здесь же пасутся лошади и коровы.
– Отсюда, наверно, можно увидеть океан. Я так долго живу в Альбукерке. Там все так пресно.
– Ты всегда жила в Альбукерке?
– А ты разве не помнишь?
Поначалу он не находит, что ответить. Потом говорит: «Не подсказывай мне. Я немножко подумаю и обязательно вспомню». Он разворачивает мотоцикл и пускает его вниз.
– Ты жила где-то возле моря, верно?
Мотор вновь взрывается оглушительным ревом.
– Я хочу сфотографировать тебя, – говорит она, доставая из сумки фотоаппарат. Она выводит его на крыльцо, чтобы заснять на фоне дома.
– Может, мне хотя бы переодеться, привести себя в порядок?
– Нет, оставайся как есть.
Она хочет, чтобы на фото он выглядел таким, как сегодня, – в замасленной рубашке, потным и загорелым.
Как раз в тот момент, когда она жмет на кнопку, подъезжает Деннис. Тот самый компаньон, о котором она уже наслышана. Он нерешительно подходит к крыльцу, как будто ошибся адресом.
– Мэри Энн, познакомься, это мой приятель, Деннис. Деннис, Мэри Энн. Жена Эндрю.
– О, – произносит Деннис, – понимаю. – Но по его виду этого не скажешь.
– Эй, Деннис, сфотографируй-ка меня с. моей девушкой.
Она пытается возразить, но он быстренько обнимает ее за талию и прижимает к себе.
– Но я такая растрепанная…
– Дело поправимое. – Он достает из заднего кармана пластмассовую расческу и зачесывает ей волосы назад. – Так намного лучше. Теперь ты выглядишь как настоящая мотогонщица.
Деннис просит их улыбнуться. Но они уже и так улыбаются.
Глава двенадцатая
Майкл
Он лежит на спине на прохладном дощатом полу в расстегнутой рубашке, заложив руки за голову. В мерцающем свете от свечи ему видно только ее лицо. Она лежит на боку на импровизированном ложе из матраса, опираясь на локоть, и смотрит на него сверху вниз.
– Знаешь, о чем я думаю? – спрашивает он. – Кажется, это было на Восточном побережье. Я помню, как мы с Эндрю однажды гуляли по пляжу и наблюдали восход солнца. Наверное, это было недалеко от Атлантик-сити, потому что мы с Эндрю пару раз брали машину у моего отца и ездили туда. Но я никак не могу вспомнить название местечка. Мне почему-то вспоминаются запахи, звуки, зрительные образы, а вот с названиями сложнее. Когда я напрягаю память, в голове что-то путается. Думаю, лучше и не пытаться.
– Оушн-сити, – подсказывает она. – Это был Оушн-сити.
– Как надолго ты сможешь задержаться?
Она вздыхает.
– Я сказала Эндрю, что уезжаю максимум на восемь дней. Но дорога в один конец занимает два дня. А мне еще нужно повидать сестру.
– Ты не можешь ехать в Сан-Франциско сегодня. Ты слишком устала.
– Я знаю.
– Давай-ка выпей еще вина.
Он приподнимается и доливает оставшееся содержимое бутылки в ее стакан. Она задумчиво потягивает вино.
– Нельзя ли нам еще покурить? – спрашивает она.
Он указывает ей на резную деревянную коробку размером со старомодный портсигар, и она достает оттуда папиросу с марихуаной, прикуривает и передает ему.
– Мне нравится ощущение, которое приходит после нее, – говорит она, выдыхая дым. – Все вокруг кажется нереальным. Хотя нет. Все кажется болеереальным. Я самастановлюсь менее реальной.
Он затягивается, выпускает дым и, возвращая ей папиросу, спрашивает:
– В каком смысле?
– Мог ли ты еще вчера вечером предположить, что произойдет нечто подобное? Видишь, как много изменилось?
Он хотел было ответить, но в голове такая путаница мыслей.
Он лежит неподвижно, ожидая, пока к нему вернется способность здраво рассуждать.
– Как ты теперь вернешься к нему? Вот о чем я думаю.
Она не отвечает, и он отворачивается от нее. Молчание невыносимо. Кажется, оно будет длиться вечно, поэтому он первым нарушает его.
– Пойду принесу тебе подушку и одеяло. – Он встает с пола и с удовольствием потягивается. Самое время разрядить обстановку, которая стала чересчур напряженной. – Извини, – говорит он, протягивая ей постель. – Это не «Ритц».
Она откладывает постель, встает и крепко обнимает его.
На какую-то долю секунды растерявшись, он отвечает на ее объятие.
Ей тепло и уютно, она чувствует, что температура тела явно выше нормы. Происходящее более чем реально. Он полностью отдает себе отчет в том, что делает.